Издательский центр «Терра» готовит полное собрание сочинений Домбровского. Наш корреспондент Наталья Селиванова встретилась с вдовой писателя, редактором-составителем этого шеститомника, Кларой Турумовой (Домбровской).
Четыре ареста, почти четверть века в ссылках, тюрьмах, лагерях и четыре реабилитации уже в 1956 году. Когда же это началось?
Первый арест в 1932 году. Юра в ту пору был 23-летним московским студентом. Второй в 1937-м. Освободили, правда, через семь месяцев. Потому что не согласился с предъявленным обвинением, не подписал ни одной бумаги. В 39-м новый арест и новый лагерь. Но в 1943 году снова отпустили отказали ноги. Выходила его, уже на воле, жена лагерного друга Любовь Ильинична Крупникова. Последнее заключение отбывал в Тайшете. Да, он гордился, что добился полной реабилитации. А вот о том, что пережил в лагерях, вспоминать не любил. Относился к прошлому как к историческому факту. И судил о нем с присущим ему свободомыслием.
Как правило, при обысках забирают рукописи. Много пропало?
В 1949-м изъяли «Обезьяну». Ранний вариант романа «Хранитель древностей» тоже пропал, попал туда же, хотя ничего антисоветского в нем не было. Это потом, во второй редакции, появятся реалии и детали кровавого 37-го. Ни одной рукописи по запросу Домбровского КГБ не возвратил. Но кое-что все-таки вернулось. Чабуа Амирэджиби, сидевший с Юрой в лагере, запомнил такую историю. В начале 60-х домой к Домбровскому (он уже вернулся в Москву) пришел какой-то старичок с оклунком и спросил: «Правда, что вы Юрий Домбровский?» «Да», последовал ответ. Старик оставил свою поклажу в коридоре и ушел. В ней оказалась рукопись «Обезьяны», та самая, изъятая чекистами.
Как все-таки судьба была жестока к нему! В 10 лет смерть отца, видного московского адвоката, разрыв с новой семьей матери. Пришлось самому зарабатывать на хлеб. Колыма, Тайшет Неужели это не оставило следов? Шрамов?
Друзья, да и просто хорошие знакомые, любившие захаживать в наш дом, удивлялись, что в Юре нет ни озлобленности, ни жестокости. Он и в людях искал прежде всего человечность, доброту, ум. Разницы между именитым собратом по перу и случайным знакомым для него не существовало. Плевал он на социальный статус. Мог, как Пушкин, сказать: мне с любым интересно, от царя до будочника. Потому за столом нередко соседствовали ученый «античник» из Питера и новый знакомый весьма непрезентабельного вида, «друг Вася, в пивной познакомились».
Однажды в Алма-Ате, в библиотеке, Юра столкнулся с человеком, когда-то написавшим на него донос. Вышли в коридор. И тут началась истерика не с Юрой, конечно. Дрожит весь, кричит: ты, мол, бродяга и босяк, а у меня семья
И как же поступил Домбровский?
Как он мог поступить Ну, ладно сказал, хватит, пойдем, выпьем. Мне потом объяснил: «Да он мертвец! Не убивать же уже мертвого». А ведь еще в лагере, знаю, мечтал об освобождении только для того, чтобы найти и уничтожить иуду
Но это же чистой воды донкихотство.
А он и был Дон Кихотом. Дон Кихотом Гулага, так называл его Арман Малямян, репатриант, посаженный сразу же по возвращении из Франции в Армению.
А что происходило с Домбровским в 70-е?
«Обезьяна» вышла в 1959-м; «Смуглая леди» в 1969-м. «Хранителя» напечатали в «Новом мире» в 1964-м. Как на это можно было жить? Жили на внутренние рецензии, которые Юрий писал для «Нового мира». Помню, сломал руку, Литфонд оплачивал бюллетень. А мы «сетовали», что рука заживает чересчур быстро
В начале 70-х настало развеселое время. Вовсю стали переводить за границей. «Хранитель» вышел в Италии, «Смуглую леди» перевели во всех странах соцлагеря. Но ВААП платил копейки. В это время, испытывая «подлую нужду», Домбровский пишет «Факультет ненужных вещей», прекрасно понимая, что через цензуру роман не проскочит.
Как «Факультет» оказался во Франции?
Наталья Ивановна Столярова, служившая когда-то секретарем у Эренбурга, часто ездила к своим родственникам в Париж. Она-то и помогла и некоторым рукописям Солженицына, и роману Домбровского опубликоваться на Западе. Согласитесь, по тем временам это было очень рискованно. К слову сказать, «Факультет» был признан во Франции лучшей иностранной книгой 1979 года.
Пожалуй, «Факультет» лучшая его вещь. Шесть раз «проходился» по тексту! Многие говорили даже, что этот роман грешит чрезмерной тщательностью. Мне так не кажется. Тщательность выделки вообще характерна для Домбровского. А кроме того, он был уверен, что «Факультет ненужных вещей» главная его книга.
Мне рассказывали, что Домбровский прямо-таки обожал кошек.
Кошки вносили в нашу жизнь теплоту, юмор, детскость. Мы собирали книжки, открытки с изображениями этих милых животных. Домбровский подписывал книги и рисовал киску. Это стало его экслибрисом, что ли.
Сегодня многие писатели жалуются на отсутствие нормального издательского процесса. И слава Богу, что «Терра» взялась за такое тяжкое дело, как выпуск полного собрания сочинений Домбровского.
Идея издать ВСЕГО Домбровского давно носилась в воздухе. Владимир Емельянович Максимов посоветовал мне обратиться с этим предложением к Сергею Кондратову, директору «Терры», дескать, он умеет быстро и красиво издать книгу. В апреле 1992 года мы заключили договор, а уже в ноябре вышел первый том. В подготовке рукописей я всегда учитываю пожелания самого Домбровского. В собрание сочинений войдут все его романы, стихи, написанные в лагерях, рассказы и мои небольшие комментарии. Письма опубликованы не будут.
ОБЩАЯ ГАЗЕТА08.10.1993Игорь Виноградов: Священники вместо секретарей по идеологии
Былая слава «Нового мира» связана в нашей памяти с именем его главного редактора Александра Твардовского. В 1965 году он пригласил заведовать отделом прозы, а затем возглавить отдел критики Игоря Виноградова. Спустя пять лет, после постоянных вызовов Твардовского в ЦК КПСС и выматывающих разборок там и в Союзе писателей, ни его, ни четырех членов редколлегии, включая Виноградова, в «Новом мире» уже не было. После года опалы Виноградов работает в Институте истории искусств, в Институте психологии АПН СССР также вплоть до разгрома последнего. В 1985-м, вернувшись (как оказалось, ненадолго) в «Новый мир», из-за разногласий с Сергеем Залыгиным он вместе с А. Стреляным покидает журнал. Последние полтора года Игорь Виноградов возглавляет издающийся теперь уже в Москве «Континент» журнал, основанный девятнадцать лет назад в Париже Владимиром Максимовым.
Вы называете новый «Континент» журналом русского возрождения и в то же время журналом христианской культуры. Кроме того, вы генеральный секретарь московского религиозно-философского общества Владимира Соловьева, которое совместно с «Континентом» провело уже два международных симпозиума. Следует ли из этого, что возрождение России, ее духовной жизни вы связываете с религией?
Безусловно. В сегодняшнем хаосе только религия и может способствовать подлинному внутреннему очищению и обновлению жизни. И примеров тому уже немало. Назову лишь один жизнь молодой христианской общины, которую создал настоятель Владимирского собора бывшего Сретенского монастыря на Лубянке (этот известный храм XVII века передан церкви совсем недавно) о. Георгий Кочетков. Сходите, познакомьтесь вы сразу поймете, о чем я говорю. Конечно, не следует преувеличивать значения таких фактов. Возможно, что и здесь элемент моды играет свою роль. И пусть стремление найти хоть какую-то опору в нашем безопорном мире у большинства людей ещё малоосознанно. Но все же оно есть. И это желание обрести свой духовный путь обнадеживает.
Как вы представляете себе религиозное просвещение в наше время?
Церковь ни в коем случае не должна объединяться с государством. То ненормальное положение, которое она занимала все годы Советской власти (я имею в виду компромиссы, связанные с ее выживанием, в частности, сотрудничество многих служителей культа с КГБ), отзывается и теперь. А неуклюжие попытки правительства поставить священника на место бывшего секретаря обкома по идеологии, а иных священников занять это место?.. Не только у меня все это вызывает внутренний протест. Сила христианской проповеди не в поддержке ее властями. Кроме того, христианство вообще и православие в частности не есть только обряды, службы, молитвы. Это вся жизнь. И надо учиться жить христианами, в христианском духе, где бы мы ни были и что бы ни делали, что бы с нами ни происходило
Последние годы много пишут о былом мощном религиозном сознании русского народа. Почему же в таком случае идея социализма довольно быстро приобрела в России такую массовую поддержку?
До действительной христианизации России в XIX и начале XX века было еще очень далеко. К сожалению, надо признать, что в гибели старой России повинны не только злодеи-большевики, но и в немалой степени сам царь Николай II, «помазанник божий», его бездарное правление. Тут я полностью согласен с Солженицыным.