Да, так откровенно разговаривают только с человеком, который уже вычеркнут из всех списков, почти покойником, подумал я, а вслух произнес, Эд, я поморщился, зачем мне эти банальности? Я не первый год на свете живу.
Но я, блин, ничего не понимаю. Ты работал, был восистемлен и вдруг, трах-бах и ушел. С тобой же общались люди, вы разговаривали, какие-то общие интересы были, в хорошем смысле этого слова, а ты взял и сорвался с места. Людей немного понервничать заставил, ведь не последний человек ты был в администрации района. Целый зам. Что-то кому-то помогал решать.
Я смотрел на Эда и думал, что вот последний раз ведь его вижу. Его немного детское наивное лицо: губы бантиком, и редкие, как у младенца, волосы создавали впечатление простого, наивного парня. Он знал это и неплохо применял в жизни. Раньше он со мной говорил по-другому. На протяжении всего нашего знакомства он поддерживал реноме законопослушного гражданина своей страны. Он переходил улицу только на зеленый сигнал светофора, и меня убеждал делать то же самое. Не знаю, других убеждал или нет. Думаю, что некоторых. Он хорошо адаптировался и мимикрировал в окружающей среде. Я бы назвал его человеком-зеркалом. Мы с ним периодически выпивали где-нибудь в ресторане, обсуждали разные невинные дела, политическую обстановку в стране и мире. Всегда ругали правительство и президента, хотя Эд делал это как бы вдогонку мне. Он просто поддерживал разговор со мной и подыгрывал. От меня зависело, придет ли к нему очередная контора за деньгами или нет. Поскольку формально я определял объемы финансирования при распределении подрядов на ремонт и новое строительство. Конечно, у меня был свой потолок: контракты со сколько-нибудь интересными объемами распределялись старшими товарищами без моего участия, но мелочь оставалась мне. Правило живи сам и дай жить другим одно из основополагающих сегодня на просторах нашей родины. Чем я удивлял Эда, так это тем, что не требовал со мной поделиться. Он рассказывал о том, как наше сотрудничество помогает строить счастливое капиталистическое будущее на отдельно взятом участке и совершенно искренне во время наших посиделок поддерживал меня в моих философствованиях на предмет улучшения жизни в стране и мире. Он хотел, что бы я считал его честным, каковым он не являлся, но зато это снимало вопрос о "возвратной части" мне. У нас не принято было говорить "откат" это моветон, у нас говорили "возвратная часть". Почему я не брал откаты? Было несколько причин. Во-первых, я трусоват. Во-вторых, я не достаточно жесткий и мне сложно требовать от людей своего, это мой недостаток. Тем более не могу требовать не своего. Я никогда не считал личной заслугой свою возможность влиять на объемы финансирования, это право мне было дано в силу моих должностных обязанностей. Это было возможностью места. В-третьих, я не хотел отщипывать помаленьку и потихоньку расти, рискуя свободой и здоровьем. Это все равно что ставить свою жизнь против горсти мелочи. Со временем ставка против повышается, а твоя с ростом состояния, наоборот, уменьшается, постепенно приобретая все большую материальную составляющую. И так ты все играешь, пока, наконец, не приходит тот момент, когда ты можешь все свои взаимоотношения с государством и партнерами решать исключительно посредством финансовой составляющей, выведя семью, здоровье и свободу из этой сферы взаимоотношений. Но для этого надо иметь терпение и иметь совесть, в плохом смысле этого слова, как любит говорить Эд. Не многие достигают вершин в этом деле, многие останавливаются на каком-то уровне, обеспечив себе неплохой доход, который не сильно интересует тех, кто любит просто отнимать. Зря некоторые думают, что отнимать это просто. Нет, в наше время что бы отнять, надо тоже потрудиться. Конечно, у людей, которые этим занимаются есть выгодные стартовые условия: табельный пистолет и удостоверение красного цвета. Но это же не все: надо найти повод, раскрутить дело Нельзя же просто так прийти к человеку, выложить табельное оружие на стол и попросить пару миллионов. Мы живем в очень жесткой стране, без причины тебе могут дать в лицо, но денег никогда, даже если ты выложишь пистолет на стол, обязательно надо найти законный повод, хотя по нынешним временам это не так сложно.
6
Наш ПАЗик проскочил открытое поле и въехал в небольшую рощицу. Водила нажал на тормоз, выключил движок, открыл дверь и вывалился наружу. Он закурил и начал отряхивать с себя осколки. Его колотило. Мы двое и еще пятнадцать человек, которые ехали с нами в автобусе, выскочили наружу и рассредоточились в радиусе нескольких десятков метров от автобуса. Кто-то закурил, кто-то хлебнул из фляжки. Я тоже приложился к фляге Сдуха. В ней была водка. В ней всегда была водка.
