Я уже писал выше о том, почему «Удивительный волшебник страны Оз» превратился у меня в «Чудесного чародея из страны Гр». А вот вам буквально два примера из первых же глав, показывающих, что и как писал товарищ Бом для маленьких мальчиков и девочек, причём так, что даже их родители едва ли замечали эти многозначности
Когда домик из Канзаса падает и давит злую ведьму Севера, добрая ведьма объясняет Дороти:
«You are welcome, most noble Sorceress, to the land of the Munchkins. We are so grateful to you for having killed the Wicked Witch of the East, and for setting our people free from bondage.»
Ничего не заметили? Ничего, разумеется. Ну, возможно, споткнулись о название Munchkins, которое Волков ещё в своё время «перевёл» как Живуны и даже описал, как они что-то как будто жуют, хотя у Бома об этом почему-то ни слова. Что-нибудь ещё? Как насчёт bondage? А что такого? Рабство, неволя, принуждение. Убила ведьму и освободила из неволи Живунов. Всё очень даже понятно и невинно. Вот и Дороти так считает, то есть принимает сказанное хитрой старушкой за чистую монету. Но мы же люди испорченные и во всём ищем подвох
Кто такие эти самые Munchkins? Да, есть глагол munch, который, правда, переводится не просто «жевать», а громко ещё при этом чавкать. Кроме того, некоторые критики подмечают в этом корне возможную связь с фамилией «сказочника по жизни» Мюнхгаузена Münchhausen. Другие критики, которые полагают, будто вся сказка Бома это откровенная аллегория на те процессы, которые происходили в США конца XIX и начала XX веков считают их воплощением безобидных и наивных фермеров-американцев, которых в то время нещадно эксплуатировало их замечательное правительство. То есть, если протянуть этот ассоциативный ряд, основываясь на глаголе munch, мы получаем, что они жуют, то есть чавкают, то есть причмокивают, то есть они никакие не Живуны, а Чмошники или просто Чмо. У меня, поскольку я делаю перевод для взрослых, они, скорее всего, станут Мудиками или в лучшем случае Чмошиками, но сейчас важно даже не это. А то слово, на которое, как я уже намекал, заканчивается реплика доброй ведьмы bondage. Оно, кстати, будет встречаться в этой связи и в устах ведьмы несколько раз. Именно так, а никак иначе в англоязычной, мировой, а с начала 1990-х и в русскоязычной традиции называются те узы, которыми связывают друг друга любители садомазохистских игрищ. Бондаж он и в Африке бондаж. К чему это я? Да всё к тому же слову munсh. Потому что у меня есть одна дурацкая привычка: когда количества значений того или иного слова мне не хватает или ощущается какая-то подоплека, заглядывать в английский Urban Dictionary. Заглядываем и читаем про munch, в частности, следующее, причём как первое значение из многих:
A low-pressure, social gathering at a restaurant or pub for people into BDSM. Particularly intended for people new to the scene who might be intimidated by a play party
И тут же пример из практики:
Well, if you dont feel ready for a play party, drop by the munch next week and meet some people.
Думаю, что такое BDSM взрослым читателям объяснять не стоит, а юным пока знать рановато. Таким образом, надеюсь, вы видите, что невинная фраза наполнилась совершенно другим смыслом, который английский ребёнок, не понимая и не отдавая себе в этом отчёта, получает точнёхонько под мозжечок
Двигаемся с Дороти чуть дальше, к месту её встречи с Пугалом. Вот как Бом это живописал:
On the feet were some old boots with blue tops, such as every man wore in this country, and the figure was raised above the stalks of corn by means of the pole stuck up its back. While Dorothy was looking earnestly into the queer, painted face of the Scarecrow, she was surprised to see one of the eyes slowly wink at her.
Здесь я тоже позволю себе обратить ваше внимание на неприметную игру слов. Прочитайте ещё раз. Ничего не заметили? Заметили, конечно. Мы ведь уже знаем по первому примеру, в каком направлении надо смотреть. Действительно, ключевое сочетание the pole stuck up its back. Дети его понимают прямолинейно, мол, Пугало торчит на шесте, воткнутом сзади. Взрослые видят мир чуть более пошло и под словом back иногда понимают не совсем спину, а пониже. Технически Пугало так и надевается задом на кол, извините мой французский
Вероятно, вы уже решили, что я просто некий переводчик-дурачок маньячного типа, который видит того, чего нет, а если этого нет, то он это домысливает. Но я бы не стал браться за перо, если бы не имел поддержки первоисточника. Как в перовом случае bondage поддержал «недетское» понимание munch, так и «шест в заднице» Пугала поддерживается догадались чем? Посмотрите на лицо Пугала. Как Бом его описывает? The queer, painted face of the Scarecrow. Какое значение имеет английский иероглиф queer? В качестве прилагательного он обычно понимается как «странный», «сомнительный», «поддельный» и «похожий на гомика». Более того, если этот иероглиф встречается в качестве существительного, то первое из его значений (если верить Lingvo) «педик» и только потом «фальшивые деньги».
Вероятно, вы уже решили, что я просто некий переводчик-дурачок маньячного типа, который видит того, чего нет, а если этого нет, то он это домысливает. Но я бы не стал браться за перо, если бы не имел поддержки первоисточника. Как в перовом случае bondage поддержал «недетское» понимание munch, так и «шест в заднице» Пугала поддерживается догадались чем? Посмотрите на лицо Пугала. Как Бом его описывает? The queer, painted face of the Scarecrow. Какое значение имеет английский иероглиф queer? В качестве прилагательного он обычно понимается как «странный», «сомнительный», «поддельный» и «похожий на гомика». Более того, если этот иероглиф встречается в качестве существительного, то первое из его значений (если верить Lingvo) «педик» и только потом «фальшивые деньги».
Если вы поняли то, о чём я написал, но не до конца поняли, как это работает, я напомню вам, как на английской почве выполняется техника НЛП. Если вы умеете ею пользоваться, то вам, например, ничего не стоит заставить очень сильного штангиста не смочь поднять какую-нибудь очень даже нетяжёлую вещь. Как это делается? Я видел подобное в исполнении моего любимого мастера на такие забавы Деррена Брауна. Он привёл в зал культуристов миниатюрную гимнасточку и попросил одного могучего дяденьку её поднять. Дяденька справился с задачей чуть ли не одной рукой. Тогда Деррен снова попросил дяденьку взять девушку под мышки, но без команды не отрывать от пола. Сам же он положил ему руку на плечо и некоторое время говорил «Подожди, ещё рано, подожди» и т. п. Когда же он, наконец, сказал «Давай», качок напрягся, но оторвать девушку от пола уже не смог, сколько ни пыжился и ни хохотал от смущения. А ларчик открывался просто (Деррен Браун часто объясняет, как он что-то делает, потому что это не всегда фокусы): по-английски, призывая испытуемого «подождать», он приговаривал Wait! Wait!, а до мозга бедняги подспудно доходило точно так же звучащее Weight! Weight! То есть «вес», то есть «тяжесть», то есть «тебе тяжело».
Надеюсь, правда, что мой перевод получился хоть и правильным, и близким к оригиналу, но безопасным для чтения.
Вступление
Фольклор, легенды, мифы и сказки были спутниками детства на протяжении столетий, поскольку любой здоровый ребёнок питает чистую и инстинктивную любовь к историям фантастическим, удивительным и замечательно нереальным. Крылатые феи братьев Гримм и Андерсена принесли в детские сердца больше счастья, нежели все прочие человеческие творения.
Однако стародавние сказки, отслужив многим поколениям, могут сегодня относиться в детской библиотеке к разряду «исторических», поскольку наступило время новых серий «рассказов о чудесах», из которых стандартные джины, гномы и феи изъяты, равно как и все эти ужасные и кровожадные события, придуманные авторами для того, чтобы вывести в каждой сказке зловещую мораль. Современное образование включает этику, а потому современный ребёнок ищет в рассказах о чудесах лишь развлечение и радостно обходится без всяких неприятностей.
Подразумевая всё это, я писал «Чудесного Чародея из страны Гр» исключительно для того, чтобы доставить сегодняшним детям удовольствие. Он претендует на то, чтобы считаться осовремененной сказкой, в которой изумление и радость сохранены, а душевные страдания и кошмары оставлены за порогом.
Л. Фрэнк БомЧикаго, апрель 19001. Циклон
Дороти жила среди великих прерий Канзаса с дядей Генри, который был фермером, и тётей Эм, которая приходилась этому фермеру женой. Домик у них был маленьким, потому что брёвна на постройку приходилось возить фургоном за много миль. Четыре стены, пол да потолок вот и целая комната. И в комнате помещались: ржавая на вид плита для готовки, буфет, стол, три-четыре стула и кровати. Большая кровать дяди Генри и тёти Эм стояла в одном углу, а кроватка Дороти в другом. Чердака не было вовсе, как не было и подвала если не считать ямы, вырытой прямо в земле и называвшейся «циклоновым подвалом», где семья могла укрыться в случае, если бы один из таких могучих смерчей возник могучих настолько, чтобы сокрушить на своём пути любую постройку. Забраться в него можно было через люк посреди пола, откуда лесенка вела в тёмную норку.
Когда Дороти стояла в дверях и оглядывалась по сторонам, она не видела ничего, кроме безкрайней серой прерии. Ни единого дерева, ни одного дома, которые бы нарушали широту размаха плоской земли, простиравшейся до края небес во всех направлениях. Солнце спекло перепаханную почву в серую массу, изрезанную трещинками. Даже трава была не зелёной, поскольку солнце сжигало кончики длинных былинок до тех пор, пока они ни становились того же серого цвета, что и везде. Когда-то дом тоже был покрыт краской, однако солнце её вспучило, а дожди смыли, и теперь он стоял тусклый и серый, как всё вокруг.