Людмила Красильникова
Любит не любит. Школьный роман
1
Появление в классе новенького
Я вынула из школьной сумки дневник и заметила на обложке пятно рядом с нарисованным солнцем, которое освещало плывущий по голубым волнам парусник. И откуда взялось? Будто замерли на бумажном небе два светила: желтое и темное грязное. Похоже на свет и тень.
Сняв обложку, увидела, что дневник не подписан: надписи на обложке было достаточно, а без нее он стал безымянным. Взяв шариковую ручку, я аккуратно написала: «Борисовой Александры, ученицы 9 «А» класса».
Ты еще б в конце года это сделала! хихикнул повернувшийся ко мне Славка Антонов, сидящий впереди меня. Вторая четверть заканчивается, а ты только сейчас надумала подписывать дневник! сказал он, наблюдая, как я вывожу: «1979-80 учебный год».
Волосы Антонова торчали в стороны, воротничок рубашки криво топорщился. Я смяла в кулаке снятую с дневника обложку с корабликом и сунула бумажный комок в руку Антонову:
Слава, выброси, а! Я тебе конфетку дам!
Сама ешь свои конфеты! буркнул он недовольно, но поднялся из-за парты.
И тут же опустился на место, потому что дверь в класс отворилась. Все притихли. В проеме появился худой большеглазый мальчишка, бледный, с непослушными волосами цвета соломы, в широком для его узких плеч костюме, а следом вошел грузный Алексей Иванович, наш добрый историк. Он ведет у нас уроки с пятого класса и с самого начала к каждому из нас стал обращаться на «Вы».
Борисов, сказал Алексей Иванович, кладя руку на плечо мальчика.
«Этого еще не хватало, подумала я, ловя на себе взгляды одноклассников, однофамилец выискался».
Саша Борисов наш новый ученик, ваш новый товарищ. Прошу любить и жаловать.
Новенький открыто, доверчиво, но с интересом, оглядел ребят, его глаза остановились на мне. Алексей Иванович убрал с плеча руку.
Садитесь за парту, Саша.
«С ума можно сойти! Мало того, что Борисов, он еще и тезка. Антонов опять по-идиотски хихикает. Дурак несчастный. Впрочем, сейчас всем смешно», заметила я, хмуро наблюдая, как новенький смущенно усаживается именно за мою парту. Я обвела всех озлившимися глазами и уткнулась в учебник. Скоро придет Костя и избавит меня от этого заморыша. Пусть посидит рядом, порадуется.
Итак, начнем урок, прервал смешки и переглядывания учитель, прошлый материал напомнит нам
Наступила тишина, нарушаемая шелестом страниц. Авторучка в руке Алексея Ивановича скользнула вдоль столбца и вернулась к первым фамилиям.
Антонов.
Все сразу оживились, некоторые зашептались. Антонов с удрученным видом протопал к доске. Я злорадно улыбнулась. Но тут сбоку новенький зашептал:
А что вы проходите?
Не знаю.
Я не собиралась с ним разговаривать и даже не посмотрела на него. Почему его в наш класс записали? Теперь все будут интересоваться: «Вы не брат и сестра?». С этой фамилией сроду себе родственничков находишь. То ли дело Костина фамилия Осинин. Такую редко встретишь. Слава Богу, девчонок нечасто называют Александрами. По крайней мере, во всех старших классах я единственная.
Итак, Антонов, объясните мне все-таки, каково значение Ленских событий?
Велико, пробормотал тот, красный, как рак, и еще раз убежденно произнес: Значение Ленских событий велико.
Правильно, Слава, но почему? Какую они сыграли роль в развертывании революции?
Большую. Они сыграли большую роль в развертывании революции.
Может быть, Виноградов нам подскажет, какую именно роль? Не знает Виноградов Ну, тогда Борисова.
Мне стало как-то нехорошо. Вчера я весь вечер просидела у Кости, и заглянуть в учебник не было времени. Притом я получила пятерку в прошлый раз и потому накануне этого урока была спокойна.
Я встала, не отрывая от парты глаз. Слышно было лишь шуршание страниц.
Так, и Борисова не знает. Может, нам Борисов ответит?
Все головы с любопытством повернулись к новенькому. Он покраснел и поднялся.
Ленские события явились началом революционного движения. Ленин сказал: «Ленские события зажгли массы революционным огнем».
Вот это ответ: четкий, краткий, но исчерпывающий. Кстати, этой цитаты в учебнике нет. И то, что Борисов ее отыскал и запомнил, достойно похвалы. Садитесь, Борисов. Отлично. Начинаем новый урок: «Наш край в годы первой русской революции».
На мою парту упала записка. В ней печатными буквами было написано: «Рыбак рыбака видит издалека». Я посмотрела на оглянувшегося Антонова. Он быстро отвел глаза и сделал невозмутимое лицо. Дурак. Умного ничего придумать не может.
