Не знаю. Но, если мое сочувствие хоть немного уймет твою боль, то знай, что я очень сочувствую твоей потере. У меня была собака в детстве, и ее тоже сбили какой-то пьяный водитель. Я ревел целую неделю.
Извини, но утешитель из тебя никакой, честно призналась я.
Согласен. Но я очень тебе сочувствую, повторил он. И замолчал.
Прошла минута. Мы оба молчали. И, чтобы хоть как-то разбить эту затянувшуюся паузу, я решила задать ему глупый вопрос.
Ты не звонил мне вчера? Нет В пятницу вечером?
***
В пятницу? Я лихорадочно искал, что ответить.
Да, это звонил я. В тот момент мне необходимо было услышать голос Вайпер, и тогда я сам испугался того, что позвонил ей. Испугался этих странных чувств. Но не говорить же об этом ей.
Извини, что спрашиваю Просто мне позвонил какой-то скрытый номер и даже не представился. Это было странно, смущенным тоном сказала Вайпер.
Ее голос был необычайно рассеянным. Конечно, ведь я и понятия не имел о том, каково это когда твой сон жестоко прерывают посреди ночи. Процесс сна был мне чужд, и я совсем забыл о том, что люди спят. Поэтому три часа ночи показались мне подходящим временем для звонка Вайпер. Но я совершенно не собирался разговаривать с ней, а желал просто услышать ее голос. Молча. Однако что-то подтолкнуло меня сказать «привет». А затем я придумал трагическую историю о погибшей собаке, которой у меня никогда не было. Я солгал, чтобы утешить Вайпер. И все же, я не раскаивался в том, что позвонил ей. Это было странное чувство, я никогда не чувствовал его ранее. Я радовался тому, что слышу голос этой смертной девушки.
Это был я, коротко ответил я.
Мне казалась, что, услышав мое признание, Вайпер недовольно спросит: «Откуда у тебя мой номер?» или «Почему ты не ответил?». Но я услышал другое.
Хм, понятно.
Глава 10
Признание Седрика настолько удивило меня, что из множества подходящих и достойных ответов на это признание я смогла сказать лишь то, что сказала.
Седрик так спокойно признался мне в том, что тем шутником был он! Словно это было в порядке вещей. Но я не могла злиться на него. Не могла.
Тогда спокойной ночи? вдруг спросил Седрик.
Да. И тебе тоже, машинально ответила я.
До понедельника, еще раз попрощался он.
До понедельника, рассеяно повторила я.
Послышались противные короткие гудки, но я еще десять секунд сидела с телефоном у уха, будто ждала вновь услышать голос Седрика. Но, вдруг осознав, что сижу на кровати растрепанная, зареванная, и на что-то надеющаяся, мне стало смешно от моего дурацкого поведения.
Зачем он позвонил? И почему так поздно? Почему в тот раз он молчал? Эти вопросы и сотни других пронеслись у меня в голове, и я не могла дать им рациональный ответ. Мне стало намного легче, зная, что Седрик разделил со мной мое горе. Он позвонил мне. Как бы по-дурацки это ни было, в три часа ночи, но я была рада. А чему рада сама не знала.
Боже, неужели я становлюсь наивной дурочкой и потихоньку влюбляюсь в него?
Я ненормальная! прошептала я и вновь легла в кровать, но в эту ночь уснуть мне уже не удалось.
***
Торопливо нажав на кнопку сброса, я швырнул телефон на кресло и вышел на балкон. Моросил осенний холодный дождь, и его капли падали на меня, но в этот момент я был рад дождю. Дождь всегда успокаивал меня. Вглядываясь в темноту этой странной ночи, вскоре я пришел в себя. Мой разум тотчас принялся искать причину моего поведения. Я был полон решимости узнать, что творится в моей душе, вспоминая, взвешивая и анализируя, однако ничего того, что я испытывал после встречи со смертной Вайпер Владинович, я не испытывал никогда. За все годы своей жизни я никогда не встречал этого нервного возбуждения и противоестественной одержимости смертной.
Откуда вдруг во мне появилось волнение? Боязнь обидеть ее, сказать что-то неловкое? Голос моего вампирского естества заглох. Я поборол его, подавил, уничтожил. Вайпер стала для меня не просто обычной смертной я перестал думать о ней, как о человеке. Она больше не принадлежала миру смертных, миру, который я презирал и которого чуждался. Вайпер перестала быть «смертной девчонкой», и стала Вайпер, заставляющей меня чувствовать что-то непонятное.
Я облокотился на каменные перила, скрестил руки на груди, закрыл глаза и решил честно разобраться в себе, в своей душе и в своем отношении к Вайпер Владинович. Без оговорок, упреков и оправданий, я желал понять себя. Кто я есть теперь. Точно не эгоист, презирающий смертных. Я перестал обращать внимание на восхитительный аромат крови Вайпер и видеть в ней недостатки. Хотя, когда это я видел в этой девушке хоть один недостаток? Да, раньше я уверял себя в том, что она наивна и глупа, но сейчас, оценив свое поведение ее глазами, я увидел, что Вайпер была вправе подумать обо мне то, что высказала мне в лицо. Я был полон радости оттого, что она не держала на меня зла, не сердилась на тот неуместный звонок, когда я молчал, как идиот. Как последний трус. Я был рад тому, что через день вновь увижу ее, заговорю с ней.
