Баркун тоже какое-то время медлил с ответом, потом, не избегая прямого и немигающего взгляда Шадрина, негромко проронил:
Надо всё тщательно обдумать и проанализировать, товарищ полковник.
Поздно анализировать, поздно обдумывать! гневно возвысил голос Шадрин и потемнел лицом. Человека больше нет на этом свете! Невиновного, скорее всего, человека!
Глава 6
СПЕЦТЕЛЕГРАММА 004
«Чита, Шадрину
«Воздух!!!»
На ваш запрос от 12. 06. 1942 г. по установлению данных на гр-ку Борисенко Елену Анатольевну, сообщаю: Борисенко Е. А. (урожденная Якубова), родилась 27. 03. 1900 г. в гор. Ишим, Омской губернии в семье агронома Якубова А. И. В 1919 г. окончила Омскую женскую гимназию, работала учительницей в одной из школ Ишима. В 1922 г. прошла переаттестацию на курсах усовершенствования учителей в Москве, в этом же году вышла замуж за Борисенко Владимира Леонидовича, работника аппарата Омского Губкома, бывшего политработника Красной Армии. В 1923 г., у супругов Борисенко родился сын Павел. В конце 1927 г., Борисенко В. Л. был направлен в село Ожогино, Ишимского уезда, для организации в данной местности продотрядов для изъяития излишков зерна у кулаков и осуществления высылки их семей в необжитые края. Прибывшая вместе с мужем в Ожогино, Елена Борисенко работала в созданной при сельской школе ячейке ОДН25. Весной 1928 г., сопротивляясь проводимой в стране всеобщей коллективизации и продразверстки26, кулаки, подкулачники и примкнувшие к ним крестьяне-середняки подняли мятеж, в результате которого по Ишимскому уезду прошла волна террора. В селе Ожогино бандой, которую возглавлял бывший белогвардейский вахмистр Винник З. М., были зверски убиты члены комбеда, представители Советской власти, активисты. Семья Борисенко также была убита и сожжена в собственном доме в ночь на 03. 05. 1928 г.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО: Предвидя ваши дальнейшие запросы по ходу розыска, сообщаю: после ликвидации кулацкого мятежа, выездной сессией Народного Суда СССР, состоявшегося 16 17. 09. 1928 г., в селе Ожогино, осуждены нижеследующие участники восстания:
К исключительной мере социальной защиты расстрелу:
1. Винник Зиновий Михайлович.
2. Варавва Бронислав Станиславович.
3. Волобуев Петр Иванович.
4. Гармаш Всеволод Антонович.
К лишению свободы сроком на двадцать лет, с содержанием в колонии строгого режима и с конфискацией личного имущества:
1. Вьюков Афанасий Акентьевич.
2. Гауф Михель Арнольдович.
3. Гузеев Юрий Иосифович.
4. Прокудин Андрей Саввич.
5. Самохин Прокопий Алексеевич.
6. Скрынник Иван Ипатьевич.
К лишению свободы сроком на пятнадцать лет, с содержанием в колонии усиленного режима и с конфискацией личного имущества:
1. Андрушкин Никанор Авксентьевич.
2. Козлов Никита Маркелович.
К лишению свободы сроком на семь лет, с содержанием в колонии общего режима:
1. Лапардина Наталия Осиповна.
2. Насекина Мария Егоровна.
3. Сапогова Алевтина Павловна.
Скрывшиеся после подавления мятежа нижеследующие члены банды осуждены заочно и приговорены:
К исключительной мере социальной защиты расстрелу:
1. Логвинов Леонтий Юрьевич.
2. Попков Михаил Моисеевич.
К лишению свободы сроком на двадцать лет, с содержанием в колонии строгого режима и с конфискацией личного имущества:
1. Мыльников Аркадий Афиногенович.
2. Пушкарев Игнатий Савельевич.
3. Самороков Трофим Ильич.
За отсутствием состава преступления освобождены из-под стражи в зале суда:
1. Смородникова Пелагея Гурьевна.
2. Хандога Василий Титович.
14. 06. 1942 г.
Зам. нач. контрразведывательного отдела
майор Сахно И. П.»
Полковник Шадрин отложил телеграмму, тяжело поднялся из кресла, по укоренившейся с годами привычке, подошел к окну. Несколько минут стоял неподвижно, соединив кисти рук за спиной, в глубокой задумчивости глядя на пустынную улицу.
2. Пушкарев Игнатий Савельевич.
3. Самороков Трофим Ильич.
За отсутствием состава преступления освобождены из-под стражи в зале суда:
1. Смородникова Пелагея Гурьевна.
2. Хандога Василий Титович.
14. 06. 1942 г.
Зам. нач. контрразведывательного отдела
майор Сахно И. П.»
Полковник Шадрин отложил телеграмму, тяжело поднялся из кресла, по укоренившейся с годами привычке, подошел к окну. Несколько минут стоял неподвижно, соединив кисти рук за спиной, в глубокой задумчивости глядя на пустынную улицу.
«Война, война думалось ему. Даже здесь, в тыловом городе, её неминуемый признак безлюдье».
Вернувшись к столу, он нажал кнопку вызова, у двери тотчас же вырос бравый, затянутый в «рюмку», в надраенных сапогах, румянощёкий юный лейтенант-порученец.
Слушаю, товарищ полковник.
К одиннадцати тридцати майора Степанова и его личный состав ко мне на совещание.
Есть! лейтенант молодцевато козырнул, с четкой фиксацией повернулся и вышел.
Пока сотрудники, двигая стулья, рассаживались, как обычно, по обе стороны длинного стола, Шадрин внимательным взглядом прошелся по их лицам, подумал:
«Устали Устали до предела. А отдыха, как видно, не предвидится».
Полковник заговорил, и голос его был непривычно глух:
Итак, преступники нас снова опередили! Убийство Бородина, диверсия на шахте и налет на Кондинскую ветеринарную лечебницу дело рук все той же неуловимой группы. Её удары становятся ощутимее и теперь совершенно бесспорно, что это не уголовная шайка. Версия майора Степанова возобладала над версией он хотел, было сказать: «над версией подполковника Баркуна», но усилием заставил себя не сделать этого, и закончил, над версиями других товарищей. Самое страшное, что никак нельзя предугадать логику дальнейших действий налетчиков. Кто знает, на какое преступление они пойдут уже завтра, где снова прольется кровь? Следов опять минимум: и на шахте, и на месте убийства Бородина, и на ветлечебнице. Единственная примета способ убийства и все тот же пистолет «Парабеллум». Вчера начальник Управления и я были приглашены на совещание в Областной Комитет партии, где было высказано немало справедливых упреков в наш адрес, Шадрин взял со стола сложенную газету «Труженик Забайкалья» и потряс ею. Опубликованная статья вызвала негативный общественный резонанс, породила немало кривотолков среди местного населения. Каждый успех террористов это очередной минус нам, контрразведчикам! Руководство области понимает, как трудно работать сейчас: многие наши сотрудники на фронте, на каждого из оставшихся легла двойная нагрузка. Но мы обязаны, сделать невозможное! Шадрин бросил газету на стол, повторил, придав голосу еще больше твердости. Обязаны! И к нашему счастью, появились, наконец, кое-какие зацепки на реализацию. Майор Степанов, ознакомьте присутствующих с содержанием телеграммы из Омска.
Тот подчеркнуто медленно зачитал текст. Возникла тишина, чекисты обдумывали услышанное.
Прошу высказываться, товарищи, предложил Шадрин. Каждую мелочь нужно осмыслить и проанализировать. Пожалуйста, Григорий Семенович, кивнул он Степанову.
Думаю, что теперь многое встало на свои места, начал майор. Прежде всего, я имею в виду осужденного под номером один во втором абзаце, Вьюкова Афанасия Акентьевича. Слух о том, что он активно боролся против Советской власти, подтвердился. Прояснилось и про Елену Анатольевну Борисенко. Настоящая Борисенко убита вместе с мужем и ребенком в Ожогино, а по ее документам в поселке Еремино все эти годы проживала неизвестная женщина. И квартировала она именно у бывшего купца-миллионера Вьюкова Акентия Филатовича, отца осужденного преступника. Тут есть какая-то закономерность, и нам необходимо её уловить.
А что, если это была жена Афанасия Вьюкова? высказал догадку один из оперативников. Участвовала вместе с ним в антисоветской деятельности, потом сумела скрыться.
Если она и являлась женой Вьюкова, то только неофициальной, гражданской, как принято говорить, возразил Шадрин.
Почему? спросил кто-то.
Да потому, что жена, коль она соучастница преступлений мужа, никогда не поедет жить к свекру. Ее бы там рано или поздно выловили. Лжеборисенко потому безбоязненно поселилась у старика Вьюкова, что никакого официального отношения к его сыну не имела, по всем документам он проходил как холостяк. А раз так, то следователям и в голову не пришло ее в Еремино искать.