На мою парту упала записка. В ней печатными буквами было написано: «Рыбак рыбака видит издалека». Я посмотрела на оглянувшегося Антонова. Он быстро отвел глаза и сделал невозмутимое лицо. Дурак. Умного ничего придумать не может.
На перемене ко мне подошла Ира Редькина, высокая, пышноволосая, уверенная.
Сашок, милая, не расстраивайся. Двойку тебе Иваныч все равно не поставил, я посмотрела в журнале.
И, поглядывая на моего соседа, громко зашептала:
У Кости была? Когда же он в школу придет?
Скоро.
Я ничего больше не сказала, хотя удивилась: я знала, что Ира вчера тоже заходила к Косте, якобы по поручению класса, он мне сам сказал. К чему притворяться? Или она хочет намекнуть новенькому, чтобы он скорее убирался с этого места?
Ирка моя подруга. Она отличница и наш лидер по математике. Гордость класса и школы. Раньше я дружила с Верой Еременко. Она добрая, но из-за своей требовательности и ужасной честности плохо сходится с людьми. Я была ее единственной подругой. Но я не могла постоянно говорить о литературе и искусстве, а другое ее не интересовало. Ирка совсем иная. С ней можно говорить о себе. Когда я ей рассказываю о своих заботах, о Косте, на лице у нее всегда искреннее внимание, а не скука. Мне сразу стало легче: это здорово, оказывается, когда есть с кем поделиться, и тебя понимают, а не критикуют. И потом, она несомненная будущая медалистка, и все девятиклассники смотрят на нее снизу вверх. Ирка, знаю, любит меня меньше, чем, Вера, но мне с ней легко, у нее нет этих строгих глаз, и у нас общие друзья.
Может быть, я не стала бы Ириной подругой, но все получилось как-то само собой: где были мы с Костей, там был его друг Вовка Сочин, а где он там Ира.
Вера сразу не одобрила моих новых приятелей. О Косте она сказала, что он «ничего хорошего». Это Костя-то, от которого без ума даже девчонки из других классов! А с Сочиным Вера жила по соседству еще в старом районе. По ее словам, он знал все подворотни, водил дружбу со всеми сомнительными компаниями, даже кличку имеет среди них, кажется, «Король». Воспитывался без отца у очень умной, но постоянно перегруженной работой матери. Вот из Сочина и получился гибрид уличного и домашнего воспитания.
«При желании умеет пустить пыль в глаза, сказала Вера, но ты бы слышала, какими словечками он может сыпать! Бр-р Ужасно скользкий и неприятный тип».
И хотя мне бывает грустно без Веры, я не могу прийти к ней. Ее обдирочную честность я еще как-нибудь перенесла бы, но она не потерпит моих нынешних друзей.
Ах, нет, и максимализм ее мне надоел. Вера хочет видеть меня правильной, как чертежные линии. Не хочу быть правильной, не могу поступать, как кем-то предписано. Это скучно. И почему я должна быть исключением, когда, как говорится, и на солнце есть пятна? Мне жалко Веру, но не дружить же только с ней из-за того, что она ко мне так привязалась!
2
В гостях у Кости
Домой я пошла одна. Ирка побежала в ателье: к Новому году она шьет какое-то сверхмодное платье. «Сочин будет в шоке, когда увидит меня на вечере», уверяет она.
В спину мне ударил снежок, но я не обернулась: это опять Антонов. Под ногами хрустел снег, под белым солнцем он вспыхивал холодными звездами. Ветки деревьев были подернуты шершавым инеем, как парчой. Я шла медленно, наслаждаясь хрустальной ясностью зимнего дня, и пыталась сочинять стихи о снеге, но в голову приходили чужие строчки и избитые рифмы.
Дивная погодка! раздался голос Борисова.
Как только я не заметила, что он идет рядом?
Вот организовать бы поход на лыжах! Всем классом в каникулы. Лес близко
Разговаривать мне с ним не хотелось, но я не удержалась:
Ты что, одиночка-энтузиаст?
Почему одиночка? И разве для того, чтобы пойти в лес на лыжах, надо быть энтузиастом?
Да кому это надо!
Он замолчал. Ветки деревьев, под которыми мы проходили, качнулись, и нас обсыпало маленькими снежинками.
Как красиво! И школа у вас новая. Красивая Есть даже компьютерный кабинет, опять начал разговор Борисов.
Школа, как школа, пожала я плечами, сейчас все такие. Типовые. И кабинеты во всех. А ты из деревенской, что ли? я хихикнула.
Нет, но я учился в старой школе. Она была построена еще до войны. А в войну в ней был госпиталь. Но все равно та школа хорошая!
Что ж ты ушел из своей хорошей школы?
Мы переехали он помолчал. Послушай, ведь мы соседи. Я тебя вчера видел. А сегодня обрадовался: в одном классе оказались!