Так она простилась со всеми родственниками, не доставила никому из них лишних хлопот и забот.
Смерть матери не затмила у тёщи ненависти к Леониду. Она яростно настаивала против того, чтоб Леонид принимал участие в похоронах. Но сестра возмутилась:
Ежели Леонид не будет хоронить, то моей ноги больше не будет в этом доме! Ты мне больше не сестра!
Единственно после этого тёща, скрепя сердцем, согласилась, чтоб Леонид участвовал в похоронах.
Глава четвёртая
Прошёл ещё год. За это время, Леонид окончил школу прапорщиков и стал работать в отделе по работе с призывниками. Вскоре ему присвоили звание прапорщика, а Дёмину майора.
Леонид, как сейчас, помнит тот день.
Это произошло в начале лета. Молодая, светло-зелёная листва на деревьях весело шелестела под порывами шаловливого, тёплого ветерка.
Леонид шёл на службу по улице, где находилось здание райвоенкомата в приподнятом расположении духа.
Утреннее солнце, ослепительно сияющее в безбрежной голубизне безоблачного неба, ещё не припекало, но радостно и нежно ласкало лицо, как юная дева ненаглядного возлюбленного.
Чудесное летнее утро дарило Леониду прекрасное настроение.
У него складывалось всё великолепно и на службе, и в семье. Хоть с тёщей и продолжались трения, но все эти мелочи не излишне влияли на настроение Леонида. Он чувствовал себя бодрым и весёлым.
Войдя в военкомат и заняв своё служебное место, Леонид не успел продолжить начатую ещё накануне работу, как вызвал военком.
Войдя в кабинет военкома, Леонид застал его одного, держащего какой-то документ в руках.
Вызывали, Юрий Владимирович? спросил Леонид.
Да, проходи, ответил Дёмин и протянул ему документ, на, прочти.
Это оказался долгожданный приказ о присвоении очередных воинских званий. Звание «майор» присваивалось Дёмину и звание «прапорщик» присваивалось Отрепьеву.
Это надо отметить, сказал новоиспечённый майор Дёмин и полез в сейф.
Из сейфа он достал бутылку водки.
Сейчас я сбегаю за закуской, предложил Леонид.
Давай, согласился Дёмин.
Леонид вернулся в собственный кабинет, достал собранный Тамарой на обед свёрток и быстрым шагом вернулся в кабинет начальника.
За это время Дёмин поставил на стол два гранёных стакана и наполнил ёмкости водкой. Леонид развернул свёрток с едой, и положил на стол. Дёмин взял стакан в руку, Леонид последовал примеру старшего по званию.
Давай выпьем за наши новые звания, предложил военком, и чтоб они были не последними.
Мужчины выпили и закусили. Ощущение тепла разлилось по всему телу Леонида. Он с трудно скрываемой радостью отметил, что хоть и не стал офицером, но получил звание прапорщика, а это значит давнишняя мечта, что появилась после рассказов отца фронтовика, сбылась.
Отец не любил рассказывать о войне. Пожалуй, что на праздник в честь дня победы, с соседом, тоже фронтовиком, они выпивали по стакану самогонки и начинались воспоминания.
Леонид, замирал и, старался не дышать, слушал эти рассказы, с раннего детства решив, что обязательно станет военным.
Отец командовал штрафбатом всю войну на ленинградском фронте.
В штрафбат попадали те, кто дал в морду вышестоящему командиру, или не выполнил приказ командования, или загулял со связисткой, а у той имелся любовник из вышестоящих офицеров.
После первой крови штрафник считался оправданным.
Случаев побега к немцам не происходило. За всю войну лишь один штрафник попытался сбежать, но отец сам находился у пулемёта и смертельно ранил перебежчика.
Составили протокол и подняли в атаку батальон, чтобы забрать труп. Немцы тоже поднялись в атаку и первыми успели забрать погибшего.
После войны отца вызвали в отдел НКВД, где в одной из комнат показали мужчину, он признался на допросе, что оказался тем самым перебежчиком.
Этого человека смертельно ранили в тот день, но немцы его прооперировали и он выжил, а потом работал у немцев. После окончания Великой Отечественной войны он скрывался, но советские органы выследили и арестовали.
В самом конце войны отец ехал на танке, а из лесополосы бросили гранату. Бойцы срочно доставили раненого в госпиталь.
Врачи сделали всё, что могли и вернули его с того света.
В память об этом ранении, у отца вся спина осталась изрядно нашпигованной осколками от гранаты, имелся осколок и в височной кости черепа.
Окончание войны он встретил в госпитале, где ещё полтора года лечился.
При выписке ему дали вторую группу инвалидности.
После войны в 1951 г. отец работал вторым секретарём райкома КПСС, Леонид в тот год появился на свет.
На одном из докладов, в честь не помнит какого праздника, он не так осветил современную политику и «молчи-молчи» доложили куда следует, в соответствующие инстанции. На следующий день пришли в дом двое в военной форме, но без знаков различия.
Отец, посмотрел на них и всё понял. Он попрощался со всеми домочадцами, обнял недавно родившегося сына, и вышел с прибывшими.
Его посадили в машину и увезли.
На судебном заседании дали два года Гулага. Он не согласился с таким произволом и подал апелляцию.
Суд пересмотрел дело отца и дал три года лагерей.
После смерти Сталина его реабилитировали.
Он подал прошение о восстановлении в партии. Через малый промежуток времени, вызвали в Москву на приём к А. Я. Пельше.
А. Я. Пельше выслушал доклад отца и сказал, что он вступил в партию во время войны и заслуживает, чтоб его восстановили в ней.
За всё, что случилось с отцом, А. Я. Пельше попросил у него прощение и сообщил, что время было такое.
Отец расхрабрился и доложил, что его лишили пенсии по инвалидности. А. Я. Пельше попросил подождать в приёмной.
Через минут двадцать к отцу подошла женщина и провела его в другой кабинет.
Она направила его в собес, где отцу восстановили пенсию, выплатили за 6 лет, за всё время, что не получал. Да ещё дали ему не вторую, а первую группу инвалидности.
Глава пятая
Резкий, нетерпеливый стук в дверь прервал воспоминания прапорщика Отрепьева.
Не успел Леонид ответить, как дверь кабинета отворилась и в проёме показалась миловидная, коротко подстриженная женская головка.
Она с любопытством шаловливого ребёнка окинула лукавым взглядом всё помещение и впорхнула вовнутрь.
Хозяйкой этой обворожительной головки оказалась жутко симпатичная девушка с чертовски привлекательной фигуркой, туго обтянутой джинсами и тонкой полупрозрачной кофточкой с глубоким декольте. Сквозь кофту без проблем угадывался кружевной бюстгальтер, плотно облегающий её соблазнительные полноватые грудки, что задорно выпирали из этого лишнего укрытия. Сверху на симпатяжке расположилась осенняя куртка нараспашку.
О таких красотках говорят, что всё у неё есть на своём нужном месте.
Одежда всего-навсего подчёркивала очаровательные формы, чем создавался определённый шарм фигуре хозяйки.
Леонид, как заворожённый, не мог немедленно оторвать глаза от этого ангела в земной плоти, что сошёл к нему с небес. Опытный взгляд покорителя женских сердец принялся освобождать от одежды это небесное создание, а ум услужливо стал рисовать эротические картинки в мозгу хозяина.
Прапорщик жутко позавидовал тому, кто ласкает хозяйку обворожительного тела, а сам страстно захотел сделать это немедленно.
Девушка вошла не одна, за собой, как мать ребёнка, вела за руку долговязого угловатого паренька, лет восемнадцати.
Мне нужен прапорщик Отрепьев, нежно прощебетала девушка.
Я вас внимательно слушаю, проговорил Отрепьев, он жутко заинтересовался вошедшей девушкой.
Моего мужа, заискивающе сказала девушка, и указала на спутника, призывают в армию, в пограничные войска, а мы всего неделю как поженились.
Этот молодой человек вам приходится мужем? страшно разочарованно произнёс Отрепьев.
Да, это он, уверенно проговорила девушка.
Леонид никак не ожидал, что этот небесный ангел замужем, да ещё за таким явным тюфяком. Да, недаром говориться, что любовь зла
Им заново овладело страстное желание заключить в объятья эту красотку и насладиться её очаровательным юным телом.
«Раз замужем, значит женщина. А я её принял за девушку. Что она в нём такого нашла?» подумал Отрепьев, но вслух спросил:
Какая у вас фамилия?
Сотниковы мы, за мужа и за себя ответила молодая женщина.