И. В. Сталин вызвал видных учёных того времени и поставил перед ними задачу: разработать состав для того, чтоб сохранить тело Ильича. Учёные знали, что тибетские монахи владеют секретом бальзамирования умерших. Они организовали в те края экспедицию, чтобы узнать этот секрет.
Прибыв на Тибет, участники экспедиции нашли монахов, кто владел искусством бальзамирования, но те поставили условие, что они поделятся секретом бальзамирования, когда Советская власть выпустил десятерых лам из тюрем.
Учёные телеграфировали лично И. В. Сталину это условие и он, от имени правительства, дал согласие на освобождение арестованных лам. Лам выпустили из тюрем, а учёные из экспедиции получили рецепт для бальзамирования.
Прибыв в Москву, учёные приступили к подготовке тела вождя к бальзамированию.
Во время работы, они пришли к выводу, что в случае окончательного следования рецептам тибетских монахов, то тело настолько хорошо забальзамируется, что в будущем его трогать не требуется, и услуги этих учёных будут не нужны.
Чтобы оказаться нужными и в будущем, они не стали проводить заключительную процедуру бальзамирования, что поведали тибетские монахи.
С тех самых пор, регулярно, один раз в полтора года, тело вынимается из саркофага и помещается в специальную ванну с химическим раствором. Осуществляется перебальзамирование.
Поговаривают, что над обслуживанием тела Ленина работает целый научно-исследовательский институт.
Но возможно, что всё это досужие сплетни, да домыслы. Этого Леонид не знал, да и интересоваться не имел желания.
Ещё во время службы Леонид любил пребывать в увольнении.
Можно спокойно побродить по городу, сходить в кино, театры, музеи их в Москве достаточное количество.
Сослуживцы бегали на свидания к девчонкам, но Леонид этого не делал. У него имелась ненаглядная Тамара и ему никто не нужен. Он ей регулярно писал задушевные письма, описывал все превратности воинской службы. Сообщал, что ужас как скучает и безумно любит её.
Тамара тоже регулярно писала письма, сообщала о жизни, о последних новостях из райцентра, уверяла, что скучает и ждёт возвращение любимого. Клялась в вечной любви и преданности, называла милым, родным, единственным. Уверяла, что жить без него не может, и считала дни до возвращения Леонида.
Служба прошла хорошо. Когда ему, в конце службы, предложили поступить в высшее военно-политическое училище, он не отказался, а с большой охотой согласился.
К огромной радости, вступительные экзамены сдал нормально и вскоре, стал курсантом первого курса свердловского высшего военно-политического танково-артиллерийского училища. Его давняя мечта сбылась.
После срочной службы и казарменной жизни, жизнь в училище показалось раем, занятия оказались необременительными, наука ему давалась легко, свободного времени имелось в достатке и всё казалось прекрасным.
Вот только невеста Тамара
Тамара как будто с цепи сорвалась! Вместо любящей, ждущей жениха девушки, она, превратилась в злобную и капризную Мегеру!
В письмах к нему она выступала категорически против того, чтобы Леонид учился в военном училище.
«Я на тебя угробила всю молодость, прекрасные годы жизни! Я тебя прождала два года из армии, когда служил срочником», писала она в гневных письмах, «а сейчас ещё ждать тебя четыре года! А потом, всю оставшуюся жизнь, мотаться по различным таёжным закоулкам и медвежьим углам, из одного военного городка в другой! Я этого не хочу! Я этого не вынесу! Не могу я так больше! Не нужна мне такая жизнь с тобой!»
Леонид окончательно растерялся.
Гневные письма от Томы всё шли и шли, а он не знал, что делать и как поступить в сложившейся ситуации. В ответных письмах он пытался её успокоить, приводил убедительные доводы, рассказывал положительные примеры, уговаривал, но всё тщетно.
Леонид оказался не распутье. Он чувствовал себя довольным, что исполнялась давняя заветная мечта стать офицером и перспектива всю сознательную жизнь посвятить армии воодушевляла его. Но с другой стороны, Тамара выступала категорически против учёбы Леонида в училище и не желала ждать, не хотела, чтоб он становился офицером. Ей страстно хотелось, чтоб возлюбленный находился рядом с ней не через четыре года, а в данную минуту.
Это Леонида ужас как огорчало, он не понимал её. Не понимал, как любимая девушка не разделяет взглядов и намерений возлюбленного. Леонид мучился над этим.
Занятия в училище шли своим запланированным чередом, они отвлекали его на малую каплю от всех этих грустных дум и возникших затруднений, но когда он оставался наедине с собственными мыслями, то клубок неразрешимых проблем сызнова вставал перед его утомлённым взором, что не позволяло разуму спокойно отдохнуть.
Последней песчинкой, что склонила чашку весов сомнений Леонида в пользу Тамары, явилось письмо, что пришло от неё в конце летней сессии. Где в ультимативной форме говорилось, что в случае, если он не бросает училище, то Тамара бросает Леонида и выходит замуж за другого.
Этого Леонид допустить не мог. Он непомерно глубоко любил Тамару, чтобы стерпеть всё это.
Это письмо решило всё.
Последние сомнения, как вчерашнее похмелье, мгновенно выветрились из головы влюблённого курсанта, и Леонид стал атаковать военное руководство рапортами об исключении его из числа курсантов училища.
В то время бросить военное училище считалось трудным делом. Для этого курсанту предстояло совершить серьёзное правонарушение, или сделать такое, что не соответствовало моральному облику будущего офицера. По этой причине, руководство училища, вначале не обращало на эти бумаги никакого внимания, но поток рапортов от Леонида не иссякал.
Как капли воды, что монотонно падают на камень и точат его, так бесконечное число рапортов, поданных руководству училища, возымели требуемое действие.
В конце его упорных трудов с подачей рапортов, Леонида вызвали к начальнику училища.
Перед дверью кабинета начальника училища Леонид остановился и осторожно прислушался. В кабинете стояла напряжённая тишина. Леонид робко постучался в дверь кабинета, а затем минуту подождал, но не получив ответа, открыл её и тихо вошёл.
Леонид оказался в просторном помещении, вдоль стен стояло два десятка стульев. В глубине кабинета расположился огромный стол, за ним сидел уже в годах пожилой мужчина в форме генерал-майора.
Он сосредоточенно писал что-то на листе белой бумаги. Со стороны казалось, что он полностью не обращал никакого внимания на вошедшего.
Леонид вытянулся, как учили, по стойке «смирно» и по всей требуемой форме доложил о прибытии. Но генерал-майор не взглянул в сторону курсанта, или хоть кивнул.
Начальник училища сосредоточенно продолжал заниматься прежде начатой работой.
Возможно, он делал вид, что работает, но Леониду от этого не становилось легче. Не зная, что делать, курсант продолжал стоять, вытянувшись во весь собственный рост и замерев на месте.
Прошло пять томительных минут, что показались Леониду вечностью, но генерал-майор, не обращал на него никакого внимания.
От усталости и нервного напряжения у Леонида заболели все мышцы тела. Он стал чувствовать, что не сможет длительное время стоять и сейчас упадёт, но вдруг генерал-майор оторвался от бумаг и поднял на него глаза. В них светился гнев и сильнейшее раздражение:
Ты понимаешь, что ты натворил? в глубокой ярости проговорил начальник училища.
Да, понимаю, грустно ответил Леонид.
Нет, ты ничего не понимаешь! едва сдерживая себя, продолжал гневную тираду генерал-майор, ты занял чужое место! Достойный парень хотел попасть, к нам учиться, но не попал! Ты занял это место! Хорошо учился, а сегодня ты вознамерился бросать училище. Так мужчины не поступают!
Затем, начальник медленно встал, подошёл к нему и отвесил звонкую пощёчину.
После чего, протянул руку и пожал ладонь полностью обескураженному Леониду, сквозь зубы произнёс:
Ты ещё об этом пожалеешь. Иди, забирай документы.
Леонид с облегчением вышел из кабинета и быстрым шагом заспешил в канцелярию училища. Там ему отдали полностью готовые бумаги и отпустили на все четыре стороны.
Глава третья
Пожалеть о содеянном Леониду пришлось через сутки в скором поезде, когда он возвращался домой. То ли с великого горя, что расстался со своей давней мечтой, то ли от радости, что через двое суток обнимет любимую девушку, раздавил пару бутылок водки с товарищем по боковому месту плацкартного вагона.