Да, знаю я, знаю, огрызнулась Ленка и отобрала у Егора луковый бутерброд. Никаких иностранных СМИ в Берёзове не появилось.
Может, со спутника снимают? предположил Егор.
Ага, давайте плакатики положим на асфальт и сами ляжем, поддержал Славка. Чур, со мной вон та рыженькая.
Чубанова, машинально подсказала Ленка.
Что? Славка задумчиво рассматривал бесконечный бутерброд.
Это Светка Чубанова. Она не рыжая крашеная.
Мадам! не поверил Славка. Но Ленка махнула рукой и с тоской глянула на часы. Тринадцать тридцать пять. Тем временем высоко засвистели динамики сцены, дива в кокошнике недовольно обернулась на звукооператора, тот помахал рукой и передвинул регулятор микшерного пульта.
Бодрый тенор под аккомпанемент казачьего хора заявил:
Из глубины веков, с былинных дел, с ворчанием волхвов хор на сцене заворожённо притаптывал, качался из стороны в сторону. Свершений вихри тебя к нам пригласили И сколько б неудачи нас ни били грядущее избавишь от оков чёрные орлы на флагах махнули крылами, а бабий стан подхватил негласный гимн Президента. Они кричали визгливо, вразнобой, уповая лишь на страсть. Постепенно тенор, несмотря на аппаратуру, утонул в нестройных песнопениях, затем сдался и казачий хор. Хрипели маргиналы, весело переглядываясь и путая слова. Приторможено пыхтели безликие мужчинки. Сверкали очками возбуждённые пенсионеры. Курсанты петь стеснялись многие уже общались с Ленкиными однокурсницами.
Ну вот, началась вакханалия, пробурчал Егор.
Да, ладно тебе, праздник у людей, не поддержал Славка.
Да прекратите вы! Егор! вмешалась Ленка.
Вот именно, прекратите, Славка окинул Егора победным взглядом. Вы, Леночка, кладезь женской мудрости
Семён! Ленка дёрнула за рукав сухонького прозрачного парнишку. Иди к девчонкам, пускай выбираются оттуда. Как бы старухи не порвали!
Сама и иди, парень скорчил недовольную гримасу. Я что, гонец?
Егор подскочил со ступеньки, не переставая жевать и пахнуть луком, выдохнул в моргающие глазёнки:
Па-ашёл!
Подростка смыло, только мелькают каблуки, и развевается по ветру курточка.
Вот, улыбнулся Славка. Прячешь ты гений руководителя, Егорушка.
Горе, зачем мальчика напугал, покачала головой Ленка.
Переживёт, огрызнулся тот. Настороженно покосился на позиции коммунистов: патефон заглох, «кавалерист» глумливо срывал со стенда агитку. Большевики, как всегда, чувствуют позицию момента. Егор предложил: Всё, поиграли сваливать надо. Звони своему петуху
Егор!
Ну, декану это разве что-то меняет? он пожал плечами, глянул на ополовиненную бутылку водки в руках Пашки. Вздохнул внутренний голос погрозил пальчиком: «Не пей, Клёва, водке не время!» И это «не время» душило не хуже дурного предчувствия.
* * *Адская песня, халявная выпивка и буфеты разжигали толпу. Любопытствующие превращались в сочувствующих, сочувствующие в единомышленников. Всё чаще народ с восхищением оглядывался на золотой монумент. Но вопреки ожиданиям обнаруживал там горстку человечков, которым мозг сначала пусть и негласно присваивал понятие «чужой», «не с нами». До слова «бей» в таком случае недалеко.
Егор ёжился под фанатичными взглядами человеческого моря. Лена «горела», кусала губы, но храбрилась. Славка по приобретённой в армии привычке стремился подставить минимум огромного тела, поэтому сидел на стуле вполоборота.
Что я вам скажу, господа революционеры, текать надо, объявил он.
Почему это? нахмурился Пашка.
Предчувствую, сказал Славка.
Ой, девочки, а менты? всхлипнула Светка Чубанова. Она как-то само собой давно жалась к масштабному Евтюхову.
За «девочек», конечно, спасибо, пророкотал он и обратился к лидерше. Лен, пошли домой, а?
Погоди, Ленка ещё раз набрала номер декана, вызов пошёл, в динамике всхлипнуло, загудело. Она показала знаком «тише», все замолкли. Даже мальчишка с позывным Буга замер над бутылкой пива. Андрей Сергеевич, долго нам ещё?
Бу-бу-бу! донеслось из трубки.
Приезжайте Да нет тут ментов одни бараны и подпол жирный! взорвалась она. Что нам тут ловить?!
Бу-бу
Нет, не разворачивали Да, боюсь! Порвут ведь! Чего? Самое время? Вот и подъезжайте, поглядите, что творится Нет здесь никакого телевизора холуи одни. Да, местные! На хрена мне ваш «автомат» в больнице?
