В Оклахоме, у старого семейного дома, растет орех пекан, затеняющий то, что осталось от родных стен. Я представляю себе, как бабушка высыпает орехи на стол, чтобы приготовить их, а один орех закатывается в укромный уголок во дворе. Или, может, она отдала свой долг деревьям, сразу же посадив горсть орехов в своем саду.
Вспоминая эту старую историю в очередной раз, я поражаюсь тому, насколько мудро поступили мальчики, принеся домой как можно больше орехов, ведь ореховые деревья плодоносят не каждый год, а с непредсказуемой периодичностью. Годы изобильного урожая сменяются «голодными периодами» цикл спадов и подъемов, именуемый семенным возобновлением. В отличие от сочных фруктов и ягод, которые манят вас съесть их сразу, пока они не испортились, орехи защищены твердой, почти каменной скорлупой и зеленой кожицей. Плоды этих деревьев не предназначены для того, чтобы съедать их сразу, обливаясь соком. Это пища зимнего периода, когда организм нуждается в белке и жире, дополнительных калориях для поддержания тепла. Палочка-выручалочка в тяжелые времена, залог выживания. Содержимое орехов настолько ценно, что хранится под двойной защитой одна оболочка под другой. Так охраняется находящийся внутри зародыш и источник его питания, но это также позволяет запастись орехами впрок, убрав их в надежное место.
Чтобы расколоть орех, нужно немало потрудиться, и белке было бы неразумно сидеть и грызть его на открытом пространстве, где хищные птицы только и ждут возможности воспользоваться ее оплошностью. Орехи нужно прятать в укромном месте, например в норе бурундука или в погребе оклахомской хижины. Что-нибудь из этих запасов наверняка будет утеряно и тогда родится новое дерево.
Чтобы в результате плодоношения выросли новые леса, нужно, чтобы каждое дерево принесло большой урожай орехов такой большой, чтобы завалить ими хищных птиц, питающихся семенами. Если бы дерево давало всего горстку орехов в год, то все орехи были бы съедены, и тогда не появилось бы нового поколения пекана. Но, учитывая высокую калорийность орехов, деревья не могут позволить себе ежегодный обильный урожай: для этого им нужно накапливать ресурсы, точно так же, как семья сберегает продукты для особого случая. Плодоносящие деревья годами накапливают сахар, и вместо того, чтобы понемногу его расходовать, они прячут его «в закрома», сохраняя калории в виде крахмала в своих корнях. И лишь когда эти «закрома» переполнились, мой дедушка смог принести домой большой запас орехов.
Этот цикл спадов и подъемов остается предметом дискуссий и площадкой выдвижения новых гипотез для специалистов в области физиологии деревьев и эволюционных биологов. Лесные экологи предполагают, что обильные урожаи это просто результат поддержания энергетического баланса: плодоношение происходит только тогда, когда деревья могут себе это позволить. И это разумное объяснение, потому что деревья растут и накапливают калории с разной скоростью, в зависимости от среды обитания. Подобно колонистам, которым достались плодородные земли, те счастливчики, которым повезло больше, должны развиваться быстрее и плодоносить чаще, в то время как их растущие в тени соседи вынуждены бороться за выживание и лишь изредка давать обильный урожай, годами ожидая воспроизводства. Однако если бы все обстояло так, тогда каждое дерево плодоносило бы по собственному графику, в зависимости от запасов накопленного в нем крахмала. Но все обстоит иначе. Если одно дерево начинает плодоносить, плодоносят и все остальные здесь нет индивидуалистов. Не одно дерево в роще, а вся роща, и не одна роща в лесу, а каждая лесная роща по всему округу и по всему штату. Деревья проявляют себя не как индивидуумы, а как-то коллективно. Как именно они это делают, мы пока не знаем. Но то, что мы наблюдаем, это сила единства. То, что происходит с одним, происходит и со всеми. Мы можем голодать вместе или вместе пировать. Возможно только общее процветание.
Летом 1895 года все погреба на индейской территории были набиты орехами пекан, как и животы мальчишек и белок. Людьми этот период воспринимался как дар изобилие пищи, которую можно просто поднять с земли, но только если вы сумеете опередить белок. А если нет, тогда, по крайней мере, этой зимой можно будет часто лакомиться рагу из белки. Ореховые рощи щедро делятся своими дарами снова и снова. Подобная общинная щедрость может показаться несовместимой с процессом эволюции, который диктует потребность индивидуального выживания. Но, пытаясь отделить индивидуальное благополучие от здоровья целостного коллективного организма, мы допускаем грубейшую ошибку. Щедро одаривая своими плодами других, пекан в то же время одаривает и себя. Насыщая людей и белок, деревья обеспечивают собственное выживание. Гены, которые передают механизм семенного возобновления, способствуют эволюции последующих поколений; тех же, кто не имеет такой способности, ждет эволюционный тупик. Их просто съедят. Так и люди, которые понимают природные процессы и, соответственно, запасаются орехами, переживут февральские метели и прочие невзгоды и передадут это умение своим потомкам не генетиченски, а путем культурной практики.
