В дверях оглянулся. Юрий Иванович настолько ушёл в свои воспоминания, что не обратил никакого внимания на мой уход. Поезд вписался в очередной поворот, следуя причудливым изгибам железной дороги, и в купе на какой-то краткий миг ворвалось золотистое жаркое солнце. Разогнало по углам тени, ярко высветило плотную, крепкую фигуру Иваныча, сверкнуло искорками в коротком седом ёжике стриженых волос, запуталось в густых бровях, словно запнулось, и тут же исчезло за занавесочкой пыльного окна. После яркого солнца глаза не сразу привыкли к полусумраку купе, но крепкий силуэт далеко не старческой фигуры так и стоял перед глазами. Зажмурился крепко на секунду, развернулся и шагнул на красную ковровую дорожку коридора
С проводницей немного покалякал ни о чём, прихватил дополнительно ещё пару упаковочек сахарку с синим локомотивом на обёртке и вернулся в купе. Наверное, уже можно? И не ошибся. Попутчик мой обрадовался свежему чаю, но, так показалось мне, скорее обрадовался моему возвращению. Похоже, не очень уж радостными были те воспоминания.
В стакане ещё оставалось около половины, когда мой собеседник вздохнул и продолжил рассказ. Правда, перед этим застенчиво поинтересовался, не надоел ли он мне своими речами? Уверил его в обратном и приготовился внимать.
***Всё рассказанное, само собой, в подробностях и деталях не запомнилось, продолжил Иваныч. Но кое-какие моменты удивительно отчётливо навсегда врезались в детскую память. Настолько отчётливо, что я и сейчас могу повторить эти рассказы не только слово в слово, но и воспроизвести всю богатую интонацию моих родных рассказчиков. А тогда всё это захватывало дух, вызывало немалое удивление, словно я слышал нечто очень знакомое, уже один раз мною услышанное и пережитое, а потом по каким-то причинам благополучно позабытое
Слушай А потом я тебе и про себя расскажу
Глава 2
Отец закончил войну в сорок третьем Кое-как ковыляющий на костылях из-за развороченной от разорвавшейся рядом немецкой мины ноги, с пробитым пулей плечом, изрезанный в военных госпиталях докторами, исчерканный старыми и недавно зажившими шрамами вернулся в Сучан. Только одних нашивок от тяжёлых ранений было пять полосок, а ведь ещё и лёгкие имелись Да кругом он был весь в шрамах
Но повезло ему, уцелел в пекле войны, выжил. И пусть правая нога, кости которой хирурги собрали буквально из осколков, плохо гнулась и работала со скрипом, зато осталась на месте. А не была отрезана и выброшена в отходы. Левой повезло больше, она не так сильно пострадала от той мины. Время быстро лечит и костыли скоро оказались лишними им на смену пришла деревянная палочка. Вот без палки ходить на дальние расстояния было никак невозможно. Ну а то, что раненая нога всё время мозжила сильно, особенно на перемену погоды, так и что? Зато целая, зато живой
И ещё один подарок от той немецкой мины остался с ним на всю оставшуюся жизнь это в синих оспинах и пятнах от близкого разрыва немецкой мины лицо. Отметка прощальная от той войны Ну и осколки в теле никуда не делись, и зажившие шрамы, и инвалидность. Правда, осколки эти в сорок седьмом году всё-таки ему из груди вырезали. Отец потом их показывал. Чёрные и страшные кусочки мёртвого металла. Вырезали, правда, не все, все так и не смогли, побоялись
Там же на фронте отец во второй раз вступил в партию. Первый-то раз он ещё в двадцатых был в ряды принят, на Сучанской шахте. Он тогда коногоном под землёй трудился. Тогда же добытую породу только на лошадках и вывозили, электричества в шахтах не было. Они же с дедом сразу шахтёрами устроились работать, когда от Дарьи Ивановны сбежали. Дед мой в забойщики пошёл, а отец в коногоны
Почему всё-таки во второй? Вот ты торопыга Говорю же в первый раз его ещё на шахте в партию приняли. И уже как бы от партии на РабФак учиться послали. А РабФак тогда был во Владивостоке, в Китайском городке. Рассказывал потом китайцев там сто-олько было, ужас. Ага. Все в синем ходят и всё по-своему лопочут. «Ходя, ходя» их звали А джонок сколько было в Семёновском ковше! Паруса косые
Там же на учёбе они с моей матерью и познакомились. И там же, во Владивостоке, у них Владислав родился Старший мой брат
А уже после РабФака они вернулись в Сучан, и его первым секретарём партии назначили, в самом начале тридцатых. И жили они у родителей матери, в старом доме. Где? Так на Банковской же! Прямо напротив рынка. Ты же Сучан знаешь? Знаешь
А уже после РабФака они вернулись в Сучан, и его первым секретарём партии назначили, в самом начале тридцатых. И жили они у родителей матери, в старом доме. Где? Так на Банковской же! Прямо напротив рынка. Ты же Сучан знаешь? Знаешь
Это тогда он Сучан был, а сейчас Партизанском называется.
