Солнце зашло за тучу, и я задрожал от холода, запихивая руки под мышки, чтобы сохранить тепло. Здесь не было ничего, кроме природы. Я решил забраться на скрывавший пещеру пригорок, чтобы осмотреться с высоты. Подъем был легким, ведь я уже привык к своей невероятной силе и когтям. Оказавшись на вершине, я покрутился картина не изменилась. Сдуваемый с открытого участка местности ветром, я спустился и сел возле входа в пещеру.
Мысль о том, куда меня забросило чудовище, не давала покоя. Где оно нашло такое безлюдное место? Понятное дело, мне не довелось побывать в других странах, но и мест, где совершенно нет людей, я не встречал. И все же климат и равнина напоминали мне дом, и я понадеялся, что смогу обхитрить дракона и вернуться в замок.
Дракон не появлялся две ночи. Желудок подвывал, мысли вращались вокруг еды, и потому я не мог сосредоточиться на плане побега. Хлопанье крыльев я услышал задолго до его появления. Я ненавидел чудовище, и презирал себя за то, что рад его возвращению. Дракон ступил на моховой ковер, раскрыл пасть и дыхнул огнем на стене вспыхнули несколько углублений.
Природа продумала все, кроме вас людей, загрохотал он разворачиваясь; его грозный вид не внушал мне страха, ведь я мог думать только о том, принес ли он еду. Дракон разжал переднюю лапу, и из нее выпала окровавленная туша животного.
Я в недоумении смотрел на мертвую овцу, от тела которой исходила приятная теплота. Я даже видел, будто множество белых струек отделяются от шерсти и поднимаются, исчезая. На языке у меня крутился вопрос: «Как это есть?», но нос уже уловил запах, противиться которому я не мог. Золотые глаза внимательно наблюдали за мной. Я цеплялся за человечность как за лодку, которая утопает. Но лишь на миг прикрыл веки, и почувствовал, как мои острые когти впиваются в тушу животного. Мясо таяло во рту, его соки были живительным глотком.
Когда я закончил с овцой, выпотрошив ее и вкусив всю до кусочка, ко мне возвратилось человеческое чувство стыда. Я смотрел на ее шкуру и свои перепачканные кровью руки, и винил себя за то, во что превратился.
Ты успел впитать мою суть! прервал дракон мое самоистязание. Нужно время.
Это пройдет? всхлипнул я.
Не бесследно конечно, но человечность отчасти вернется. Теперь понимаешь, зачем тебе нужно жить со мной? приблизился он, фыркая громадным носом.
На это уйдет десять лет? встретился я с ним взглядом.
На это уйдет столько, сколько нужно. Не волнуйся, ты узнаешь, когда станешь свободным, сварливо ответил дракон.
Где мы?
Тебе лучше не знать.
Он вновь отвернулся, лег и засопел. Продолжать разговор не было смысла. Я умылся в чаше, избавляясь от следов стыда, и наблюдал за огоньками, плясавшими на стене. В пещере стало тепло и уютно, моховой покров был мягок и ласков. Реальность вокруг меня как-то преобразилась. Я догадался, что сытое состояние делало меня не таким злобным: инстинкт засыпал, уступая место эмоциям, причинявшим мне душевную боль. Ночью я видел во сне маму, спорившую с Аленом и убивавшуюся от горя, и Матильду с заплаканными глазами, и шептавшихся обо мне в замке людей.
Глава 4
Первые шаги
Дни сменялись ночами, и я потерял им счет. Дракон уходил и пропадал по несколько дней, а затем возвращался с добычей. Я привык к когтям, животным инстинктам, обостренному нюху и зрению. Распорядок дня незаметно превратился в рутину. Выполняя одни и те же действия, я ловил себя на мысли, что жизнь в замке почти не отличается от всего этого. В моменты просветлений заболоченного разума я испытывал непонятные чувства, чаще всего краткосрочные, названия которым не помнил и не мог себе объяснить. Погода на улице портилась, ветер не просто продувал до костей, но и мог хорошенько наподдать, начинался сезон дождей.
Дракон должен был вот-вот возвратиться. Я не знал наверняка, но чувствовал это. К невероятной силе и хищной натуре прибавилось чутье нас с чудовищем будто связывало что-то незримое. Я стал понимать его по взгляду, знал чего ожидать, и ощущал даже на расстоянии.
В тот день я рассчитывал на крупную добычу, упрямо игнорируя бурление живота. Состояние бездействия раздражало, и я придумал себе занятие, способное отвлечь от мыслей о еде: мой нос инстинктивно улавливал запахи, а я угадывал, чему они принадлежат. Стены источали запах метана, с улицы тянуло увлажненной почвой и корнями. Шумно втянув некогда любимый сырой аромат ноздрями, я замер, почуяв животное. Я научился определять носом все что угодно, но запах живого существа уловил впервые. Принюхиваясь, я продвигался к выходу из пещеры, в ушах отстукивал мерный ритм. Осмыслив, что слышу биение сердца животного, я остановился.