Ученые, изучающие проблемы леса, объясняют семенное возобновление гипотезой насыщения хищников. По их версии, когда деревья дают плодов больше, чем белки могут съесть, то часть орехов остается нетронутой. В свою очередь, когда беличьи кладовые полны орехов, питающиеся ими беременные самки произведут на свет больше детенышей в каждом выводке, и численность популяции белок резко возрастет. Это означает, что у самок хищных птиц будет больше потомства, да и лисьи норы тоже будут полны. Но следующей осенью счастливые дни закончатся, потому что деревья прекратят плодоносить. И теперь почти нечем будет заполнять беличьи кладовые, белки возвращаются в нору без пищи, поэтому они вынуждены все чаще отправляться на ее поиски, становясь более уязвимыми для возросшей популяции бдительных ястребов и голодных лисиц. Соотношение хищников и жертв теперь не в их пользу, и тогда в результате голодания и участившихся случаев нападения хищников популяция белок резко уменьшается, в лесах становится тихо без их трескотни. Можно вообразить себе, как в такие моменты деревья шепотом переговариваются друг с другом: «Белок осталось совсем мало. Не пора ли начать производить орехи?» И вскоре ландшафт наполняется цветами ореховых деревьев, готовыми снова стать небывалым урожаем плодов. Так, совместными усилиями, деревья выживают и процветают.
Проводимая федеральным правительством политика переселения индейцев привела к тому, что многие местные народности оказались оторванными от своих корней. Они пытались разорвать наши связи с исконными традициями и накопленными знаниями, уводили от могил наших предков, от тех растений, которые сопровождали всю нашу жизнь. Но даже это не уничтожило самобытность моего народа. И тогда правительство задействовало новый инструмент: отделить детей от их семей и культуры, отправляя учиться далеко и надолго и надеясь, что за это время дети забудут, кто они такие.
На всех территориях, где проживали индейцы, сохранились письменные свидетельства того, что агентам из числа местных жителей выплачивали вознаграждение за то, что они собирали детей для отправки в правительственные школы-интернаты. Позднее, создавая видимость предоставляемого выбора, родителям предлагали подписать документы на согласие, что якобы дети были изъяты из семей «на законных основаниях». Родители, которые отказывались подписывать эти бумаги, могли оказаться за решеткой. Некоторые, возможно, надеялись, что это даст их детям шанс на лучшее будущее, чем грязная работа на фермах. Иногда федеральный паек мука с долгоносиком и прогорклое сало, что выдавались в обмен на буйвола, задерживали до тех пор, пока документ о передаче детей не будет подписан. Возможно, именно хороший урожай пекана на один сезон отсрочил приход правительственных агентов. Угроза того, что его заберут из дома, конечно же, могла заставить маленького мальчика бежать домой полуголым, с набитыми едой штанами. Быть может, в тот год, когда индейский агент пришел снова, выискивая тощих загорелых детишек, оставшихся без ужина, был неурожай пекана. Быть может, именно в тот год бабушка подписала бумаги.
Дети, родной язык, земля их лишили всего, украли, пока они пытались выжить. Единственное, чего не удалось лишить наш народ, это тот смысл, который они вкладывали в понятие «земля».
С точки зрения колониста, земля была собственностью, недвижимостью, капиталом или природными ресурсами. Но для моего народа она значила все: национальную идентичность, связь с предками, дом наших питомцев, нашу аптеку, библиотеку источник всего, что поддерживало нас. Там, где были наши земли, мы чувствовали перед миром свою ответственность за них. Земля была священна. Она никому не принадлежала. Это был дар, а не товар, и потому ее нельзя было ни купить, ни продать. Вот те понятия о земле, которые сберег мой народ, когда был вынужден покинуть свои исконные родные места. И не важно, была ли это земля предков или новое, вынужденное место жительства, но наличие их общей территории придало людям сил. Им было за что сражаться. Однако федеральное правительство усматривало в этом угрозу.
Поэтому, после тысяч миль вынужденных перемещений и потерь и, наконец, нашего переселения в Канзас, представители федерального правительства снова пришли к моему народу и объявили ему об очередном переезде на этот раз окончательном, в то место, которое будет принадлежать ему навсегда. Более того, людям предоставили возможность стать гражданами Соединенных Штатов, быть частью великой страны, которая их окружала, оказаться под ее защитой. Наши лидеры среди них был и дед моего деда изучали это предложение и советовались, отправляя делегации в Вашингтон для консультаций. Конституция США, несомненно, не обеспечивала защиту исконных территорий коренных народов. Сам факт их переселения говорил об этом предельно ясно. Но Конституция однозначно защищала права на землю тех граждан, которые являлись ее собственниками. Возможно, это и был для нас шанс обрести постоянное место жительства.