Мальчик затаил дыхание.
Старик постоял немного, повздыхал, уставившись на колеблемые течением тростины камыша (их было слишком мало, и Тэмуджин с ужасом понял, что Сорган-Шира обнаружил его). Затем присел на корточки, зачерпнул горстью из реки, плеснул себе в лицо. И обратился беглецу с печальным укором:
Зачем играешь своей жизнью? На что надеешься? Может, у тебя ум зашёл за разум? Теперь если тебя поймают убьют, скорее всего, не пожалеют. Или как пить дать изувечат.
Не выдавай меня, попросил мальчик, чувствуя, как вновь бешено заколотилось в груди сердце. Я ведь не сделал тебе ничего плохого.
Это верно, ты не сделал мне ничего плохого, задумчиво похлопывая себя по колену рукоятью плётки, повторил Сорган-Шира. Все вокруг точат на тебя зубы, мальчик, но я твоей погибели не желаю.
Несколько мгновений на лице старика отражалось мучительное сомнение. А затем он махнул рукой:
Ладно, не бойся, лежи здесь тихо. Пусть этот поступок прибавит мне седых волос, но я умею держать язык на привязи и не выдам тебя. Дождёшься, пока все угомонятся, а потом убирайся восвояси. Правда, хоть убей, не ведаю, как тебе удастся выжить одному в степи. Ну да поможет тебе Великий Тэнгри!
После этих слов Сорган-Шира взобрался на лошадь и неторопливо потрусил дальше вдоль изгибавшейся дугой береговой кромки. Старик то и дело поглядывал на отливавшую лунным серебром речную поверхность, точно боялся, что его могут утащить на дно водяные духи, и бормотал себе под нос обережные заклинания.
Но на Тэмуджина он так ни разу и не оглянулся. Как будто беглого колодника не существовало на свете.
Мальчик видел, как к Сорган-Шире приблизились двое всадников и стали его о чём-то спрашивать, указывая на реку. Старик покачал головой.
Никого здесь нет, донёсся до Тэмуджина его ответ. И то сказать: где уж нам отыскать его в потёмках. А всё же мальчишка далеко убежать не спроворится. Завтра поутру снова сойдёмся на поиски обнаружится пропажа, никуда не денется.
У тайджиутов не было причин усомниться в резонах Сорган-Ширы. Они развернули своих лошадей и теперь уже втроём неспешно поехали прочь, изредка оглядываясь по сторонам в поисках беглеца, заставившего их трястись в сёдлах, вместо того чтобы лежать в тёплых постелях и смотреть спокойные хмельные сны.
***
Медленно, чрезвычайно медленно и томительно тянулось время, пока ночь пожирала мир, а Тэмуджин лежал в реке под бескрайним небом. Казалось, природа затаилась в ожидании развязки. Все звуки тонули в воде, а их тени дрожали на поверхности и непредсказуемо дрейфовали в разные стороны, то сопротивляясь течению, то поддаваясь ему. Гибель кружила окрест, но не торопилась заключить мальчика в свои объятия. Никогда прежде ему не было так страшно, как в эту долгую, показавшуюся бесконечной ночь.
Не счесть сколько раз Тэмуджину на лицо садились комары, больно вонзали ему в кожу острые хоботки и беспрепятственно пиршествовали. Мальчик не решался поднять руку над водой, чтобы отогнать их или прихлопнуть мало ли: вдруг кто-нибудь из тайджиутов услышит всплеск. Приходилось терпеть, дожидаясь, пока кровопийцы насытятся и улетят.
«Если смерть не настигнет меня сегодня клянусь, Таргутай Кирилтух и его родичи поплатятся за то зло, которое они совершили, мысленно твердил он себе. Их лиходейство не останется безнаказанным, пусть даже мне придётся посвятить этому всю свою жизнь до последних дней. Я ничего не забуду, и когда-нибудь обязательно придёт время посчитаться за каждый день моих унижений. Я погашу огонь в тайджиутских очагах, изведу под корень все их роды, истреблю саму память о них. Нигде, даже в самых дальних краях не найдут они спасения от моей жестокой мести. Уже ради одного этого я должен выжить. О, я могу лежать в воде долго, сколько угодно, пока не превращусь в рыбу! Главное, чтобы никто не отыскал меня здесь»
Он понимал, что в случае поимки может поплатиться за побег жизнью. Старухи Орбэй и Сохатай, вдовы Амбагая, всегда хотели, чтобы ханом тайджиутов стал Таргутай Кирилтух, поскольку тот приходился внуком Орбэй. Они ненавидели Есугея-багатура, а после его смерти возненавидели Тэмуджина и, конечно же, воспользуются возможностью присоветовать Таргутаю избавиться от подрастающего соперника.
От судьбы нельзя ускользнуть. Бежишь от неё или остаёшься на месте она всегда настигнет, дабы закончить то, что было начато, и свершилось предначертанное.
От судьбы нельзя ускользнуть. Бежишь от неё или остаёшься на месте она всегда настигнет, дабы закончить то, что было начато, и свершилось предначертанное.
Но разве кто-нибудь знает свою судьбу наперёд? Нет, её не дано прозреть простым смертным; грядущее даже шаманам открывается лишь изредка, да и то не всегда правдиво.
Тэмуджину оставалось только ждать. И надеяться на лучшее.
***
Беда клубилась и густела, ходила вокруг да около, но миновала стороной. Не сумев обнаружить беглеца, тайджиуты, усталые и хмельные после вечернего пиршества, разошлись по своим юртам. А Тэмуджин ещё долго не решался выбраться на твёрдую почву, напряжённо вслушиваясь в пластавшуюся над окрестностями тишину и страшась уловить приближающийся конский топот. Однако ничто не тревожило безмятежного покоя окружающего мира, всё глубже погружавшегося в сон и неподвижность.
Наконец мальчик медленно, стараясь не производить громких всплесков, выполз на берег и повалился в густую траву. Перевернулся на спину и, глядя на блёстки рассыпанных по небу звёзд, стал думать о том, что ему делать дальше.
Завтра утром тайджиуты непременно возобновят свои поиски. С младенчества приученные к беспрекословному повиновению ханам, они не станут задаваться вопросом, зачем нужен Таргутаю Кирилтуху Тэмуджин, и в чём он провинился перед Вечным Синим Небом. Во всех направлениях помчатся бодрые, отдохнувшие всадники, и в голой степи укрыться от них несчастному беглецу будет негде. А у него нет ни копья, ни лука, ни даже кинжала, чтобы защититься от преследователей. Его заарканят, как глупого кулана21, и приволокут на расправу к жестокосердому и мстительному правителю тайджиутов.
Оставалось одно: спрятаться где-нибудь поблизости. В таком месте, где никому не придёт в голову искать его.
Но где?
И тут мальчика осенило: Сорган-Шира! Ведь старик сжалился, не выдал его преследователям. Узнай Таргутай Кирилтух о таком проступке крепко не поздоровилось бы Сорган-Шире за его мягкосердие И семья у старика добрая: это ведь его сыновья помогли ослабить кангу на шее у Тэмуджина.
Приняв решение, он осторожно пригибаясь, а то и падая в траву при каждом подозрительном шорохе стал пробираться к куреню тайджиутов.
Вскоре вдалеке показались многочисленные юрты, торчавшие из плоского тела степи, точно тёмные нарывы.
Глава вторая.
Волчьи законы степи
Одинокий скиталец, найду ли
Я приют в этом в мире большом?
Су Дунпо (Су Ши)
В котле с кипящей водой нет холодного места.
Чаньское изречение
Не зря говорят в народе: ночь щит беглеца и покров для спасения. Никем не замеченный, мальчик достиг куреня.
Собаки после праздника обожрались костей и теперь если поднимали лай, то лишь в бестолковых распрях между собой, устраивая драки за припрятанные остатки вчерашнего пиршества. Впрочем, к Тэмуджину они давно привыкли, потому не стоило беспокоиться, что четвероногая охрана устроит переполох из-за него.
Люди спали, однако следовало сохранять осторожность: мало ли, вдруг кому-нибудь понадобится выйти из юрты по нужде увидит беглеца, поднимет крик, тут-то и конец всем его мечтам о свободе.
Чутко прислушиваясь к ночным звукам, он преодолевал участки открытого пространства короткими перебежками: от повозки к коновязи, от коновязи к новой повозке. Одна собака, деловито трусившая мимо, вдруг заинтересовалась пришельцем: то ли не узнала Тэмуджина, то ли сочла его поведение странным. Она, остановившись, некоторое время смотрела на мальчика. Потом подошла к нему.
Тихо, не поднимай шума, я свой, едва слышно прошептал он, стараясь не показать своего страха. Ты же меня знаешь. На вот, понюхай.
Он медленно протянул руку, и собака её обнюхала. После чего позволила себя погладить. И, удостоверившись в том, что человек не представляет опасности, затрусила прочь. А Тэмуджин продолжил своё движение: от повозки к коновязи, от коновязи к новой повозке
В зыбком предрассветном сумраке, когда на небе уже потускнело всевидящее лунное око и поредели звёздные россыпи, но солнце ещё не вынырнуло из-за горизонта, беглец неслышной тенью скользнул под полог знакомой юрты.
***
Старый Сорган-Шира проснулся затемно. Немного поворочался на войлочной постели, пытаясь снова погрузиться в призрачный мир сновидений, но тщетно. Тогда он решил: раз уж ему не спится, надо заняться каким-нибудь полезным делом. Встал, оделся, взял кожаное ведро и отправился доить кобыл. Покончив с этим, вернулся в юрту. Растопил очаг, потом сообразил, что завтрак готовить рановато, дочь проснётся пусть она, как обычно, приготовит, а затем уж и сыновей можно разбудить. Однако огонь в очаге не стал тушить: с ним веселее домашним духам, да и ему самому. Огляделся по сторонам: чем бы ещё заполнить бессонное время? Разве что заняться пахтаньем, не сидеть же бездельно, как суслик в степи. Человек тем и отличается от бездумного зверья, что умеет всё употребить себе на пользу, даже бессонницу, которая приходит с возрастом.