Да уж! с каким-то даже восхищением воскликнул Аксенов. Богатенький был купец Вьюков! Миллионами деньги считал. Десятками гнал в Китай обозы с пушниной, оттуда мануфактуру вез, одежду, фарфоры там всякие Мне вот только сорок пять годков, а и то успел на Акентия Филатыча покопытить. Да разве ж я один? Почитай, вся округа на него пушнину добывала.
А потом? спросил заинтересованно лейтенант Тихонов.
А что потом? Потом ясное дело. Семнадцатый год настал. По шапке получил и Акентий Филатыч, и сынок ево'нный. Старик-то еще до революции порядком одряхлел, ему, дай бог память, уж под восемьдесят было, как он своему последышу дела препоручил.
А тот, что за человек?
Человек о двух ногах, о двух руках, тускло усмехнулся председатель. На отца похож, да не в него пригож. Старик-то, Вьюков, малость жалел промысловиков, копейчонку все ж таки кой-какую платил, а сынок-то, Афонька, обдирал, можно сказать, донага. Замучил народ, как с обучения прибыл. И молодой навроде человек, но алчен да жаден был, как зимний волк. Мы, охотники, то есть, с добытой белки шкуру сдирали, а он с нас. И всё-то у него не так: эта подпа'ль, у тоёй дырочка от пульки не там, где надо, у этой подшерсток слабый, у лисы, горностая и соболя тоже что-то всё не ладно Сказывали, что даже отец его осуждал за это, да не в коня, видно, овёс.
И долго так длилось?
Одна и радость, что не шибко долго, года два-три, и всё. Под зад коленом вытолкали нового купе'зу. А как факторию отобрали, так он сразу и пропал куда-то. Сказывали люди, за Уральский камень убег. Потом еще по'слух был, что где-то шибко поперечил Советской власти и, навроде, как большой срок поимел.
Аксенов закончил. Пользуясь возникшей паузой, лейтенант Тихонов протянул майору листок:
Вот, Григорий Семенович, посмотрите.
Что это?
Похоронка на младшего сержанта Павла Владимировича Борисенко. Среди этих документов находилась, он кивнул на кипу бумаг, разложенных на столе.
А почему матери не вручили? майор перевел удивленный взгляд на Аксенова, взял извещение.
Так уехала же Елена Анатольевна из поселка.
Уехала? не смог скрыть своего разочарования чекист. А я собирался с ней побеседовать. И когда же она покинула Еремино?
Да как смобилизовали Павла, так и она вскорости собралась, припомнил Аксенов. Ко мне еще директорша школьная приходила, чтобы я уговорил её остаться, учителей-то у нас всего ничего, ну, разговаривал я с Борисенкой, убеждал, она ни в какую. Уезжаю и точка! И навроде сговорчивая женщина, а тут уперлася не сдвинешь. Пришлось рассчитать её. Да потом я и сам пожалел, что настаивал.
Это почему?
Уже после узнал от баб, что семейный вопрос там решался, какой-то мужчина к ей приезжал, сойтися они вроде хотели
Степанов снова стремительно поднялся, прошелся от стены к стене энергичным шагом:
И что это был за мужчина?
Старый знакомец, кажись. Сам-то я его не видел, в кедраче как раз был, на шишковье', но сказывали, что собой видный такой, с бородой, с усами, при очках. И одетый по-городскому. Вроде бы, тоже из учителей. День-два погостил и уехал. А потом и Елена засобиралась. Дело такое, женщине в сорок лет шибко-то выбирать не приходится
А куда убыла учительница, известно?
Было бы известно, так похоронку-то, небось, не держали в правлении.
Действительно, я как-то не учел это обстоятельство Только, что же это получается, озадаченно пробормотал Степанов, в войсковой части, где служил Павел Борисенко, не знали нового адреса его матери?
Всё верно! подтвердил Аксенов. Мы тут тоже мерекали, мерекали промежду собой, и так же решили. Похоронка на здешний адрес пришла, вот почтальонша и принесла её в поссовет. Дом Борисенкиных заколоченный стоит, кому больше отдашь?
Странно Почему Павел не дал в штаб части данных о новом адресе матери, может, еще не знал его? Кстати, когда он призван в РККА?
Десятого июля сорок первого года, товарищ майор, глянул в документ Тихонов.
А погиб, когда?
В извещении указано, лейтенант показал глазами на серый листок, который майор все держал в руке. Степанов стал вслух читать стандартный текст:
« Сообщаю Вам, что Ваш сын, младший сержант П. В. Борисенко, в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив мужество и героизм, был убит 20 декабря1941г. под городом Тихвин и похоронен в братской могиле в районе населенного пункта Ракитное»
Выходит, Павел Борисенко провоевал пять месяцев.
Пять месяцев и десять дней, уточнил Тихонов.
А мать его, говорите, когда уехала? Степанов повернулся к председателю.
Числа, однако, двадцать шестого двадцать седьмого августа.
Понятно, сказал майор и обратился к Тихонову, возвращая ему похоронку. Снимите копию, лейтенант, по ходу следствия этот документ нам может пригодиться. А вас, Елизар Максимович, попрошу заверить его печатью поселкового Совета.
Есть! Аксенов с готовностью выдвинул из стола ящик, достал печать.
Ну, еще несколько вопросов, и, пожалуй, воспользуемся вашим приглашением, пообедаем, утомлённо улыбнулся майор. Итак, почему Елена Анатольевна Борисенко, прибыв в Еремино, отправилась жить именно к Вьюкову? И попутно: почему он, когда отобрали его пушную факторию, остался в поселке? Помнится, выселяли в те годы: купцов, помещиков и прочих там
Сход был, когда вопрос решали: оставить Вьюкова-старика на жительство или выселить? Миром постановили пущай живет. Большого притеснения он людям не делал, да и старость пожалели. Аксенов сипло осекся, плеснул из захватанного тусклого графина воды в стакан, торопливо выпил и продолжал. Теперь про учительшу: народ тогда с войны да с бегов возвертался и в каждой семье своих жильцов хватало. А у Вьюкова-деда изба в три горницы, просторная, вот, наверное, кто-то Елене и присоветовал к нему обратиться. Старик не отказал, стало быть. Оно и понятно, ему после восьмидесяти годков догляд, какой-никакой был надобен, жены-то он давно лишился. Елена и схоронила его потом по-хорошему. Говорили, деньжонок он ей за уход оставил сколько-то там. Вот и все ответы на ваши вопросы, товарищ майор, закончил с видимым облегчением Аксенов.
Спасибо, Елизар Максимович, поблагодарил Степанов. Только вот еще что: сын Вьюкова, говорите, не появлялся больше в ваших краях?
Нет, такого по'слуха не было.
А откуда в конце двадцатых к вам приехала Елена Анатольевна, какие-то документы тех лет сохранились?
Это посмотреть надо. Вообще-то бумаги мы все храним.
И еще: мне бы хотелось самому прочитать письмо с фронта от Иннокентия Подопригоры.
Тогда давайте сделаем так, предложил Аксенов. Сейчас я призову своего помощника, Василия Пилюгина, пусть поищет бумаги на учительшу, а мы пойдем ко мне обедать. И по пути зайдем к Подопригорам.
Пока председатель искал помощника, офицеры, не спеша, двинулись по широкой прямой улице поселка. Степанов негромко спросил:
Ну, как, Петр, есть что-нибудь стоящее в призывных документах?
Ничего существенного, товарищ майор, отрицательно мотнул тот чубатой головой. Из семидесяти трех человек, призванных с начала войны, погибло двадцать четыре. По-инвалидности вернулся один Аксенов. Без вести пропал тоже один Федор Горяев. Остальные воюют, лейтенант помолчал, затем спросил. Что-то вы, всё о семье Борисенко выспрашивали, почему она вас так заинтересовала?
Все очень просто, Петр: при розыске мелочей не бывает, запомни это. Даже лица вне всяких подозрений, но так или иначе проходящие по делу, должны быть взяты во внимание и проверены самым тщательным образом. Это и тех касается, кого уже в живых нет. А насчет семьи Борисенко ты действительно прав, уж очень меня эта династия заинтриговала. А больше всех, кто, думаешь?
Павел Борисенко? высказал догадку лейтенант, испытующе глянув на начальника.
Он, да кивнул майор. Но пока в меньшей степени. Сильнее всего меня заинтересовала его матушка, Елена Анатольевна.
Учительница? с каким-то даже разочарованием воскликнул Тихонов.
Именно! Нет пока еще у тебя, Петр, оперативной хватки, а то бы сам увидел, какая это прелюбопытнейшая личность.
И чем же она любопытна?
Чем? пожал плечами Степанов. Ну, хотя бы тем, что в течение полугода ее сын, служа в действующей армии, почему-то не знал нового адреса матери.
Или делал вид, что не знал? выдвинул свою версию Тихонов.
Очень может быть, согласился майор и добавил. Вот все эти «может быть» нам придется досконально проверять.
Через час, когда чекисты заканчивали обед в гостеприимном доме Аксеновых, пришел Василий Пилюгин, кареглазый узкоплечий паренек лет шестнадцати.
Хлеб да соль вам, степенно и солидно промолвил он, остановившись у порога и стащив с копны соломенных волос видавшую виды серую кепку. Нашел, Елизар Максимыч, чё просили-то шмыгнув носом, протянул председателю старый с обтертыми корками журнал. На странице пятидесятой откройте, я там закладку положил.