Наш короткий и бессмысленный телефонный разговор вызвал во мне бурю эмоций. Он дал мне то, что я искал ключ к разгадке странного волнительного чувства, которое я испытывал с первой встречи с Вайпер. Мысль о том, что она грустит, причиняла мне моральный дискомфорт, а когда я услышал, что она плачет, в моей душе что-то оборвалось, и меня наполнила боль оттого, что я не в силах ничего изменить. Мне невыносимо было думать, что Вайпер страдает из-за смерти. Ведь я никогда не узнаю, что такое смерть и что это за чувство терять родных и близких. А ей придется похоронить своих родителей, друзей. Всех, кого она любит. И сама она станет добычей Смерти.
И вдруг, после бурного круговорота этих мыслей, в моем разуме, как и в сердце, наступил покой. Я нашел ответ: Вайпер Владинович стала мне небезразлична. Я влюблялся в нее все больше с каждой новой нашей встречей.
Мне это совсем не нужно. Но это было беспощадной правдой, которую я не мог и не желал отрицать: я влюбился в смертную. В Вайпер. Зачем мне бороться с самим собой? Это было бы трусостью с моей стороны бояться любить. Все попадают в эти сети, и я но, боюсь, впервые и навсегда. Однако мои чувства не смущали меня.
Значит, так было суждено. В моей жизни появилась Вайпер, и я не желал терять ее. И теперь я точно знал, чего хотел: Вайпер стала частью моей жизни, и меня тянуло к ней так, как не тянуло ни к одной женщине.
Мысль о том, что я, наконец, нашел ответ на все мои вопросы, сделала меня счастливым. Как это странно: все, чего я хотел увидеть Вайпер.
Воскресенье было долгим и солнечным, однако желанный понедельник соответствовал лучшим для меня условиям. Этот день был дождливым и холодным, но я был рад, по известным причинам, и желал, чтобы бессолнечная погода длилась вечно.
Понедельник. Сегодня я увижу Вайпер.
Моя мать все-таки воплотила свою угрозу в реальность и приобрела для меня новый автомобиль. Несмотря на сарказм и сомнения в выборе моей родительницы, я был доволен покупкой. Однако, полагаю, без отца не обошлось: автомобиль оказался истинно мужским, мощным и бесшумным. Правда, пришлось перекрашивать его, так как первоначальный цвет авто был желтым (а вот и привет от моей матери). Теперь он был черным мне всегда казалось, что это самый подходящий цвет для машины, не имеющий претензий на всеобщее внимание.
Обычно я приезжал в университет в самые последние минуты, перед звонком на пару, бросал автомобиль на стоянке и быстро шел в аудиторию, но в этот раз мне необходимо было поразмыслить, поэтому я покинул замок намного раньше обычного. Поставив автомобиль на стоянку, я зашел в почти пустой университет и уединился в одной из аудиторий. Я желал посвятить эти минуты покоя с пользой выстроить наилучшую стратегию и линию своего поведения с Вайпер. Однако, едва я отдался в распоряжение мыслям, как вдруг в мой разум вторгся цокот каблуков, приближающихся к моей аудитории. Вскоре вошла Юлия подруга Вайпер. Приход этой девицы удивил меня, но и она явно не ожидала, встретить здесь мою особу. На лице смертной проскользнула тень неудовольствия, но через секунду она надела маску дружелюбия.
Доброе утро! Никогда не видела, чтобы ты приезжал так рано, приветливо сказала Юлия, подходя ко мне.
Но ее сладкий тон не обманул меня, и я был недоволен ее появлением, поэтому вновь превратился в хладнокровного и угрюмого Седрика Моргана.
Что, не в настроении сегодня? с широкой улыбкой добавила девушка.
Оно было добрым, холодно ответил я, решив избавиться от ее общества. И, взяв свой рюкзак, направился к выходу.
Какой же ты грубиян! Разве мама не научила тебя хорошим манерам? Вдруг раздался за моей спиной ехидный тонкий голос.
Я сжал зубы и остановился.
Юлия раздражала меня просто неимоверно. Она была типичным человеком, типичной кокеткой: в ней не было ни капли морали, ни самоуважения или проблеска разума. Ее успехи в учебе я не считал разумностью, так как разум и ум разные вещи, а первый отсутствовал у нее напрочь. Она была пустышкой, пустоцветом, расцветшим для того, чтобы гоняться за парнями. Я не питал к ней никаких чувств, кроме отвращения. И я мог только удивляться тому, что в ней нашла Вайпер умная, загадочная, интересная, немного меланхоличная, но удивительная. Я с восхищением подумал о силе воли и разуме Вайпер, о том, что она не стала такой же, как ее подруга, и не растеряла свои ценности под дурным влиянием Юлии. Когда я увидел их в кафе, то не мог не отметить, какой яркий контраст был между ними: Юлия пялилась на мой новый автомобиль, а Вайпер лишь окинула его взглядом, и, наткнувшись на мой взгляд, смутилась и отвернулась.