Кузьминична! крикнул Анискин. Что ты ахинею несёшь?
Аполлинария одарила его пренебрежительным взглядом.
Вот, Федя, будешь ты эту интервью рассказывать, тогда и командуй себе, что говорить! Аполлинария замолчала на минуту, подумала и решила сменить тему. Помню мне семь лет было и горе страшное пришло к нам умер отец наш родной. Всё, думали, жизнь закончилась. Рыдали всей деревней от мала до велика.
Любили все папу Вашего видно сильно? сочувственно спросила Агата.
Да Бог с тобой, милая! Папаша мой на охоте сгинул, когда мне двенадцать стукнуло. Видать пьяный уснул и замёрз в снегу. Монахи его нашли. поправила Кузьминична.
Это она Сталина отцом родным называет. пояснил Анискин. Кузьминична, расскажи-ка, что за монахи!
Ну неймётся тебе, Фёдор! Так и лезешь в мою эту интервью. проворчала Аполлинария. Ну какие монахи? Те, что с монашеского поселения из скита, что в лесу был раньше.
Анискин и Василий переглянулись. Агата поняла их заинтересованность и спросила:
Это не тот ли скит, что недалеко в лесу от Малых Гадюкиных был?
А он недалеко и от Малых, Средних и наших Гадюкиных был. пояснила Аполлинария.
Что-то ты, Кузьминична, опять ахинею несёшь! Как он мог быть недалеко сразу от трёх деревень? Он же в одном месте в лесу был, недалеко от Малых Гадюкиных. Анискин удивлённо смотрел на Кузьминичну.
Аполлинария посмотрела на Анискина, как на недалёкого, подала знак Василию, чтобы налил теперь уже в рюмку. Выпила.
Монахи эти колдуны были. Не любили их, боялись. Как скотина у кого падёт или неурожай в колхозе, всё на них валили. А мужики по пьяному делу поколачивали. Скит их правда был ближе к Малым Гадюкиным, но в дни какие этих монахов во всех наших деревнях видели одновременно, приходили за продуктами, когда разговеться можно было. Аполлинария вопросительно посмотрела на Агату. Что-то я не пойму ты про меня писать будешь или про колдуновмонахов?
Про всех и про всё. ответила Агата. А что с монахами и скитом этим стало?
Да толком никто не ведает. Так вот, в году пятьдесят восьмом батя мой пил уж очень крепко и зимой вдруг приспичило ему в лес пойти, зайцев пострелять. Как мамка не удерживала его, взял ружьё, бутылку самогона, закусь скромную и ранним утром ушёл в лес. К ночи не вернулся. Утром стучит кто-то в окно темно ещё было. Мать выскочила, папка наш лежит, а рядом эти колдуны в чёрных одеждах. В общем замёрз он в лесу, а монахи, видно, нашли его и притащили к дому. Мать заголосила батя уже не живой был.
Так что монахи эти? спросил Анискин.
Да ничего. Растворились в темноте колдуны ведь. О! В Средних Гадюкиных есть старуха Аэлита. Ей уж за сто лет она всё про всех знает. Её поспрашивайте, если интересуетесь. Вася, налей-ка на посошок. Пойду я устала от вашего интервью.
Аполлинария выпила, встала, окинула всех взглядом, снова села. Подняла указательный палец кверху видимо хотела что-то сказать. Прикрыла глаза сразу послышался храп.
Наговорила сорок бочек арестантов. пробурчал Анискин. Вася, а ты от родителей или от кого ничего не слышал про этих монахов и скит?
Так мои родители не из этих мест. Василий достал из шкафа альбом и стал показывать Фёдору и Агате старые фото. Папа с мамой познакомились в техникуме в Забелжске отец учился на тракториста, а мама была одной из первых, кто начал учиться на доярок доильного зала. Ну тогда только начало появляться машинное доение. Закончили, поженились и их направили в наш колхоз, в котором работали все жители трёх Гадюкиных.
Так ты что, ничего не слышал про монахов этих? перебил Анискин. Ты же жил здесь.
От кого? Родители работали целыми днями и ночами. Мы в школу, потом в колхозе помогали. Зимой, то на коньках по речке, то просто в войнушку бегали по окрестностям. Потом в техникум рванул в Забелжск, потом армия, после армии в Москву, в институт на юридический. Вернулся уже в 1983 в Забелжск и стал в прокуратуре работать.
Рассказ Василия прервала проснувшаяся Аполлинария Кузьминична. Она оглядела стол и затянула:
Ой, цветет калина в поле у ручья.
Парня молодого полюбила я.
Парня полюбила на свою беду:
Не могу открыться, слова не найду.
Василий проводил соседку до дома, а когда вернулся услышал, видимо окончание торжественного доклада Анискина с использованием народного фольклора:
Ой, цветет калина в поле у ручья.