В тот день я рассчитывал на крупную добычу, упрямо игнорируя бурление живота. Состояние бездействия раздражало, и я придумал себе занятие, способное отвлечь от мыслей о еде: мой нос инстинктивно улавливал запахи, а я угадывал, чему они принадлежат. Стены источали запах метана, с улицы тянуло увлажненной почвой и корнями. Шумно втянув некогда любимый сырой аромат ноздрями, я замер, почуяв животное. Я научился определять носом все что угодно, но запах живого существа уловил впервые. Принюхиваясь, я продвигался к выходу из пещеры, в ушах отстукивал мерный ритм. Осмыслив, что слышу биение сердца животного, я остановился.
Этот звук напомнил мне мой собственный, ведь я все еще слышал свое сердце, пусть и приглушенно из-за наличия чешуи (каким-то образом она не только защищала от повреждений, но и поглощала звуки). Я вдохнул глубже и ощутил аромат его кожи: нотки пшеницы и пота. Я не ел много дней, соблазн был велик. Шаг вперед, два назад. Меня снедали сомнения, и я не решился бы, если бы не учуял кровь! Теряя остатки самообладания, я выбежал под проливной дождь.
Люди обычно не охотятся в дождь, ведь собаки теряют след. Но я был животным другого вида и с легкостью выследил добычу, бродившую рядом с моей пещерой. Мужчина был бородат, крепок, в потрепанной и перепачканной одежде. Я устроился на холме, рассматривая его и предвкушая, как набиваю желудок. Где-то в глубине души я знал, что мои мысли неправильные, но не мог с ними ничего поделать: я хотел съесть этого человека.
Прижимаясь к траве, я незаметно спустился с холма и притаился. Мужчина кутался в тряпье и дрожал, отворачиваясь от ветра. Я подполз ближе, приготовился к атаке, и тут он обернулся. Его взгляд скользнул по мне не скрывая ужаса и отвращения; очень медленно он вытащил из-за пояса кинжал. Мы напряженно смотрели друг другу в глаза.
Давай! переминаясь с ноги на ногу прокричал он. Нападай!
Я как будто ждал команды, тело само меня понесло. Взмах, мужчина повалился на землю. Я придавил его сверху и вонзил в горло зубы.
Дракон вернулся и застал меня окровавленного и забитого в углу пещеры. Я горько плакал над стесанными об ее каменные стены когтями. Он, видимо, сразу почувствовал запах человеческой крови, бросил добычу и приблизился ко мне. Я ненавидел себя! Я ненавидел его! Что бы он сейчас ни сказал, мне это не поможет! Я мечтал умереть! Дракон фыркнул, привлекая мое внимание. Я встретился с его сверкающим золотым глазом, и пещера изменилась.
Это было светлое место, мерцающее множеством драгоценных рубинов. Какие-то из них были столь большими, что казалось они вот-вот рухнут с потолка нам на головы. Я был вполне реален и чувствовал себя таким, и место выглядело настоящим. Дракон уменьшился в размерах. Теперь он был ненамного выше меня, но оттого не менее опаснее. Он указал взглядом вглубь пещеры, и я присмотрелся к громадному объекту, который изначально принял за глыбу. Источаемый рубинами мягкий свет не позволял разглядеть этого дракона как следует. А затем затряслись стены. Я приготовился бежать, но сквозь нас на трех лапах пропрыгало еще одно существо. Оно было больше похитившего меня дракона, имело бледно-зеленую кожу и выставленные вперед рога. Разжав пальцы передней лапы, оно положило перед тем драконом, который лежал в углу, сразу несколько туш.
Я отвлекся, рассматривая свои подрагивающие руки. Каким-то образом я существовал в возможно несуществующем месте. Иначе откуда здесь столько драконов? Мое чудовище пихнуло меня мордой, чтобы я сосредоточился. Находившийся в углу дракон поднялся, вырастая над тем, который принес добычу. Я сразу понял, что он женского пола: менее громоздкое сложение, длинная шея. В отличие от зеленого и красного драконов тело и голову самки покрывали темно-синие перья. Сейчас они отчего-то топорщились.
Она приподняла крыло, издавая протяжный чарующий звук. Я присмотрелся и разглядел под ним маленькое существо. Оно имело красноватый оттенок, но в неосвещенном углу выглядело совсем темным. Его рога были твердыми, как и у зеленого дракона, но не торчали, а, изгибаясь, уходили за шею. Малыш чихнул, выплевывая огненный клубок, и зеленый дракон затрясся, будто от смеха. Он смотрел на своего детеныша с любовью, его вертикальные зрачки расширились, золотая радужка блестела и переливалась. Сгребая лапой добычу, он пододвинул ее к мальцу.
Снаружи раздались звуки, и отец семейства хищно повернулся к выходу из пещеры. Так уж случилось, что там находились мы, и сердце мое сжалось в комок от страха. Он пробежал сквозь нас, заставив наши бестелесные фигуры подрагивать, а самка вновь закрыла малыша крылом. Мы слышали рев, крики и грохот, но вскоре все стихло, и в пещеру вошли люди. Пряча под крылом детеныша, самка издавала чудовищное рычание (с потолка посыпались камни, двоих противников придавило). Широко раскрыв пасть, она обдала их столпом огня и сожгла нескольких заживо. Все заволокло пламенем. Я всматривался в огонь широко распахнутыми глазами, ощущая страх самки и ее готовность сражаться. Как вдруг над головами у нас прошило воздух копье. Ворвавшись в огненный поток, оно пронзило ей грудь. Чудовище повалилось, но до последнего вздоха укрывало от людских глаз ослабевшим крылом своего малыша.