Это в каком отношении? спросил Разумихин.
В самом серьезном, так сказать, в самой сущности дела, подхватил Петр Петрович, как бы обрадовавшись вопросу. Я, видите ли, уже десять лет не посещал Петербурга. Все эти наши новости, реформы, идеи все это и до нас прикоснулось в провинции; но чтобы видеть яснее и видеть все, надобно быть в Петербурге. Ну-с, а моя мысль именно такова, что всего больше заметишь и узнаешь, наблюдая молодые поколения наши. И признаюсь: порадовался
Чему именно?
Вопрос ваш обширен. Могу ошибаться, но, кажется мне, нахожу более ясный взгляд, более, так сказать, критики; более деловитости
Это правда, процедил Зосимов.
Врешь ты, деловитости нет, вцепился Разумихин. Деловитость приобретается трудно, а с неба даром не слетает. А мы чуть не двести лет как от всякого дела отучены Идеи-то, пожалуй, и бродят, обратился он к Петру Петровичу, и желание добра есть, хоть и детское; и честность даже найдется, несмотря на то, что тут видимо-невидимо привалило мошенников, а деловитости все-таки нет! Деловитость в сапогах ходит.
Не соглашусь с вами, с видимым наслаждением возразил Петр Петрович, конечно, есть увлечения, неправильности, но надо быть и снисходительным, увлечения свидетельствуют о горячности к делу и о той неправильной внешней обстановке, в которой находится дело. Если же сделано мало, то ведь и времени было немного. О средствах и не говорю. По моему же личному взгляду, если хотите, даже нечто и сделано: распространены новые, полезные мысли, распространены некоторые новые, полезные сочинения, вместо прежних мечтательных и романических; литература принимает более зрелый оттенок; искоренено и осмеяно много вредных предубеждений Одним словом, мы безвозвратно отрезали себя от прошедшего, а это, по-моему, уж дело-с
Затвердил! Рекомендуется, произнес вдруг Раскольников.
Что-с? спросил Петр Петрович, не расслышав, но не получив ответа.
Это все справедливо, поспешил вставить Зосимов.
Не правда ли-с? продолжал Петр Петрович, приятно взглянув на Зосимова. Согласитесь сами, продолжал он, обращаясь к Разумихину, но уже с оттенком некоторого торжества и превосходства и чуть было не прибавил: «молодой человек», что есть преуспеяние, или, как говорят теперь, прогресс, хотя бы во имя науки и экономической правды
Общее место!
Нет, не общее место-с! Если мне, например, до сих пор говорили: «возлюби» и я возлюблял, то что из того выходило? продолжал Петр Петрович, может быть с излишнею поспешностью, выходило то, что я рвал кафтан пополам, делился с ближним, и оба мы оставались наполовину голы, по русской пословице: «Пойдешь за несколькими зайцами разом, и ни одного не достигнешь». Наука же говорит: возлюби, прежде всех, одного себя, ибо все на свете на личном интересе основано. Возлюбишь одного себя, то и дела свои обделаешь как следует и кафтан твой останется цел. Экономическая же правда прибавляет, что чем более в обществе устроенных частных дел и, так сказать, целых кафтанов, тем более для него твердых оснований и тем более устраивается в нем и общее дело. Стало быть, приобретая единственно и исключительно себе, я именно тем самым приобретаю как бы и всем и веду к тому, чтобы ближний получил несколько более рваного кафтана, и уже не от частных, единичных щедрот, а вследствие всеобщего преуспеяния. Мысль простая, но, к несчастию, слишком долго не приходившая, заслоненная восторженностью и мечтательностию, а, казалось бы, немного надо остроумия, чтобы догадаться
Извините, я тоже неостроумен, резко перебил Разумихин, а потому перестанемте. Я ведь и заговорил с целию, а то мне вся эта болтовня-себятешение, все эти неумолчные, беспрерывные общие места и все то же да все то же до того в три года опротивели, что, ей-богу, краснею, когда и другие-то, не то что я, при мне говорят. Вы, разумеется, спешили отрекомендоваться в своих познаниях, это очень простительно, и я не осуждаю. Я же хотел только узнать теперь, кто вы такой, потому что, видите ли, к общему-то делу в последнее время прицепилось столько разных промышленников и до того исказили они все, к чему ни прикоснулись, в свой интерес, что решительно все дело испакостили. Ну-с, и довольно!
Милостивый государь, начал было г-н Лужин, коробясь с чрезвычайным достоинством, не хотите ли вы, столь бесцеремонно, изъяснить, что и я
О, помилуйте, помилуйте Мог ли я!.. Ну-с, и довольно! отрезал Разумихин и круто повернулся с продолжением давешнего разговора к Зосимову.
О, помилуйте, помилуйте Мог ли я!.. Ну-с, и довольно! отрезал Разумихин и круто повернулся с продолжением давешнего разговора к Зосимову.
Петр Петрович оказался настолько умен, чтобы тотчас же объяснению поверить. Он, впрочем, решил через две минуты уйти.
Надеюсь, что начатое теперь знакомство наше, обратился он к Раскольникову, после вашего выздоровления и ввиду известных вам обстоятельств укрепится еще более Особенно желаю вам здоровья
Раскольников даже головы не повернул. Петр Петрович начал вставать со стула.
Убил непременно закладчик! утвердительно говорил Зосимов.
Непременно закладчик! поддакнул Разумихин. Порфирий своих мыслей не выдает, а закладчиков все-таки допрашивает
Закладчиков допрашивает? громко спросил Раскольников.
Да, а что?
Ничего.
Откуда он их берет? спросил Зосимов.
Иных Кох указал; других имена были на обертках вещей записаны, а иные и сами пришли, как прослышали
Ну, ловкая же и опытная, должно быть, каналья! Какая смелость! Какая решимость!
Вот то-то и есть, что нет! прервал Разумихин. Это-то вас всех и сбивает с пути. А я говорю неловкий, неопытный, и, наверно, это был первый шаг! Предположи расчет и ловкую каналью, и выйдет невероятно. Предположи же неопытного, и выйдет, что один только случай его из беды и вынес, а случай чего не делает? Помилуй, да он и препятствий-то, может быть, не предвидел! А как дело ведет? берет десяти-двадцатирублевые вещи, набивает ими карман, роется в бабьей укладке, в тряпье, а в комоде, в верхнем ящике, в шкатулке, одних чистых денег на полторы тысячи нашли, кроме билетов! И ограбить-то не умел, только и сумел, что убить! Первый шаг, говорю тебе, первый шаг! потерялся! И не расчетом, а случаем вывернулся!
Это, кажется, о недавнем убийстве старухи чиновницы, вмешался, обращаясь к Зосимову, Петр Петрович, уже стоя со шляпой в руке и перчатками, но перед уходом пожелав бросить еще несколько умных слов. Он, видимо, хлопотал о выгодном впечатлении, и тщеславие перебороло благоразумие.
Да. Вы слышали?
Как же-с, в соседстве
В подробности знаете?
Не могу сказать; но меня интересует при этом другое обстоятельство, так сказать, целый вопрос. Не говорю уже о том, что преступления в низшем классе, в последние лет пять, увеличились; не говорю о повсеместных и беспрерывных грабежах и пожарах; страннее всего то для меня, что преступления и в высших классах таким же образом увеличиваются, и, так сказать, параллельно. Там, слышно, бывший студент на большой дороге почту разбил; там передовые, по общественному своему положению, люди фальшивые бумажки делают; там, в Москве, ловят целую компанию подделывателей билетов последнего займа с лотереей, и в главных участниках один лектор всемирной истории; там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной и загадочной И если теперь эта старуха-процентщица убита одним из общества более высшего, ибо мужики не закладывают золотых вещей, то чем же объяснить эту с одной стороны распущенность цивилизованной части нашего общества?
Перемен экономических много отозвался Зосимов.
Чем объяснить? прицепился Разумихин. А вот именно закоренелою слишком неделовитостью и можно бы объяснить.
То есть как это-с?
А что отвечал в Москве вот лектор-то ваш на вопрос, зачем он билеты подделывал: «Все богатеют разными способами, так и мне поскорей захотелось разбогатеть». Точных слов не помню, но смысл, что на даровщинку, поскорей, без труда! На всем готовом привыкли жить, на чужих помочах ходить, жеваное есть. Ну, а пробил час великий, тут всяк и объявился, чем смотрит
Но, однако же, нравственность? И, так сказать, правила
Да об чем вы хлопочете? неожиданно вмешался Раскольников. По вашей же вышло теории!
Как так по моей теории?
А доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать
Помилуйте! вскричал Лужин.
Нет, это не так! отозвался Зосимов.
Раскольников лежал бледный, с вздрагивающей верхнею губой и трудно дышал.
На все есть мера, высокомерно продолжал Лужин, экономическая идея еще не есть приглашение к убийству, и если только предположить
А правда ль, что вы, перебил вдруг опять Раскольников дрожащим от злобы голосом, в котором слышалась какая-то радость обиды, правда ль, что вы сказали вашей невесте в тот самый час, как от нее согласие получили, что всего больше рады тому что она нищая потому что выгоднее брать жену из нищеты, чтоб потом над ней властвовать и попрекать тем, что она вами облагодетельствована?