В этот момент дверь распахнулась, и на веранду выскочила Дженни.
Саймон?! выдохнула она, но почему-то не спешила к нему спускаться. Зачем ты здесь?
Я пришёл за тобой, ответил он и поднялся на вторую ступеньку.
Она лишь как-то горько усмехнулась и покачала головой. Ветер трепал её тёмные волосы, выбивая слёзы из зелёных глаз.
Ты не рада мне? он шагнул под навес и взял её за руки. Джен, что не так?
Ты пришёл не туда, она погладила его по увешанной чешуйками иссушённой кожи щеке.
Но я искал тебя! Саймон схватил её за плечи, встряхнул, будто пытался пробудить ото сна. Всюду искал!
Нет. Ты искал не там, она провела пальцем по его нижней губе. Вспомни где ты.
Дорф отстранился и окинул взглядом уходящий к горизонту песок вокруг них. Никаких ступенек, веранды и дома больше не было.
В пустыне? пожал он плечами.
Сколько времени, Саймон?
Он было посмотрел на часы, но вдруг осекся и стиснул зубы. Дженни не должна знать, что они сломались.
Солнце печёт Уже давно Я часа четыре тут плутаю.
Она прильнула к нему и поцеловала, зарывшись пальцами в его густые волосы. Лопнувшие губы взвыли от силы её губ. Он закрыл глаза и прижал её к себе изо всех сил.
Дженни вдруг разорвала поцелуй.
Это всё в твоей голове, Саймон, шепнула она ему на ухо.
Он распахнул веки и уставился в пустоту, которую обнимал. На губах ещё чувствовались её губы. Он облизнул их и ощутил вкус металла, провёл по лицу ладонью и увидел кровь. Пошедшая носом, она струилась по рту и подбородку. В глазах вдруг померкло, и он рухнул в песок.
Коллеги, что скажете? обратился к двум своим копиям облачённый в белый халат Саймон, склонившийся над собственным бессознательным телом. Саймон, может ты начнёшь?
Да чё тут гадать, сердечный приступ! всплеснул руками Саймон 2 в криво, через пуговицу застёгнутом халате. Звездец ему, не выдержал нагрузки.
Саймон 1 презрительно скривился и фыркнул, всем своим видом показывая, что ему известен верный диагноз, вот только делиться им он не намерен.
Ну а что думаешь ты, Саймон? Саймон 1 посмотрел на третьего Саймона, держащего два пальца на сонной артерии пациента и увлечённо глядевшего на остановившиеся в 3:15 часы. Вид у этого Саймона был ни к чёрту растрёпанные волосы, бледное лицо, впалые глаза.
Это не приступ, спокойно проговорил Саймон 3. Сердце работает, но пульс учащённый и слабый.
Браво, доктор Дорф! Саймон 1 звонко похлопал в ладоши. Он выглядел куда свежее и солиднее своих клонов, точно ожившая отретушированная фотография с обложки журнала. Мы поняли, чего с ним не произошло. Можете сразу вычеркнуть утопление и скарлатину.
Хренли ты лыбу тянешь, псина? Саймон 2 надвинулся на Саймона 1. Говори что с ним, и мы его спасём.
Саймон 1 уставился на него и задумчиво почесал щетину.
Нет, ответил он. Я собрал консилиум, потому что сомневаюсь. Предлагаю вам взглянуть на анамнез.
С этими словами он запустил руку под халат и извлёк из заднего кармана джинсов измятую выцветшую бумажку. Послюнявив пальцы, он её развернул, прокашлялся и начал громко декламировать написанное фиолетовыми чернилами.
Саймон Дорф, тридцати двух Ох мать, тридцати трёх, с днём рождения, лет отроду он посмеялся своей витиеватой фразе. Шёл по пустыне на протяжение четырёх часов. Сначала у него возникла усталость, затем появились головные боли и головокружение, боли в ногах, спине и даже рвота. Это были лишь первые симптомчики. Затем появились шум в ушах, отдышка, участилось сердцебиение и потемнело в глазах.
Цианоз14 лица, судороги мышц, неровное дыхание, Саймон 3 тыкал пальцем в пациента, подмечая свои наблюдения. У него солнечный удар!
В смысле, блин, «тепловой»? спросил Саймон 2.
В смысле «без разницы», ответил Саймон 1. Я тоже так подумал изначально, но ведь всё это говорит уже о глубоком уровне поражения ЦНС15, и здесь должны появиться бред с галлюцинациями. А раз уж он без сознания, как мы узнаем, есть ли они?
Так мы с вами сейчас этим и занимаемся, Саймон 3 встал с корточек и отряхнул брюки.
Чем? в голос спросили оба Саймона.
Бредим, господа! Саймон 3 взял в руки автомобильную аптечку. Не хочу вас расстраивать, коллеги, но мне кажется, что мы все с вами бредовая галлюцинация.
Саймон Дорф, тридцати двух Ох мать, тридцати трёх, с днём рождения, лет отроду он посмеялся своей витиеватой фразе. Шёл по пустыне на протяжение четырёх часов. Сначала у него возникла усталость, затем появились головные боли и головокружение, боли в ногах, спине и даже рвота. Это были лишь первые симптомчики. Затем появились шум в ушах, отдышка, участилось сердцебиение и потемнело в глазах.
Цианоз14 лица, судороги мышц, неровное дыхание, Саймон 3 тыкал пальцем в пациента, подмечая свои наблюдения. У него солнечный удар!
В смысле, блин, «тепловой»? спросил Саймон 2.
В смысле «без разницы», ответил Саймон 1. Я тоже так подумал изначально, но ведь всё это говорит уже о глубоком уровне поражения ЦНС15, и здесь должны появиться бред с галлюцинациями. А раз уж он без сознания, как мы узнаем, есть ли они?
Так мы с вами сейчас этим и занимаемся, Саймон 3 встал с корточек и отряхнул брюки.
Чем? в голос спросили оба Саймона.
Бредим, господа! Саймон 3 взял в руки автомобильную аптечку. Не хочу вас расстраивать, коллеги, но мне кажется, что мы все с вами бредовая галлюцинация.
С этими словами он принялся раздевать пациента, вскоре избавив его от всей одежды. Втроём Саймоны без особых усилий разрыли руками углубление в рыхлом песке и уложили в него бессознательного Дорфа. Саймоны 1 и 2 начали растирать ромом его руки и ноги.
Гонево, бросил Саймон 2. Кто же ему тогда помогает по-твоему, умник?
Он сам, Саймон 3 положил под голову пациенту ботинки, смочил одежду зловонным содержимым расширительного бачка и укрыл тело.
Саймон 1 извлёк из аптечки ватный тампон, пластырь и нашатырный спирт. Пропитав вату спиртом, он закрепил её пластырем на верхней губе Саймона. После этого Саймон 3 извлёк упаковку сухого льда и шмякнул ею о пластиковый корпус аптечки. Лёд раскололся и мгновенно превратился в ледяную воду. Пакет с ней разместился у Саймона на лбу, а раскрытая аптечка вместе с сумкой для инструментов улеглись на края вырытой в песке ямы и отбросили тень на его голову.
Дорф пришёл себя вечером, когда солнце уже утратило силу и клонилось к закату. Было холодно ни то от резко упавшей температуры воздуха, ни то от развившейся на фоне случившегося солнечного удара лихорадки.
Он поднялся из ямы, чувствуя себя мертвецом. Всё тело ломила боль, и определить её причину оказалось невозможно то ли это от длительных физических нагрузок, то ли от пережитого теплового удара, то ли от долгого лежания в песке, а может, от всего сразу. Ему было не важно. Он поспешил надеть одежду, зашнуровать ботинки, собрать разбросанные вокруг пожитки обратно в сумку. Что делать дальше? Он не знал. В раздумье он прикончил безвкусные крекеры, запил их остатками газированной воды, выдавил в ладонь целую пластинку глюкозы и отправил в рот разом всю пригоршню.
Всё, что было, ему померещилось. Всё было в его голове, как и сказала Дженни. Ещё она сказала, что он ищет не там. Что это значит? Саймон пошарил руками вокруг себя, упёрся в автомобильные следы и заметил, как они поворачивают. Проследив за ними, он увидел, что плавный поворот обрывается резким, и следы уводят практически в то направление, откуда он пришел. А где-то вдали виднеется мельничная башня. По-видимому, во сне он свернул в пустыню, проехал по ней подковой и почти вернулся к трассе. Нужно было идти в ту сторону, куда машина стояла мордой, а он туда не взглянул изначально, хотя сразу бы заметил «Эмерсайз». Почему он не увидел мельницу, когда обернулся на вершине подъёма?
Потому что кретин, выдавил из себя Саймон.
Дорф повалился на спину и начал безудержно хохотать, ворочаясь в приступе истерики и поднимая в воздух тучи песчаной пыли. Смеялся долго, пока оседающий песок не облепил его окровавленное лицо и не начал оседать в лёгких. На смену хохоту пришёл кашель. Отплеваться не получалось во рту попросту не было слюны. Он перевернулся на четвереньки и ущипнул себя за запястье, наблюдая, как смятая кожа разглаживается. Не слишком быстро, но серьёзного обезвоживания у него нет. Пока нет. Он с шумом выдохнул, поднялся и, пошатываясь, побрёл обратно по своим следам.
В прохладе идти было намного проще, даже боль значительно утихла. Казалось, он мог бы даже бежать, но не стал этого делать. Не следовало перегружать и без того ослабленный организм. Первоначальная лёгкость может оказаться обманчивой, а терять время на отдых не следовало, ведь ему предстояло до утра выбраться из этой грёбаной пустыни. Ещё одного дня в пекле он не вынесет и вряд ли сумеет себя спасти, ведь в аптечке уже почти ничего полезного не осталось.