Бу-бу-бу! донеслось из трубки.
Приезжайте Да нет тут ментов одни бараны и подпол жирный! взорвалась она. Что нам тут ловить?!
Бу-бу
Нет, не разворачивали Да, боюсь! Порвут ведь! Чего? Самое время? Вот и подъезжайте, поглядите, что творится Нет здесь никакого телевизора холуи одни. Да, местные! На хрена мне ваш «автомат» в больнице?
Бу бу
В смысле «не горячитесь»?! Артём? Да здесь Зачем? она поискала его глазами, втиснула трубку. На, целуйтесь! и отвернулась к остальным.
Народ загалдел:
Ну что, когда он автобус пришлёт?
Замёрзли.
Водка кончилась
Ну, кто о чём!
А давайте ко мне на дачу
Да, когда домой-то, Лен?
Ленка в ответ лишь прищурилась, ткнула пальцем в расцветающего с телефоном в руке Артёма:
У него спросите.
Тю-у, протянул недовольно Сокол, По домам!
Декан сожрёт, уверила Светка Чубанова.
Пусть хоть водки подвезёт, угрюмо предложил Буга.
В больницу? Пашка шмыгнул носом, утёр капли рукавом. А на сцене вступил в действо детский ансамбль. Замелькали фанерные балалайки, и две девчушки в сарафанах с триколором загорланили нескладно про счастливое детство и облака конфет. Егор подтянул Ленку к себе. Но прежде девушка успела обернуться и жестоко грянуть в сторону своего телефона:
Гандон, ребята согласно закивали.
Вот жидкая строчка милиционеров растворилась в водовороте орущих, поющих и пьющих. Под пятой диктатора сделалось откровенно неуютно. Детей сменила дива в кокошнике, умело взяла инициативу:
В этот знаменательный для всей страны день, в день рождения Отца, Заступника, Избавителя
Осеменителя, добавил Славка вполголоса.
Мы собрались здесь, чтобы отдать ему дань почтения. Слиться в
Экстазе, подхватил Славка. Эх, Света
едином порыве, оголить наши сердца и души поправила Евтюхова дива.
Ленка кусала губы и со страхом наблюдала, как празднично звереет толпа.
Слава, заткнись, посоветовал Егор. Тот покорно повёл плечами, но заткнулся.
Через пять минут, закатывалась дива. Ровно через пять минут по всей стране грянут куранты наш вождь отметит ровно полвека. Полвека дум о народе, государстве и счастье, равном для всех. Часы! Посмотрите на часы!
Э-э-э!!! к небу взвились руки с часами, сотовыми телефонами и пивными бутылками. Снова, по команде дивы, оператор поколдовал над пультом.
Когда он крохой важной был и воровал печенье, он план свершений сотворил на памперсе, наверно, не выдержал молчания Славка, упреждая заливистого тенора под первые проигрыши.
Когда он крохой важной был вторил Славке тенор. Все шестьдесят студентов покатились со смеху. Крайние ряды толпы недовольно обернулись: кто-то тыкал пальцем, многие фанатично сверкали глазами, но продолжили открывать рты, вторя певцу.
Палево, обрисовал ситуацию Пашка. Лен, ну его, этот митинг, пошли отсюда.
Неожиданно вмешался полоумный Артём: он вернул Ленке телефон, чтобы важно доложить:
Сейчас греческое телевидение подъедет, Андрей Сергеевич велел плакат развернуть.
Все, кто мог цыкнуть в лицо придурка, цыкнули. Егор в том числе.
Артём набрал полную грудь воздуха, чтобы ответить, но Очкастая Кобра его опередила:
Ссыте все, ссыте, да? она поправила очки на красном носу, уничтожая взглядом Егора, Ленку, Славку. Вы трусы.
Иди в жопу, дура, спокойно ответил Егор. Он приобнял Ленку за плечо, отчего его куртка съехала с лацкана пиджака. Тускло осветилось серебро. Пашка вывернул голову, заглядываясь, присвистнул.
Кобра отреагировала на орден брезгливым вопросом:
Купил?
Купил, спокойно ответил Егор. Не задорого.
Оно и видно, Кобра ещё раз поправила очки и показала на толпу, из-за таких, как вы, они такие!
Ленка не выдержала, рявкнула так, что вмиг улетучилась сельская учительница:
Пошла на хрен, коза! она взвесила на руке полупустой термос.
Иди вон, резвись
Да и пойду! Тряпки! Пошли!
Очкастая Кобра дёрнула за рукав оцепеневшего Артёма, от рывка у него громко щёлкнула челюсть.
Козлы учёные, добавил вслед Буга вслед уходящим, он вдохнул из пустого стаканчика водочный дух. Закручинился. Ну что, за водкой отправим кого-нибудь?
Под последние куплеты дива весело известила: