Говоря это, Отрепьев начал нежно целовать её прекрасные пальчики. Он ласково принялся делать мягкий массаж ладони, а затем стал целовать выше.
Такое обращение Оксану смутило и обескуражило, но чего не вытерпишь ради любимого мужа. Да и ощущения от действий прапорщика приносили одни приятные впечатления. Сердце принялось учащённо биться и стремилось выпрыгнуть из груди, а по телу пробежали мурашки желания, плавно перешедшие в тёплую волну возбуждения.
Молодка не ожидала от самой себя такой прыти. Первоначальная обескураженность переросла в адское желание, чтоб прапорщик не останавливался, а активнее продолжал ласки.
Никто из мужчин ни единого раза не целовал рук молодой женщины. Для неё это происходило впервые, но она моментально освоилась и решила расслабиться, чтоб получить вселенское удовольствие. Да и что в этой ситуации крамольного? Да, прапорщик целует Оксанину руку, но до революции все мужчины в приличном обществе целовали дамам руки. Она сама это видела в кинофильмах.
Такой-то мне и нужен, откровенно проговорила она, не пытаясь отнять руки, он меня любит, ничему не перечит, готов выполнить моё любое желание, любое требование.
Несамостоятельный он у тебя.
Зато я страшно самостоятельная и активная, меня на двоих хватит.
Надо проверить эту активность.
Проверти, кокетливо произнесла Оксана.
Самолюбию молодой женщины доставляло искреннее удовольствие такое повышенное мужское внимание и получаемые ощущения. Алкоголь притупил природную стыдливость, затуманил голову.
Она любила наблюдать, как все мужики восхищались её точёной, словно из мрамора фигуркой, голодными глазами платонически пожирая её соблазнительное тело.
Это льстило самолюбию. Она регулярно позволяла себе с мужиками лёгкий флирт, но ничего иного, она оставалась верной одному мужу. Он единственный из мужчин, кого полностью Оксана допускала до собственного тела.
Ухаживание Отрепьева она благосклонно принимала за лёгкий флирт с нужным человеком, от прапорщика зависело многое. Алкоголь делал своё гнусное дело, туманил разум и расслаблял тело, парализуя рассудок.
Чтоб окончательно подавить волю спутницы, Отрепьев налил ещё водки и они выпили.
Видя, что Оксана благосклонно относится к ласкам, Леонид обнял её.
Хороша ты девка! хрипло пробормотал он и властно поцеловал в губы.
Затем Леонид по-хозяйски раздвинул ей зубы языком и с наслаждением начал активно массировать женское нёбо и мягкий влажный язычок столь обворожительной посетительницы. Язык прапорщика, как громадный питон стремился проглотить все дивные внутренности спутницы.
Оксане это понравилось, женщину обдало удушливым жаром, и она непроизвольно ответила взаимным страстным поцелуем. Молодка ввела собственный язык к нему в рот и, в ожидании наслаждения, прикрыла глаза.
По телу Оксаны вновь пробежала волна желания. Сердце, как взбесившееся колотилось в груди, пульс пудовыми молотами бил в виски, мысли путались, и голова страшно кружилась. Внизу живота возникли судорожные спазмы, а между ног молодка почувствовала предательскую влагу. У женщины не нашлось сил двигаться и сопротивляться, а ноги начали самопроизвольно подкашиваться.
Руки Отрепьева стали медленно расстёгивать пуговицы кофточки, чем продлевали мужчине наслаждение от этого занятия.
Не надо, товарищ Отрепьев, томно проговорила Оксана.
Она собрала всю оставшуюся волю в кулак, прервала поцелуй и на малую толику отстранилась, хоть в душе страстно желала, чтобы прапорщик не останавливался.
Леонид, поправил он и, следуя, невыраженным желаниям спутницы, продолжил расстёгивать пуговицы.
Леонид, меня кроме мужа, ещё никто не трогал, и я хочу всецело принадлежать одному ему.
Тебе пора попробовать и с другими мужчинами! Муж тебя не научит тому, чему могу научить я. Ты хочешь, чтоб муж находился недалеко от тебя в эти два года?
Да, очень.
Это надо заслужить соответствующим поведением, да заодно проверим пресловутую активность, чем ты так хвасталась, страстно проговорил Леонид.
Но Леонид, из последних сил попыталась возразить Оксана, лучше я расплачусь деньгами.
Нет, мне деньги не нужны.
Тогда, может ещё, чем иным?
