Конечно, товарищ майор, военкомата здесь наверняка нет.
Тропа, петлявшая по сосновым дебрям, незаметно переросла в торную дорогу, на которой были заметны следы тележных и автомобильных колес, дорога перешла в широкий накатанный тракт, и через полчаса хорошей скачки всадники, наконец, увидели разбросанные у подножия крутобокой сопки домики таежного поселка Ерёмино.
Председателем поселкового Совета оказался сутулый нескладный мужчина лет пятидесяти. Несмотря на полуденную жару, одет он был тяжеловато: в шерстяные пропылённые армейские галифе, заправленные в давно не чищенные яловые сапоги, застиранную серую рубаху и новенький добротный черный пиджак, левый рукав которого был перегнут в локте и подколот подмышкой булавкой. Ярко поблескивали две медали: «За отвагу» и «За боевые заслуги», золотилась нашивка-лычка «Тяжелое ранение». Этот сборный костюм смотрелся довольно нелепо. С первого взгляда было понятно, что перепуганный экстренным визитом в глухой таёжный поселок сотрудников НКВД, человек в суетной спешке сделал то, единственное, на что его толкнул панический страх. Он набросил впопыхах пиджак с регалиями, наивно, по природной простоте, понимаемый им как некий оберег-талисман. Становилось абсолютно ясным и то, что для владельца пиджака эти награды, были, пожалуй, самым значимым из того, что у него вообще имелось в жизни.
Привлекало внимание и лицо председателя: скуластое, с рваным багровым шрамом, взбороздившим левую щеку. И взгляд синих глаз был необычен: левый узко и напряженно прищурен, а правый, наоборот, широко раскрыт. Создавалось невольное впечатление, что человек в кого-то старательно целится, и в любое мгновение готов выстрелить.
Аксенов Елизар Максимович, представился он неожиданно тонким сипловатым тенорком. Поочередно протягивая руку чекистам и чуть прикланиваясь при этом, председатель с какой-то угодливой суетливостью раскрыл перед ними дверь в избу поселкового Совета. Как бы оправдываясь, объяснил скороговоркой. Не успел на дальние поля уехать, а тут такое Но только мне сообщили я тут же назад, и минутки не потерял.
Елизар Максимович, Степанов грузно опустился на старый, продавленный, заголосивший всеми пружинами диван, у меня к вам сразу же просьба: лошади больше не понадобятся, верните их хозяевам и попутно подскажите нашему шоферу, чтобы гнал машину сюда, он остановился у егеря Комарова. Если спит, то не будите, парень полночи провел за рулем, притомился.
Будет сделано! все с той же угодливостью бормотнул Аксенов. В дверях на минуту задержался. А как насчет обеда, может, прямо сейчас ко мне?
Спасибо, Елизар Максимович, Степанов отрицательно качнул головой. Пока некогда, вот поработаем немного
Ясно, товарищ майор!
Степанов расстегнул портупею, ослабил пояс. За раскрытым окном слышался голос председателя, отдававшего поручения:
Яшка! А ну скоренько разгони этих лошадей Чебаковым да Груздеву Пал Палычу. И до Комаровых добежи попутно
Последние слова Аксенова заглушил громкий телефонный звонок.
Ответь, Петр, попросил Степанов сидящего у стола Тихонова. Скажи, что председатель сейчас будет.
Лейтенант взял трубку:
Поссовет Ерёми и тотчас же непроизвольно вскочил. Вас, товарищ майор.
Слушаю, Степанов, с недоумением проговорил тот, приняв трубку.
Это Шадрин! услышал он сильно модулирующий высокий голос начальника отдела контрразведки областного Управления НКГБ и сейчас же сделал Тихонову нетерпеливый жест рукой, чтобы тот прикрыл окно. Григорий Семенович, как там у вас дела, прояснилось что-либо, нет?
Пока ничего конкретного, товарищ полковник. Но некоторые шаги на серьезную зацепку наметились. Косвенный признак: убийство совершено кем-то из местных жителей.
Это действительно реальная зацепка, вы уверены? Иначе я вас немедленно отзову.
Уверен, подтвердил Степанов и, поколебавшись, спросил. Случилось что-то, товарищ полковник?
Случилось не то слово! Сегодня ночью совершено вооруженное нападение на так называемые «пороховые склады» в районе шахтерского посёлка Черно'вский. Унесено несколько ящиков взрывчатки. По предварительной информации больше центнера.
Убитые есть?! забыв на миг, что разговаривает с самим начальником отдела, почти выкрикнул в трубку Степанов.
Есть, трое: два с нашей, один с их стороны. По заключению экспертов в преступлении применялся все тот же пистолет калибра девять миллиметров.
