Рожу злую корча.
Говорил да говорил
Много ли продлится,
Хватит, хватит у нас сил,
Все пойдём на фрица.
Наша армия сильна,
Много миллионов,
Пушек, танков до хрена,
Не жалей патронов.
Ворошиловский стрелок
Каждый комсомолец,
Если что стреляет в лоб,
И штыком умелец.
В каждом взводе большевик,
Комиссар бесстрашный,
У него слова, как штык
Для врагов опасный.
Нет, не знали мы тогда,
Правду нашу матку,
Была немощна страна,
Вот в чём та загадка.
Настоящий коммунист
В тюрьмах уничтожен,
А замена аферист,
С партбилетом тоже.
Сила в крепком мужике,
Он был раскулачен,
Кто-то в ссылке, кто в тюрьме,
Срок им всем назначен.
Вот такой был тот расклад,
Гитлер знал всё точно,
Но в Москве шагал парад
И на фронт шел срочно.
Рано Гитлер ликовал,
Идиот убогий,
Душу нашу гад не знал
Встал медведь на ноги.
Выход партия нашла,
В горе закалённых
В бой за Родину пошла
Рота заключённых.
Добровольно из тюрьмы
Шли штрафные роты,
Шли с Сибири кулаки,
Мастера пехоты.
Коммунисты, кто живой,
Шли из заточенья,
Стали мёртвою стеной,
Дал Сталин разрешенье.
Разрешенье погибать
За страну родную,
Право дал с себя смывать
Грязь его гнилую.
И погнали немчуру,
Так же, как французов
В ту далёкую войну
Пешим, без рейтузов.
Осердившись мы не «жжём»,
Шубу из-за вошей,
Любим Родину наш дом,
Дом, как мать, хороший.
2000
***Забыть ли нам год сорок первый?
Судьба решалась под Москвой,
Там гибли люди, рвались нервы,
Стояли насмерть злой стеной.
Отцы погибли под Москвою,
Сложили голову свою,
Сиротами остались мы с тобою,
В уральском каменном краю.
Но если бы остались они живы,
И кто-то б с поля боя убежал,
То где бы был фашист чванливый,
Россию б нашу гад топтал.
Отцы оставили нам память
И совесть чистую свою.
Стоит в Москве гранитный камень,
А души их живут в раю.
Здесь каждый день цветы живые,
Здесь чтут потомки праотцов.
Счастливые и молодые,
Жизнь повторяют вновь и вновь.
Здесь мой отец лежит средь равных,
Он, как и все, сражен в бою,
Тут нет ни младших и не главных
Все пали за страну свою.
Среди них ссыльные Сибири,
Крестьяне сталинские кулаки,
Их и ссылали, и садили,
Но своей Родине служили мужики.
Здесь есть у каждого свой номер,
Записан в памяти святой,
Боец погиб, но он не помер,
Мы помним значит, он живой.
2000
***Скорбный праздник Великой Победы.
Отковали медали живым,
Ну а мёртвые взяли их беды,
Похоронки раздали родным.
Слава Богу, живут ветераны,
Но их братья убитые спят,
Не болят их смертельные раны,
И их души на землю глядят.
Второпях их, убитых, зарыли,
Безымянный стоит монумент.
Скоро, скоро погибших забыли,
Не хватило для них кинолент.
Только вдовы со стоном поплачут
И тихонько бредут на закат.
Жизнь вдовы потекла бы иначе,
Если б с фронта вернулся солдат,
В сорок пятом, их всех наградили,
Всех участников прошлой войны,
Но погибшим медали забыли,
Мёртвый стоит всего полцены.
Подрастают потомки, их внуки,
И не знают, что дед их герой.
Так Христос на себя принял муки,
От беды заслонил всех собой.
Их медали отдайте потомкам,
После смерти отцов наградив.
Ну а скорбь отдадим похоронкам,
Верность и честь возродив,
Пусть внучонок на праздник наденет
Ту медаль, что их дед не носил.
Временем прошлым, войною повеет,
Славу добрую дед заслужил.
Молодые солдаты пусть знают,
Что убитых в войне не сдают,
Их посмертно за бой награждают,
Ну а семьям осанну поют.
1970
***Год сорок пятый, победный апрель,
Под Берлином орудия, танки,
Воздух рвёт пулемётная трель,
Но и слышится голос тальянки.
Штурм последний, вперёд и ура,
Где ты русская наша удача!
Гимнастёрка намокла от бега, жара,
Победить врага наша задача.
Из укрытия смертью кидается враг,
Но лавина преграду ломает.