Парня молодого полюбила я.
Парня полюбила на свою беду:
Не могу открыться, слова не найду.
Василий проводил соседку до дома, а когда вернулся услышал, видимо окончание торжественного доклада Анискина с использованием народного фольклора:
Кажется, что сражаемся с ветряными мельницами, а дело яиц съеденных не стоит. Но хорошо, что с вами каши сваришь и участковый прервал речь, увидев Василия. Что-то меня никто с именинами не поздравляет! Анискин оглядел присутствующих.
Будь здрав, боярин! Василий протянул рюмку, чтобы чокнуться с Фёдором.
Ходите Гоголем, Фёдор Иванович! Агата, видимо, страдала той же болезнью, когда выпьет, что и Анискин. У Вас ума палата. Всё будет в ажуре, и Вы будете увенчаны лаврами.
Ух ты! воскликнули хором Василий и Фёдор, поражённые фольклорным красноречием Агаты.
Что же вы не спросили у Аполлинарии про меня? Возьмёт она меня на временное жительство? поинтересовалась Агата.
А что тебе не нравиться наверху? спросил Фёдор. Нам с Василием внизу места хватает.
Василий даже крякнул и чуть не подавился. Анискин хлопнул его по спине.
Всё нормально, живите сколько хотите! еле выговорил Василий хриплым голосом. Надо было ещё Кузьминичну здесь оставить и петуха её позвать.
Но Анискин и Агата не уловили иронии.
Тогда я пойду фиал блаженств выпить, то есть спать. А то утром ваш петух-будильник рано разбудит. Агата махнула рукой. Спите спокойно, товарищи! Пусть земля вам Ой! Агата икнула. Простите! Хотела сказать: Спокойной ночи!
Она поднялась наверх, достала из кармана джинсов диктофон. Включила. Из динамика раздался голос Василия: «Я вот что предлагаю. Я переночую на чердаке там у меня шикарные апартаменты, а Вы, Агата» Она немного перемотала. Из динамика послышался её собственный голос: «так и не поняла, что здесь случилось. Может расскажете? Фёдор Иванович что-то странное сказал про» Агата достала из сумки ноутбук, включила.
Пора уже и работать. Сказала она себе и напечатала: «Агата Бонцова. «Тайна старинного скита или смерть в лесу». Писательница прочитала вслух титульный лист и осталась довольна.
Глава 7. Будь здоров, Фёдор Иванович! (22.08.2019 г.)
В полутёмном маленьком зале, лицом к горящему камину, в кресле сидел человек с длинными седыми волосами. Недалеко от него, в другом кресле курил трубку ещё один. У входа в зал стояли двое в монашеской одежде.
Всё в порядке, Артур. Девка нашла бутылку и передала ментам. сказал один из монахов.
С собакой тоже всё в порядке. Думаю, что надолго нюх потеряла. добавил второй монах. До тоннеля метров сто не дошла.
Ну я же говорил, что всё сойдёт. подал голос человек с трубкой.
Не в порядке! Не сойдёт! зло выкрикнул тот, кого называли Артуром. Доктор, это полностью Ваш прокол! Передозировка!
Нет, Артур, для всех рассчитана доза до миллиграмма. Я делал ей кардиограмму, все анализы. Но, я же не кардиоцентр и не могу всё точно знать о наших клиентах. сказал доктор. Кстати, Амире ты сам велел увеличить дозу, а у неё сосуды слабые я говорил.
Артур, у тебя сегодня с ней встреча. подал голос один из монахов. Третий тоннель готов.
Артур не ответил.
Амире уже нельзя уменьшать дозу, но я думаю, что через неделю уже всё решится. сказал доктор.
Артур вдруг затрясся в кресле и стал валиться набок. Доктор и монахи подбежали к нему.
Голову держите! крикнул доктор, достал шприц и уколол Артура в руку, потом сказал монахам:
Нет. Сегодня встреча не состоится. Проследите за Амирой и сразу мне доложите.
Понятно. сказал один из монахов, и они вышли из зала.
Петух Эдуард уже несколько раз задал свой утренний вопрос «Как же так?» часа два назад. Василий и Фёдор сделали чай, накрыли на стол к завтраку в доме. Дождь кончился ночью, но во дворе было грязно и сыро.
Ну и что делать? Надо как-то добираться до Гадюкиных. Мотоцикл я спрятал в лесу, на велосипеде не проехать. Пешком по такой грязи за три часа не доползти. Рассуждал Анискин.
Федя, надо срочно как-то добираться. Вот-вот наши начальники влепят нам по первое число за волокиту уже второй день после смерти Ариадны, а мы ещё никого не допросили. сказал Василий и добавил: