Ксения Нечаева
Трин
Говорят, что между двумя противоположными мнениями находится истина. Ни в коем случае! Между ними лежит проблема.
И.В. Гёте
1
Писатель родственник дьявола.
Один желает получить твою душу, другой жаждет внимания. И неизвестно, чья одержимость сильнее.
Когда работа над книгой завершена, мир для писателя преображается. Цвета становятся яркими, наполненными солнечным светом. В этот миг кажется, что покорить Эверест и переплыть Адриатическое море не проблема. Все становится возможным.
Желание поделиться творением цепляется мертвой хваткой. Невозможно обойтись без читателя, который проникнется историей и преисполнится восторгом.
Подумать только: дело целого года, а порой и нескольких лет, завершено. Мысли, уложенные стройными рядами на бумаге, больше не щекочут голову изнутри. Они уступают место новым идеям, которые вот-вот должны зародиться и продолжить благородное дело доведение писателя до бессонницы.
Но пока можно выдохнуть и спокойно уснуть.
Максим Макстрин псевдоним Макс Трин испытывал величайшее наслаждение. Его книга, труд последних двух лет, отнявший силы, и подаривший порцию невроза, была завершена. С нескрываемым удовольствием он дописал слово «конец», глубоко вдохнул, поправил квадратные очки и с силой вытолкнул из себя воздух.
В общий чат мессенджера Макс написал сообщение: «История завершена. Жду вечером у себя, прочитаю последнюю главу». В группе, помимо самого Макса, были двое его лучших друзей. Кирилл преподаватель истории в институте гуманитарных наук, двадцати семи лет. Андрей журналист местной газеты, коллега Макса, двадцати восьми лет.
Читать вслух для друзей Макс любил больше всего. В этот момент по их реакции, по выражению глаз, он понимал, насколько хорошо получилось выразить мысли. Иногда во время чтения Макса посещало озарение, относительно того, что следует изменить или добавить в повествование. Маленькая блажь, позволяющая Максу чувствовать себя востребованным и, возможно ли, успешным писателем.
Около восьми вечера, словно договорившись прийти разом, порог квартиры Макса переступили Кирилл и Андрей. Макс положил в три стакана лед, налил по небольшой порции виски, передал друзьям и пригубил сам.
Не могу поверить, что смог завершить его, Макс кивнул на толстую пачку бумаги, лежащую перед ним на столике, которая была тем самым романом, подарившим ночи без сна и восемь седых волос.
А как мы-то рады, что больше не придется слушать твои ежеминутные размышления о книге, Кирилл выпил виски и протянул Максу стакан, прося добавки. Начинай читать, интересно, как все-таки ты закончил историю.
Конечно, мы можем не одобрить, вторил Андрей.
Или заставить все изменить.
Впрочем, кто мы такие, чтобы диктовать гению.
Всё сказали? Макс улыбнулся уголком рта и поправил квадратные очки.
Парни кивнули и соприкоснулись бокалами.
За новый роман!
За будущий бестселлер!
За победу! Андрей посмотрел на друзей, поднявших брови. Ну должен же я был что-то сказать?
Макс отставил бокал в сторону, вытащил из пачки листов последние, отошел в сторону от дивана, где сидели друзья, прокашлялся, поправил очки и начал читать вслух.
Дорога до детского дома бесконечна. Хотелось бы сказать, что это был самый трагичный момент в моей жизни. Что мы ехали в полной тишине, разрываемые противоречиями. Что до сих пор я мысленно возвращаюсь к этому моменту, не в силах сдержать слезы. Но все было не так.
Арсений, пристегнутый ремнем безопасности, кричал и царапал щеки. Думаю, что если бы он мог дотянуться, то вместо своего лица впился бы в мое. Я со страхом поглядывала на его обгрызенные ногти, под которыми все еще были остатки штукатурки он успел-таки накарябать свое имя на стене дома. Прощальный жест, призванный сохранить себя в нашей памяти навсегда.
Все когда-то заканчивается. Даже самая долгая дорога в жизни. Папа остановил машину как можно ближе к крыльцу.
Не отдавай меня! Я вас ненавижу!
В этот момент мне хотелось дать Арсению пощечину, но я огромным усилием воли подавила желание. Нельзя было сорваться, ведь я продержалась так долго. Не проиграю. Не в этот раз.
Навсегда запомню, что чувствовала в тот момент. Завершилась война. Враг повержен, загнан в угол и ждет расправы, а флаг победителя красуется на Капитолии.
Папа вышел из машины, открыл дверь Арсения и расстегнул его ремень безопасности.
Выходи!
Арсений истошно завопил, словно ведьма Банши, и бросил в папу рюкзак с вещами, что лежал на сиденье. Папа его поймал, спокойно поставил на землю и повторил:
Выходи.
Но уж я-то знала, что скрывается за папиным приторно-спокойным тоном. Сколько злости, боли и страха. Чуть меньше, чем было во мне.
Кажется, Арсений задумал остаться в машине навсегда. Как будто его спина подверглась заклятию вечного приклеивания. Тогда папа схватил Арсения за руку и вытянул наружу.
Оставайтесь здесь, велел папа нам с мамой. Я сам его отведу.
Папа поднял худенького Арсения на руки и понес в сторону дверей детского дома, на пороге которого ждали воспитатели.
Отпусти меня! Я хочу обратно! Нет! Я не пойду туда!
Арсений вырвался из папиных рук и подбежал обратно к машине. Он распахнул дверь переднего сиденья, где была мама, и, упав на колени, прошептал:
Не отпускай меня. Ты же знаешь, что там мне не выжить. Мама
Папа подбежал к нему и оттащил от машины. Следом подошли воспитатели и охранник.
Мы с ним справимся, сказала воспитатель, и положила руку на плечо папе, смотревшему, как Арсения несет к детскому дому охранник, подняв его словно пушинку. Уезжайте. Вы много пережили.
Словно одержимый, Арсений выкручивался, заламывал руки, пинал охранника и кричал. В этот момент он был похож на дикого звереныша, загнанного в ловушку и понимающего, что его ожидает впереди. Хоть я и не была ни в чем виновата, но почувствовала укол совести. Я вертела головой, пытаясь прогнать этот самый назойливый голос. Не в этот раз, совесть. Только не сейчас!
А может быть, начала мама, вытирающая слезы на глазах.
Нет! ответила я. Папа, поехали скорее!
Неужели получилось?
Так себя чувствуют жители страны, освобожденные от власти тирана. Именно это испытывает человек в момент абсолютного счастья. Эйфория. Свобода. Умиротворение.
Сегодняшней ночью, впервые за долгие годы, я спала спокойно.
Они все-таки сделали это? Андрей рассматривал подтаявший в бокале лед. Я думал, что конец будет другой. Ну, знаешь, более кровавый.
Хорошо, что закончилось так, Кирилл откинулся на диване и смотрел в потолок. Только интересно, как будет дальше жить Арсений? А его сестра тоже там?
Пожалуй, я добавлю строчку о том, что в окне показалось лицо Юли. Это неплохая мысль. Пусть они все-таки воссоединятся.
И это воссоединение будет подобно ядерному взрыву. Напрашивается продолжение.
Пока я об этом не думал.
Макс устало сел на кресло и отпил из бокала, в котором уже почти не осталось заветных кубиков замерзшей воды. Его глаза блестели, щеки пылали, а дыхание сбивалось, как при окончании марафона.
Теперь буду редактировать рукопись и искать издательство для публикации. Пора покорять мир.
2
Утром следующего дня Макс пытался завершить статью о ремонте водонапорной башни для газеты, в редакции которой он работал. За соседним столом над бессмысленными предложениями также корпел Андрей.
Они работали вместе уже три года с того момента, как Макс устроился в редакцию. Обычно тяжело сходящийся с людьми, он быстро нашел общий язык с Андреем, у которого было важное качество умение слушать. Это была компенсация его неумению заводить друзей. За редким исключением.
Макс оторвал взгляд от монитора и улыбнулся собственным мыслям.
Если бы можно было выбрать любое место для работы, независимо от местоположения, твоих знаний о ней или языка, кем бы ты предпочел быть?
Не отвлекаясь от работы, Андрей быстро-быстро проговорил:
Поднимателем пингвинов.
А серьезно?
Андрей со скрипом отодвинул клавиатуру и на вращающемся кресле развернулся к Максу.
Очередной социологический опрос для книги?
Просто интересно.
Нужно подумать.
Андрей кружился на кресле и смотрел в потолок. Он говорил, что так ловит вдохновение. Сейчас уже все привыкли к подобному способу, но поначалу некто, вошедший в кабинет, бывал весьма поражен тем, как Андрей подолгу кружился. Он слегка отталкивался ногами от пола, откинув голову назад, и не обращал внимания ни на кого.