Весть о пленении Бортэ потрясла Тэмуджина. Хотя вступить в бой с меркитами было бы чистым самоубийством, но теперь он жалел о том, что не сделал этого.
Зачем я послушался тебя? сказал он матери. Зачем бежал? Лучше бы погиб в бою! А теперь честь моя навсегда потеряна.
Успокойся, сынок, попыталась утешить его Оэлун. Даже самые страшные раны заживают, если никто их не тревожит, одна лишь смерть непоправима. Человек способен справиться с любой утратой, уж мне ли не знать это после того как я похоронила твоего отца Ты сохранил самое главное: свою жизнь. А жену найдёшь и другую.
От одной мысли об этом ему сделалось не по себе.
Я не хочу другую! вскричал он, рубанув рукой по воздуху. Мне нужна Бортэ! Что теперь жизнь моя прах ей цена!
Гул крови пульсировал у него в голове. Как будто его избили. Как будто мчался на резвом скакуне и вдруг конь, провалившись копытом в сусличью нору, выбросил его из седла Держал в руках счастье да не сумел удержать надолго, упустил, потерял, отдал врагам! О вероломная судьба!
Сердце отчаянно колотилось в груди, и Тэмуджин боялся, что оно вот-вот остановится, надсадившись, или разорвётся от унижения и бессильного гнева.
Глава третья.
Стая наносит удар
Нет на свете печали
Большей, чем расставанье
Цюй Юань
Ты подобна пыли над тропой,
Я же илу в глубине речной.
Ты вверху, а я на дне потока,
Суждено ль нам встретиться с тобой?
Цао Чжи
Он направился к Бурхан-Халдуну.
Достигнув подножия горы, оглянулся, окинул степь продолжительным тоскливым взглядом, словно прощался с этим бескрайним простором с несущимися по нему жёлтыми шарами перекати-поля. И принялся медленно подниматься по склону, шаг за шагом углубляясь в лесную чащу.
Дул слабый ветерок, путаясь в поредевших осенних кронах деревьев и вытряхивая из них лёгкие шелестящие звуки. А Тэмуджин, глядя себе под ноги, пробирался наверх одному ему ведомыми звериными тропами. До тех пор, пока не отыскал на взлобке горы небольшую поляну. Здесь стояла сложенная пирамидой груда серых камней обо29 Бурхан-Халдуна. Сколько раз он с братьями приходил к этим камням, чтобы испросить защиты и покровительства у духа горы! Вот и теперь ноги сами собой привели его сюда.
Несколько раз прошёлся Тэмуджин по кругу, расхлёстывая ступнями сухую траву. Затем снял с себя пояс, повесил его на шею и уселся посреди поляны привалился спиной к холодным камням, скрестив ноги.
Дух горы не защитил его, не помог уберечь жену от меркитов. Но у кого было сейчас просить помощи? Вспомнились слова матери, которые много раз слышал от неё в детстве: «Нет у нас друзей, кроме собственных теней»
Взгляд Тэмуджина скользил по траве, по деревьям, а затем устремился в небесную даль, смыкавшуюся с горизонтом.
Пронзительно-отчаянны были его мысли.
Если б он оказался предусмотрительнее наверное, можно было бы предотвратить всё, что случилось. А теперь
Теперь где-то там, за горой, далеко за бескрайними степными далями пропала, растаяла, бесследно затерялась его Бортэ. Кто владеет ею сейчас? Кто, смеясь, швыряет её на войлок и с жадной бесцеремонностью срывает с неё одежды, мнёт её упругие груди, входит в её горячее лоно? И за что Великий Тэнгри столь жестоко наказал его, Тэмуджина? Неужели за отца за то, что Есугей-багатур отобрал Оэлун-эке у трусливого Чиледу? Тьма времени миновала с тех пор! Конечно, без ветра трава не колышется и без тучи дождя не бывает, но разве сыновья должны отвечать перед небесами за поступки отцов? А если это не так, то в чём же состоит его собственная вина? Он ведь никого не обидел, никого не обездолил!
Или на свете не существует справедливости, и даже малый камень способен увлечь за собой такую лавину, которая беспрепятственно погребает человека за грехи его предков? Разве это правильно? Нет, неправильно!
Впрочем, и сам он, Тэмуджин, ничем не лучше проклятого Чиледу: сбежал, как испуганный тушканчик, оставив меркитам свою любимую, свою нежную Бортэ Да, без ветра трава не колышется, и Тэмуджин сам виноват в своей беде, как ни крути. Видно, он из тех людей, о ком говорят: есть ты ничего не прибавилось, нет тебя ничего не убыло
Так думал он и скрежетал зубами от клокотавшей в груди злобы и от презрения к самому себе; а по его щекам катились слёзы.
Всё, что случилось в этот день, казалось ему неправдоподобным. Однако время вспять не воротишь. Неужто мать права, и он будет вынужден принять неизбежное? Взять новую жену и забыть о Бортэ? Смириться с бесчестием и продолжать жить как ни в чём не бывало?
Вопросы обжигали сознание Тэмуджина так же, как швыряемые ветром свирепые льдинки обжигают лицо усталому всаднику, заплутавшему в степи во время бурана. Вопросы нескончаемой вереницей хороводились в его голове; и он не искал ответов не мог, не имел сил; его всё глубже и глубже затягивал в себя этот ледяной вихрь.
А где-то совсем близко куковала кукушка гулко и пронзительно, точно пророчила вечную разлуку. Противная птица. Старики рассказывали, что в давние времена люди и животные имели по одному праздничному дню в году, и в этот день всем строго-настрого возбранялось работать. Кукушка же нарушила запрет, принялась вить себе гнездо именно в такой день. Великий Тэнгри узрел с высоты небес нарушение установленного порядка и, несказанно разгневавшись, разорил гнездо кукушки. При этом он заклял её навеки оставаться без гнезда.
И теперь неприкаянная птица будто злорадствовала и насмехалась над взобравшимся на гору человеком, и приглашала его в стаю проклятых и пророчила, пророчила недоброе. Лишь изредка она ненадолго умолкала, а затем вновь принималась куковать, никак не хотела уняться, до самых сумерек И даже после того как ночь вступила в свои права, зловещий голос кукушки ещё долго звучал в памяти Тэмуджина.
***
Долго находился он на горе, потеряв счёт времени, подобный остывающей головешке, в которой ещё теплится крохотное зерно огня, но если не поторопиться раздуть его, то вскоре не останется надежды вернуть к жизни пламя былого жаркого костра. Пять раз луна успела взойти на небосвод, а затем скатиться в нижний мир, уступая место дневному светилу. И всё это время Тэмуджин сидел в уединении, уставившись вдаль невидящим взором до тех пор, пока не объявились Бельгутей, Боорчу и Джелме, посланные следить за врагами. Услышав их призывные крики, Тэмуджин наконец вышел из оцепенения. Он поднялся на ноги, вновь подпоясался и спустился с горы.
Меркиты не вернутся, сообщил Бельгутей. Они уже на полпути к своему улусу.
Бурхан-Халдун спасла всех нас, с облегчением вздохнул Тэмуджин. Отныне каждый год в этот день буду приносить жертву духу этой горы.
Затем осёкся, вспомнив о своей главной потере. И, помедлив несколько мгновений, спросил:
Что с Бортэ? Может, вам удалось проведать, какова её участь?
Удалось, нахмурился Бельгутей.
И кивнул в сторону Джелме:
Вот он слышал.
Тэмуджин почувствовал лёгкий озноб словно его коснулся порыв ледяного ветра и уставился на нукера. Тот переминался с ноги на ногу, собираясь с духом. Слова застревали у него в горле, и он всё никак не мог решиться сообщить неприятную весть.
Ну? нетерпеливо воскликнул Тэмуджин, и лицо его исказилось в муке ожидания, ибо он уже догадывался, что произошло. Говори же скорее, своим молчанием ты уже ничего не изменишь!
В последнюю ночь я подполз очень близко к меркитскому стану, торопливо забормотал Джелме, отведя взгляд в сторону. Они не боялись погони, поэтому не особенно сторожились. Мимо проезжали двое дозорных, из разговора которых я понял, что Бортэ отдали Чильгир-Боко, младшему брату того самого Чиледу, у которого Есугей-багатур отобрал твою матушку. Сам-то Чиледу недавно умер, иначе твоя жена досталась бы ему, так говорили меркиты Возьмёт ли Чильгир-Боко её в жёны или просто сделает своей индже30 этого никто не знает, он сам будет решать.
Ничего он решать не будет! вскричал Тэмуджин. Я отниму у него Бортэ, чего бы это ни стоило!
Мою мать они тоже забрали, негромко проговорил Бельгутей. И я скорее погибну, чем оставлю её в руках у меркитов.
Я поеду к отцу, попрошу его отпустить в поход моего брата Субедэя, хорошо? Джелме вопросительно взглянул на Тэмуджина.
Поезжай, кивнул тот. А затем распорядился:
Разъезжайтесь все, собирайте наших воинов. Зовите и чужих, обещайте хорошую добычу у меркитов всем, кто пожелает присоединиться к нам. А я немедленно отправляюсь за помощью к хану Тогорилу.