Элис не заметила, как Матис стал важной частью ее жизни. Она представляла его точеное лицо и мускулистые руки, когда занималась сексом с мужем, и однажды едва не выкрикнула его имя во время оргазма. Он навещал ее во снах, появляясь в спальне посреди ночи, нетерпеливо срывая с нее пижаму и принимаясь ласкать каждый участок ее возбужденного, трепещущего от желания тела Пока Альберт храпел рядом на соседней подушке, Элис жадно ласкала себя, снова и снова, пока не достигала эйфории. Со временем фантазии с участием Матиса стали настолько реальными, что ей пришлось выбросить его из головы и сердца. Она просто не была готова рисковать ради него своей размеренной жизнью.
Элис села в поезд и в задумчивости посмотрела в окно. По стеклу барабанил дождь, мимо пролетали одинокие дома, затянутые туманной дымкой. Где-то вдалеке мелькали заснеженные вершины гор, наводившие на нее тоску. Элис выросла в Испании. За шесть с половиной лет, что она прожила в Вене, она так и не смогла привыкнуть к холодному австрийскому климату. Элис скучала по шуму океана, крикам чаек, соленому воздуху и лучезарным улыбкам прохожих, готовых пуститься в разговор после дежурного Hola[2]. Люди в Австрии казались ей совсем другими: необщительными, хмурыми и ужасно зажатыми, как будто боялись, что кто-то их осудит или неправильно поймет. Пару раз в год компания, в которой работал Альберт, устраивала вечеринки для своих сотрудников. Первое время, еще не осознав масштабы катастрофы, Элис готовилась к ним заранее, в надежде, что ей наконец представится возможность отключить голову, забыться и потанцевать как следует. Но австрийцы не танцевали на вечеринках они даже не включали музыку и проводили весь вечер за скучными разговорами о делах и работе. Элис изнывала от тоски и однажды, слегка перебрав вина, поцеловала коллегу Альберта, оставшись с ним наедине в уборной. Ханс кажется, так его звали был сбит с толку и не сразу понял, что только что произошло, а когда он опомнился, Элис уже скрылась за дверью, оставив за собой шлейф нежных цветочных духов.
Элис улыбнулась своим мыслям и прислонилась лбом к холодному стеклу. В правой руке она сжимала потрепанную «Мадам Бовари»[3], которую начала читать по совету Альберта и никак не могла закончить. История Эммы Бовари была слишком похожа на ее собственную жизнь, а читать книгу о самой себе, предавшей свою мечту ради видимого удобства, ей было невыносимо.
Отложив книгу, Элис выудила из сумки помаду и пудреницу в золотом футляре. Она подкрасила губы, глядя на свое отражение в маленьком зеркальце, и в этот момент почувствовала, что кто-то на нее смотрит. Элис завертела головой и поймала на себе заинтересованный взгляд мужчины средних лет с ярко-голубыми глазами и густой шевелюрой, заметно тронутой сединой. Незнакомец читал газету, чем напомнил Элис Альберта, но в остальном он был полной противоположностью ее мужа. Хотя Элис не видела нижней части его лица, спрятанного за газетой, она с уверенностью могла сказать, что он улыбается, глядя на нее без тени смущения. Мужчина открыто любовался ею, лаская изгибы ее тела, бесцеремонно заглядывая в декольте и касаясь взглядом бедра, обтянутого кружевной резинкой чулок. Альберт никогда не смотрел на нее вот так. Он видел в ней жену, мать своих будущих детей, но он так и не смог разглядеть в ней женщину.
Элис улыбнулась мужчине в ответ и смущенно задернула плащ, обнаживший ее бедро. Незнакомец отложил газету и улыбнулся, давая понять, что ему понравилось увиденное. Элис зарделась; мужчина был заметно старше ее и не совсем в ее вкусе, но в нем было что-то такое, что притягивало к нему сильнее магнита. Он был одет в черное шерстяное пальто, из-под которого виднелась голубая рубашка, оттенявшая цвет его глаз. На левой руке блестели массивные часы, которые наверняка стоили целое состояние. Элис невольно подумала, что бережливый Альберт никогда бы не купил себе такие, ведь в его маленьком предсказуемом мирке дорогие часы это ненужная трата денег. Переведя изучающий взгляд с мужчины на лежащий рядом с ним кожаный портфель, Элис заметила золотую гравировку с инициалами Р. A.
Незнакомец, которого Элис мысленно прозвала господином Р., аккуратно сложил газету и положил ее в портфель. В каждом его движении было столько изящества, что Элис невольно сравнила взмахи его пальцев с танцевальными па. Она много раз видела, как Альберт убирал газету в портфель, но за годы их брака ему ни разу не удалось сделать это с такой элегантностью, как это сделал господин Р.