6
Наш ПАЗик проскочил открытое поле и въехал в небольшую рощицу. Водила нажал на тормоз, выключил движок, открыл дверь и вывалился наружу. Он закурил и начал отряхивать с себя осколки. Его колотило. Мы двое и еще пятнадцать человек, которые ехали с нами в автобусе, выскочили наружу и рассредоточились в радиусе нескольких десятков метров от автобуса. Кто-то закурил, кто-то хлебнул из фляжки. Я тоже приложился к фляге Сдуха. В ней была водка. В ней всегда была водка.
Интересно, кто по нам шарахнул? спросил меня Сдух.
Откуда я знаю. Здесь могут быть и украинские диверсанты и наши долбобы могли шарахнуть. Забыл что ли Ширика?
Этот да, мог, согласился Сдух.
Ты куда потом?
Домой, в Новосиб. Отдохну немного и обратно. Может с собой кого из пацанов зацеплю.
Не жалко пацанов зеленых под пули таскать?
Зачем "зеленых", нет, я теперь только взрослых, обстрелянных буду брать. Теперь таких много.
Да, таких как я, таких как Миха безработных и неприкаянных. Нас таких много сейчас.
Ну ты-то почему неприкаянный? У тебя семья есть, две дочки, дом.
Все так, но вот работы нет. Я ведь по идее кормилец, а содержать семью не на что. Наташка пытается, крутится, но бл, это все бег по кругу и нельзя выскочить из нищеты. Понимаешь, интересная штука получается, я ведь работать никогда не отказывался, и профессия есть, и голова на плечах, а приложить ее негде, только сложить можно, мы мрачно хохотнули.
Все, перекур закончен, двигаем дальше, крикнул водила, залезая в наш побитый ПАЗик.
Сдух, а ты что и дальше так собираешься челночить?
Ага.
И до каких пор?
До полного и безоговорочного построения Русского мира.
А если серьезно?
А если серьезно, то не знаю: или пока не не надоест, или пока не убьют.
Ерунду говоришь, ты образованный парень.
"Парень", мне, между прочим, уже 26 лет. Я уже осознаю ответственность за свои поступки. Это два года тому назад я не знал, что делаю и что буду делать через год, а теперь мне все понятно.
Хорошо тебе, а вот мне ничего не понятно.
7
Голова раскалывалась, было мерзко.
Утро, блин, туманное
Проснулся? спросила утвердительно жена, одеваясь на работу. Сколько вчера пропил?
Нисколько, приятель угощал.
У тебя еще остались приятели?
Этого уже можно забыть.
Чего так? интонация жены говорила мне о том, что дальше разговор будет носить неблагоприятный для меня характер. Я отчетливо понимал, что сочувствия, в котором я в последнее время так нуждался, а сегодня особенно, я от нее не дождусь.
Вообще наш брак счастливый, наверное. Я женился по любви, Наташа выходила за меня тоже по большой любви. Все у нас было нормально. Она врач-педиатр, при этом действительно хороший педиатр. Когда я увольнялся с работы, то, конечно, советовался и с Наташей. Она, как и я, не могла знать всех последствий и поэтому согласилась. Не легко, но согласилась. А что ей было делать? Сказать: "я против, сиди и не дергайся", она не могла, то есть теоретически могла, но это ничего бы не изменило. Я был уже на пределе. В течение последних трех лет я сильно выпивал, не запоем пил, нет, но часто и иногда изрядно выпивал. Мне было плохо, начались проблемы со здоровьем, но это я мог пережить в отличие от гнетущего ощущения тяжести в груди, которое отпускало только на время действия алкоголя.
Блин, эти розовые цветочки на пододеяльнике, какие они тошнотворные, я ненавижу их. Как мне плохо. Мамочка, спаси меня!. Я лежал в постели и не мог пошевелиться. Ну чего они так кричат? думал я о своих двух дочках. Саше старшей, было семь, младшей Маше было четыре. Я их обожал, но сейчас я хотел, чтобы они убрались как можно скорее. Господи, я даже крикнуть не могу, чтобы они замолчали, а Наташка, зараза, даже не подумает их одернуть, "папа ведь сам себя довел до такого состояния, поэтому нечего его жалеть сам виноват." Виноват-то может быть и виноват, но милосердие иметь надо, тем более врач, давала клятву Гиппократа. И дочек такому учить не надо, они папу должны любить и жалеть.
За окном светлело мартовское утро, свежее, весеннее. Наташа, наконец, взяла девчонок, сказала: "мы ушли", дочки пропищали: "пока, папочка", дверь закрылась, стихли шаги на площадке. В квартире наступила благословенная тишина. Я с трудом поднялся и пошел в душ. Не меньше получаса я, сидя, отмокал. Пар клубами поднимался к потолку, а я все сидел и думал о нас с Наташкой. Мне было жалко себя, и ее, и наших девчонок.