Однозначно собой! У тебя есть желание, чтоб муж служил рядом с домом, а не уехал пограничником на Камчатку?
Однозначно собой! У тебя есть желание, чтоб муж служил рядом с домом, а не уехал пограничником на Камчатку?
Да, есть, но Леонид, не надо оплачивать это телом!
Достойная оплата за переоформление мужа, это твоё восхитительное тело, и никаких но, ты должна мне отдаться!
Говоря это, он расстегнул последнюю пуговицу, распахнул кофточку, сдвинул вверх бюстгальтер и властно сжал обнажившуюся упругую молодую грудь.
Это Оксане окончательно не понравилось, но ради мужа, да под воздействием алкоголя, последние крошки стыдливости ушли на второй план. Она решила не перечить наглому прапорщику, да и алкогольное опьянение полностью парализовало волю.
Но не надо в этом помещении, ответила Оксана, в душе смирившись с предстоящим и, с лёгким угрызением совести, приготовилась продолжить любовные игры, но природная осторожность заставила произнести, в любой неподходящий момент могут в кабинет войти.
Отрепьев прекратил обнимать её и отодвинулся от Оксаны. Затем с минуту подумал, взял бутылку и разлил остаток водки по стаканам.
Давай ещё по одной, и пойдем, прогуляемся в лесок, здесь недалёко.
Они выпили и закусили. Оксана торопливо привела растрёпанную одежду в порядок.
Собери со стола, а потом жди меня у входа из военкомата, повелительно проговорил Отрепьев.
Оксана принялась собирать остатки скромного застолья, а Леонид вынул из принесённой сумки бутылку коньяка с палкой колбасы и вышел из кабинета.
Глава шестая
Пройдя коридор, Отрепьев остановился около кабинета военкома и постучал. Выждав пару секунд, он заглянул вовнутрь.
Кабинет представлял собой просторную комнату. Часть правой стены занимало большое окно, что выходило во двор военкомата, а вдоль левой стены расположился шкаф.
В противоположной стороне от двери стоял стол, за ним сидел майор Дёмин и что-то писал.
В кабинете, кроме военкома, никого не наблюдалось.
Разрешите, Юрий Владимирович? спросил Леонид.
Не дожидаясь ответа, он вошёл в кабинет и подошёл к шкафу.
Зайдя за шкаф, Отрепьев отодвинул занавеску прикрывающую нишу в стене. В нише стоял сейф. Он открыл дверь сейфа и поставил в глубину бутылку коньяка и палку колбасы.
Дёмин вопросительно взглянул на Отрепьева.
Надо Сотникова из пограничных войск определить в другие войска и поближе к дому.
О чём ты до этих пор думал? Ты прекрасно знаешь, что все, кто идёт в погранвойска, проходят проверку спецслужбами и их ставят на надлежащий учёт.
Знаю, сконфуженно проговорил Отрепьев, но так получилось
У него, видишь, так получилось, а меня за это по головке не погладят. Ну, ладно, подумав пяток секунд, через паузу проговорил Дёмин, у меня есть один запасной, я его поменяю с Сотниковым. Может, его в областном центре оставить служить?
Не надо, воспротивился Леонид, втайне мечтавший на длительный роман с Оксаной, а частые увольнения мужа могли жутко помешать задуманному, в прошлый раз мы оставили призывника в областном центре, так через полгода родственники прибежали просить отправить его служить в другое место.
Почему?
Он ездил регулярно в увольнение домой, да с собой привозил трёх-четырёх сослуживцев погостить. А их всех кормить и поить надо. Первые месяцы родственники были рады, а потом всё это обошлось им в копеечку. Они не выдержали, пришли с просьбой отправить солдата в другое место службы. Пришлось пойти им навстречу.
Хорошо, поедет служить в соседнюю область.
На том и порешили.
Юрий Владимирович, можно я отлучусь, сегодня на час раньше, попросил Леонид.
Ладно, давай, согласился Дёмин и вернулся к прерванным занятиям.
Довольный Отрепьев вышел от военкома и направился к выходу из здания военкомата.
У дверей его ждала Оксана. Леонид, ни слова не сказав, кивнул молодой женщине и пошёл вперёд. Оксана последовала за прапорщиком. Отрепьев завернул за угол и быстрым шагом направился к леску, что расположился в двухстах метрах от военкомата.
На дворе начало октября, но на улице ещё стояла тёплая погода. Осеннее солнце клонилось к закату, сейчас оно подошло к самому горизонту, мягкими лучами окрашивая перистые облака в изумительный золотистый цвет.