Ну-у, да. Как с китайцами дружба медным тазом накрылась после событий на Даманском, так у нас в крае срочным порядком все китайские названия заменили на наши. Зря, конечно. Привыкли чуть что, историю переписывать Так вот, старый дом на горке стоял, и мы все в нём выросли. На той его стороне, что к саду была обращена, красной краской большими буквами гордо написали, как сейчас вижу: «Вадя!» Старшего брата так дома звали.
Досталось за надпись-то?
Да я уже и не помню, схитрил Иваныч и уклонился от ответа. И быстро продолжил, возвращаясь к рассказу. Там мы все и жили сначала. Это потом уже родители свой собственный дом построили. Не одни, конечно, все им помогали. И дед с бабушкой, и мы поучаствовали
В тридцать седьмом партия послала батю в Ленинград учиться, во Фрунзенское училище. Отец всегда мечтал морским офицером быть, вот и поехал. А дорога тогда какая была? Не знаешь? То-то Короче, опоздал батя в училище, приём уже закончился и его военкомат Ленинградский решил отправить на учёбу в танковое училище! Куда? А не помню, куда. В Тамбов, что ли Да не важно! Важно, что отказался батя наотрез на танкиста учиться, и его из партии исключили. И закрыли Время тогда такое было
Отсидел он в Ефремове полгода.
Потом реабилитировали, выпустили, и он вернулся в Сучан. И пошёл работать в СучанТорг. Реабилитировали же, потому и пошёл. А вот в партии всё-таки не восстановили
В сорок первом война началась, и его призвали. Дивизия вроде бы как Сто девяносто первая стрелковая называлась. Формировали их в Смоляниново. И эшелоном отправили сразу под Москву. Всё у них было! Дивизия-то кадрированная. И обуты все, и одеты, как положено. И оружие у всех было, даже машины разведки БТ-7 и танки 26-ые
Рассказывал в бой сразу бросили, «с колёс». «Ура-а!» Танки впереди. А экипажи за своими танками вместе с пехотой позади бегут. Один мехвод оставался на месте. Почему? Так движки же на авиационном бензине работали! Броня слабая одно попадание в него, и танк словно свечка вспыхивал
А батя ведь офицером был. И струсившего бойца тогда застрелил. Ну, чтобы панику в бою пресечь. Тогда же приказа Сталина ещё не было
Какого приказа?
А «Ни шагу назад» Да, застрелил И батю разжаловали и отправили в штрафбат
Рассказывал, сейчас уже точно название места и не припомню, но вроде бы как под Старой Руссой, вывели их на позицию, а там болото Ночь, морозец и не пошевелиться немцы стреляют сразу, пули над головой так и посвистывают. Так до утра в стылой болотной воде и лежали. А утром команда готовиться к атаке. Вставать, а шинели в лёд вмёрзли. И не только шинели. Но, поднялись кое-как Не все Оглядывается, а вокруг серые холмики в воде лежат Замёрзли
Выдали каждому пережившему ночь по полкружки спирта, винтовку одну на пятерых, по одной обойме патронов и вперёд, завод какой-то отбивать у немцев. Отбить-то отбили, а там чаны со спиртом! Братва в тех чанах тонула
Короче, немцы потом без единого выстрела завод назад взяли. Потом уже во второй раз их оттуда выбили. А батя после той первой атаки сразу в госпиталь попал. Ранило его тогда в первый раз.
Постой, как это одну винтовку на пятерых?
А вот так! Отец рассказывал бежим в атаку с палками и ждём, когда товарища убьют! Того, у кого винтовка в руках. Чтобы подхватить. Так и добежали
А штрафники тогда все там легли. Уцелели лишь те, кто в госпиталях был
Короче, батя искупил кровью
Потом и в партию на фронте вступил
Награды? Было «Боевое Красное Знамя» и медаль «За отвагу»
***Что говоришь? Друзья тебя по местам былых сражений под Псковом провезли? Давай-ка, рассказывай
А что тут рассказывать? Это всё своими глазами видеть нужно. Приехали тут как-то к хорошему моему товарищу родственники из-под Мурманска, ну и решил он показать им те места, где их родственник воевал, где ранен был. Сам-то товарищ поисковик, всю Псковскую область своими ногами истоптал, останки бойцов искали и перезахоранивали, боеприпасы разминировали. Позже об этом расскажу. Так вот, собрались они и поехали, заодно и меня с собой пригласили. Отказываться не стал, с удовольствием согласился. Маршрут лежал через Остров в сторону Пыталово, это у нас в Псковской области такой населённый пункт есть, городок небольшой и симпатичный.