До Победы остался лишь маленький шаг,
До Победы остался лишь маленький шаг,
Каждый встретить Победу мечтает.
И кому-то удастся живому дойти,
До Победы последнего шага.
Счастье жить и дышать обрести,
И медаль боевую «Отвага».
Под Берлином схоронен советский солдат,
Там лежит Александр мой дядя,
Всем погибшим товарищ и брат,
Помнить каждого, каждого надо.
Уж полвека ушло, укатилось,
Нет врагов, есть партнёры, друзья,
Племя новое появилось,
Но и память о прошлом жива.
Под Берлином есть камень могильный,
300 тысяч советских солдат,
Обретает Победу не сильный
Тот народ, где в беде каждый брат.
Всех сравняла земля и Победа,
Заключённый, кулак, коммунист,
Цельность Родины было их кредо,
Помни прошлое юный турист.
***Горе случилось в стране,
Воевали за Родину все,
Мужики, перенёсшие горе репрессий,
Коммунисты на смерть шли все вместе.
Отец
Кочев Иван Василевич, в юности участник штурма Перекопа, в 1930 году репрессирован, узник сталинских лагерей, доброволец. Смертельно ранен под Ржевом, похоронен в Москве.
Мои близкие родственники
Усольцев Григорий Васильевич. В 1930 году семья репрессирована. Смертельно ранен в атаке при прорыве блокады Ленинграда. Погиб девятнадцати лет. В 1930 году его семья была репрессирована. Брат его, Усольцев Александр Васильевич, бывший «враг народа», доброволец, смертельно ранен в атаке, при штурме Зееловских высот под Берлином, тридцать двух лет от роду.
Кочев Федюнька, погиб восемнадцати лет в 1941 году. Семья в 1930 году репрессирована.
Вахрушев Дмитрий, участник Гражданской войны. В 1930
году репрессирован, погиб в 1942 году.
Кочев Константин Захарович, лейтенант, погиб в Сталинграде в 1942 г. Его брат Кочев Дмитрий Захарович, разведчик, погиб 1944 г, выполняя задание, похоронен на берегу реки Прут (Болгария). Их семья покинула деревню, опасаясь коллективизации.
Белоглазов Митя, познавший голод, нужду коллективизации,
красноармеец лыжного десанта, погиб в атаке в 1942 году.
Усольцев Андрей Васильевич. В 1930 г семья репрессирована.
Вернулся с войны с орденами Славы, тяжелым ранением.
Булдаков Григорий Гурьянович, познавший нужду деревни,
свидетель репрессий 1937 года. Воевал с первого и до
последнего дня, дважды ранен.
***
На Руси нашей далёкой
Предки гибли за свой кров,
Память памятник высокий,
Им оставлен был за кровь.
Перед боем в бане мылись.
Полотняное бельё,
Чтобы раны не гноились,
Каждый думал о своём.
Перед образом молились,
Не хранили в сердце зла,
Перед смертью не страшились,
Была светлая душа.
Павших с честью хоронили,
Деревянный сверху крест,
Скоро памятники гнили,
Не хранилась злая месть.
На Руси не ставят камни,
На могилы праотцов.
Перед Богом все мы равны,
Одноцветна красна кровь.
Только память и легенда,
Словно вечная река,
Забывают скоро смерда,
Помнят павшего века.
***Год голодный сорок третий,
Я пацан двенадцать лет.
Мы давно уже не дети,
Нахлебались разных бед.
Дяди все в бою на фронте,
И отец уже погиб.
Только дядюшка Леонтий,
Давно в лагере сидит.
Город зимний и военный,
Люди все настороже.
Вот старик упал степенный,
Снег закуржил в бороде,
Поднимают бесполезно.
Значит умер, отошел.
Спи пока в снегу болезный,
И народ, спеша, пошел.
Припоздать нельзя посадят,
За минуту много лет.
На заводе танки ладят,
Фронтовой военный хлеб.
Я иду, стучу подошвой
Деревянные они,
Дали нам их в праздник прошлый,
Мы сироты пацаны.
Хоть не сдохли, ну и ладно,
В бой ушли на смерть отцы,
Не сложилась жизнь складно,
Но мы совестью чисты.
Пятьдесят и пятый годик
Минул с той лихой поры,
Все мы те же, те же, вроде,
Беды новые пришли.
Оболтали нас, блаженных,
Отобрали кошелёк.
Пострашнее лет военных,
Преподали нам урок.
Было всё в военном детстве
Смерть и голод, холода,
Только с подлостью в соседстве
Не случалось жить тогда.
Не дождётесь мы не сдохнем,
На колени не падём,