Незнакомец, которого Элис мысленно прозвала господином Р., аккуратно сложил газету и положил ее в портфель. В каждом его движении было столько изящества, что Элис невольно сравнила взмахи его пальцев с танцевальными па. Она много раз видела, как Альберт убирал газету в портфель, но за годы их брака ему ни разу не удалось сделать это с такой элегантностью, как это сделал господин Р.
Мужчина поднялся с сиденья и сделал несколько шагов в сторону Элис. Она смущенно опустила взгляд, рассчитывая, что сейчас незнакомец заговорит с ней. Возможно, подумала она, господин Р. спросит у нее, какой поезд следует до Линца, или поинтересуется, как ему добраться в Грац; а может, он без лишних прелюдий предложит ей пообедать с ним, и Элис не останется ничего другого, как тяжело вздохнуть и с нескрываемым сожалением сказать ему, что она безнадежно замужем.
Но все вышло совершенно иначе. Одарив ее оценивающим взглядом, господин Р. подошел к ней и нагнулся, чтобы поднять что-то с пола. Когда он выпрямился, в руке у него показался тюбик помады.
Кажется, это вы уронили Элис невольно вздрогнула от звуков его низкого вкрадчивого голоса.
С этими словами господин Р. протянул Элис помаду. Она взяла тюбик, на секунду коснувшись пальцами теплой на ощупь ладони мужчины. От этого легкого, мимолетного прикосновения внутри нее все затрепетало.
Спасибо. Очень любезно с вашей стороны, сказала Элис.
Она была уверена, что сейчас незнакомец сделает следующий шаг: протянет свою визитку, предложит выпить кофе или прогуляться хотя кому придет в голову гулять в такой дождь, но вместо этого господин Р. коротко улыбнулся и вышел из поезда. Элис даже не заметила, как поезд остановился, и в растерянности взглянула на так не вовремя разъехавшиеся в стороны двери.
До встречи, бросил на прощание господин Р.
Поезд простоял еще несколько тягостных минут. Прислонившись лицом к окну, Элис жадно наблюдала, как мужчина раскрыл зонт, спрятался под ним от дождя и скрылся в глубине вокзала. На секунду ей показалось, что напоследок он обернулся и бросил на нее многообещающий, долгий взгляд, но тут поезд тронулся, и вокзал вновь сменился скучным сельским пейзажем.
Глава 2
В гостях у Лауры Элис была рассеянной добавила в чай лишнюю ложку сахара, едва не выронила вазу, в которую поставила купленные на вокзале пионы, и по ошибке назвала Лиззи другим именем.
Что это с тобой? поинтересовалась Лаура.
Лаура была женой Феликса Вегнера, шефа Альберта, с которым он старался поддерживать приятельские отношения, напрашиваясь к нему в гости и навязчиво предлагая сыграть в гольф. Лаура была неплохой подругой зажатой, как и все австрийки, но гораздо более сердечной, чем остальные. И все же они с Лаурой были недостаточно близки, чтобы Элис рассказала ей о своем маленьком приключении в поезде.
Ничего особенного, отмахнулась Элис, нацепив на лицо дежурную улыбку. Не бери в голову.
Элис соврала, ведь произошедшее сегодня утром было особенным, и в глубине души она надеялась встретиться с господином Р. снова.
Может, это из-за погоды. Моя мать сама не своя, когда за окном пасмурно и идет дождь, сказала Лаура.
Элис ничего не ответила. Меньше всего на свете ей хотелось говорить о погоде: это была еще одна ужасная привычка австрийцев, с которой она не могла смириться.
Лаура словно прочитала ее мысли и поспешила сменить тему.
Как дела на работе у Альберта? Феликс говорил, что хочет выдать ему премию.
Элис усмехнулась. Феликс каждый год обещал Альберту премию, но до сих пор она всегда доставалась кому-то другому. В этом не было ничего удивительного по крайней мере, для Элис: Альберт никогда ни в чем не нуждался и поэтому не привык работать в поте лица. Он считал, что мнимой дружбы с шефом будет достаточно, чтобы получить повышение и взлететь по карьерной лестнице. Такой надменный взгляд на вещи казался Элис непростительной ошибкой, ведь ради своей мечты стать танцовщицей она была готова на что угодно. Сколько раз она мокла под дождем, стоя в очереди на пробы; сколько утомительных, долгих часов она потратила, оттачивая каждое движение, доводя до совершенства каждый выученный ею танец; сколько слез она пролила, получая очередной отказ, и сколько раз она просила организаторов концертов, чтобы они взяли ее хоть куда-нибудь. Она молча сцепила зубы, когда тучный директор похотливо погладил ее по бедру, и, пересилив себя, согласилась переспать с ним в надежде, что в обмен он даст ей крошечную роль в своей постановке. Но он обманул ее, как и многие другие, и Элис долго плакала, запершись в туалете, с отвращением выплевывая в унитаз его нечистоты. Вытерев слезы, она упрямо вставала с колен и, не теряя надежды и веры в себя, начинала сначала. Элис сдалась лишь однажды когда согласилась выйти замуж за Альберта.