Есть, трое: два с нашей, один с их стороны. По заключению экспертов в преступлении применялся все тот же пистолет калибра девять миллиметров.
«Парабеллум» или «Вальтер»? ошеломленно уточнил Степанов, видя, как бледнеет смуглое лицо стоявшего напротив лейтенанта Тихонова и, чувствуя, как у самого отливает от щек кровь.
Именно так! подтвердил полковник.
Какие мне и моей группе будут указания?
Шадрин молчал, принимая решение, потом сказал:
Оставайтесь там, раз зацепились. Здесь этим делом занимается подполковник Баркун, но реального, к сожалению, пока ничего нет.
А труп с их стороны?
Найденный на месте преступления труп никто и никогда не сможет опознать он обезглавлен. И кисть левой руки отрублена. Видимо, на ней имелась приметная татуировка. Тело бросили, а голову и руку унесли, каково!? Шадрин сделал паузу, давая майору осмыслить услышанное. Значит, так: работайте там до упора, но действуйте как можно оперативнее. И тут же назад.
Есть, товарищ полковник!
С минуту офицеры сидели молча.
Вот так-то, медленно проговорил Степанов. Потом добавил. Ну, зови председателя.
Войдя в помещение и поняв по лицам чекистов, что произошло нечто важное, Аксенов нерешительно затоптался у двери.
Присаживайтесь, предложил майор.
Тот одеревенело присел на расшатанный стул.
Как у вас со временем, Елизар Максимович, можем оторвать от дел на час-полтора.
Мне, верно, на озимые съездить надо было, да уж ладно, на весь день с вами остануся, с неумело прикрытым подобострастием ответил Аксенов. И Степанов вдруг отчетливо ощутил, что сидящий напротив человек, прошедший войну, искалеченный этой войной и награжденный за мужество, проявленное в этой войне, люто боится их, офицеров Государственной безопасности, которые по-хозяйски расположились в кабинете и еще неизвестно, чем для него может закончиться не начавшийся пока разговор.
Как можно мягче майор произнес:
Ну, день это и для вас, и для нас слишком большая роскошь, постараемся управиться побыстрее. Итак, вопрос первый: списки ваших односельчан, призванных в армию с самого первого дня войны, где хранятся?
Здесь, где ж им больше-то быть, Аксенов кивнул на грубо сколоченную из толстых досок полку, висевшую на бревенчатой стене.
Нам необходимо их посмотреть.
Всегда, пожалуйста он подошел к полке, торопливо принялся перебирать лежавшие на ней папки с документами, было видно, что ими давно никто не пользовался: после каждого движения председателя поднималось облачко пыли.
Постаравшись придать голосу еще больше теплоты, Степанов спросил:
Сами-то давно с фронта, Елизар Максимович?
Да уж два месяца скоро будет, отозвался тот, не переставая заниматься поисками.
Где вас обезручило?
Под Воронежом. В третью атаку пошли в тот день. Разрывной пулей стукнуло в локоть, упал на спину. Это и спасло. Тут немец тяжелый снаряд по нашей цепи положил. Всех ребят, кто со мной рядом был, в клочья разнесло, а мне, лежачему, только лицо да грудь осколками посекло малость. Считай, еще повезло Вот, нашел, кажись, Аксенов достал толстую серую папку, сдунув с нее пыль, протянул майору. Рука его заметно дрожала. Тут все наши посельщики указаны, кто на войну ушел. Здесь же и те, кто прямо со срочной службы в действующую армию угодил, довоенные призыва, короче.
Займитесь, Петр Иванович. Степанов передвинул папку к Тихонову. А к вам, Елизар Максимович, у меня будет ряд вопросов.
Слушаю, товарищ майор, Аксенов, не мигая «прицелился» в чекиста.
Вопрос первый: вы хорошо знали убитого Горяева Николая Федотовича?
Конечно. Как-никак в одном поселке живем. Жили поправил он себя и нахмурился.
Что можете сказать о нем?
Это, в каком смысле? осторожно осведомился председатель.
Да в самом прямом. Вот как бы вы писали служебную характеристику на этого человека, так и расскажите. Только поподробнее, естественно.
Ну что можно сказать про Николая Федотовича Человек он геройский, так я доложу. Бывший красный партизан. Активист, долго состоял в поселковом Правлении. Всей округе известный охотник-промысловик. Пенсионер уж давно, а в колхозе работал, помогал, как мог. Аксенов умолк и как-то беспомощно пожал плечами. Короче, свой в доску человек, надежный!
Понятно, раздумчиво проронил Степанов, постукивая пальцами по столу. Один жил Горяев, никто не приезжал к нему в последнее время?