Да, я поэтому Гончарову и сказал, что на суицид надежды мало, а это значит, что её либо кто-то провожал, либо привез на это место. Ты знаешь какие-нибудь круглосуточные кафе на той стороне моста?
Я нет, а ты любитель пройтись по барам?
Допустим, кивнул Борисов, добавив в свежезаваренный кофе ложечку сахара.
Но все равно бред. Пешеходная часть моста другая, и при всем желании по стороне с блоками идти неудобно. Шилов в недоумении почесал затылок и запрокинул голову.
Значит, по твоей логике, туда ее привезли не случайно, и нарочно выкинули на подстанцию? Я правильно понимаю, Ген? Подняв глаза над кружкой спросил следователь.
Стоп. Всё. Я же говорил, давай без официальной экспертизы никаких выводов, а то такой огород нагородим, мама не горюй.
Осторожничаете Геннадий Александрович, перестраховываетесь, вкрадчиво произнес Борисов, а преступники разгуливают на свободе.
Криминалист покачал головой, проигнорировав слова следователя.
Среди военных, сотрудников внутренних дел, да и вообще работников государственных и частных организаций предпочтение не зря отдается женатым мужчинам, как более серьезным и ответственным служащим. Шилов давно привык к подобным репликам Борисова. Криминалист, хорошо знакомый с психологией и личностью своего напарника, понимал их истинную природу. Одинокая жизнь заставляла Борисова вступать во внутренний диалог чаще, чем это свойственно обычным семейным людям. Приходя вечерами домой, иногда в подвыпившем состоянии, и оставаясь наедине с собственными мыслями, наполненными в основном мрачными впечатлениями прошедшего дня, следователь задавал себе вслух вопросы и сам же на них отвечал. Он придавал своему голосу нужную интонацию, пародируя желаемого собеседника, а когда у него не получалось с первого раза, Евгений мог по несколько минут отшлифовывать выдуманный ответ.
В комнате царило молчание, изредка прерываемое щелканьем кнопок клавиатуры. Чтобы отвлечься, Шилов решил поискать информацию о происшествии с участием младшего Меньшикова, подозреваемого в хранении и употреблении наркотических веществ. Борисов пил кофе маленькими глотками, методично поднимая и опуская чашку на стол. Следователь уже не хотел пить и механически продолжал вливать в себя остывающий напиток, блуждая глазами по комнате и не останавливая взгляд ни на одном из предметов. Евгений сначала думал ненадолго прилечь на спрятавшийся за шкафом диван, или сходить пообедать, но не шел и не ложился. К концу кружки привычный вкус кофе начал казаться Борисову отвратительным. Среди недопитой жидкости виднелись оседающие на стенках не растворившиеся песчинки, напомнившие Евгению сырую кладбищенскую глину. Следователь криво улыбнулся размытому отражению и сделал последний глоток.
Раздался телефонный звонок. Борисов снял трубку, заранее зная, чей голос услышит на том конце провода.
Борисов. Да, Яков Моисеевич, приветствую. Готово? отрывисто спросил Евгений. Сейчас приеду.
Положив трубку, следователь встретился глазами с Шиловыми.
Поедешь со мной?
Поехали, ответил криминалист, отодвигаясь от стола.
Стой, у тебя же нога, давай я сам схожу, предложил Борисов, быстрее Шилова вспомнив о кровавых мозолях.
Да я же заклеил, Жень, сейчас обуюсь.
Ладно, Ген, сиди, что я заключение что ли не заберу с соседней улицы, или тебе охота на труп посмотреть?
Пф, чего я там не видел, ты мне и так все расскажешь.
Ну и сиди тогда, скоро вернусь.
Давай, крикнул Шилов, скрывшемуся за дверью следователю.
Выйдя на улицу, Борисов закурил и не спеша отправился в судебно-медицинский морг отработанным за много лет маршрутом. Следователь радовался, что напарник остался в участке. Послеобеденный час, хоть самого обеда и не было, Борисов любил проводить один. Может, ему это только казалось, а может так работали его биологические часы, но именно в это время, а также утром, следователь любому обществу предпочитал уединение. Все тем же неспешным шагом, Борисов перешел дорогу, хоть это было и не по пути, и пройдя сквозь пару дворов вышел на привокзальную площадь. У станции дежурила единственная машина такси с торчащей из багажника полуметровой антенной. Знакомый водитель. Борисов кивнул ему и, пройдя пару десятков шагов, остановился у палатки с шаурмой, ставшей пунктом его внезапного назначения. Переложив подмышку папку для документов, следователь в одну руку взял дымящийся лаваш с мясом, а в другую, протянутую из раздаточного окошка, ледяную бутылочку пива.
Подвезти? Из опущенного окна высунулся знакомый шофер.
Борисов не переставая жевать отрицательно покачал головой, но все-таки подошел к машине. Водитель вышел навстречу и протянул руку следователю. Борисов в ответ протянул бутылку пива, которую догадливый водитель забрал и поставил на крышу транспортного средства, после чего рукопожатие все-таки состоялось.
Я ей отравился на прошлой неделе, кивнув на обед следователя, сказал таксист.
Я тебя умоляю, с набитым ртом ответил Евгений, ты пивом запивай, оно нейтрализует.
У меня тогда права нейтрализуют, если я буду в обед пиво пить, ухмыльнулся водитель.
Шофер был молодцеватым парнем, лет чуть больше сорока. Звали его Ясенем, а если для протокола, то Федором Ивановичем Ясеневым. Стоит ли говорить, что самой нелюбимой песней Федора Ивановича была известная композиция из советского новогоднего фильма о банных приключениях. К слову сказать, сам фильм Ясенев тоже ненавидел. По образованию Федор Иванович был слесарем, но хорошо разбирался и в автомеханике, чинил машины, а в летний сезон занимался частным извозом.
Что это ты в обед стоишь, кто к нам в обед-то едет?
Никто не стоит, вот я и стою. Все ведь как думают, что в обед ловить нечего, ждут вечера, а вечер, чем лучше? Пассажиров больше, так и машин полно.
Следователь кивнул в знак понимания и отхлебнул из бутылки.
Вам куда, гражданин следователь?
Не, Федь, я сегодня не твой клиент, не уточняя ответил Борисов. Слушай, а в ночь у вас в этом сезоне кто работает?
В ночь? Да никто не работает, после полуночи одним дежурным кто-нибудь останется из новичков, а что?
Что-что? Спрашиваю, кто тут ночами тусуется, может, видел чего подозрительного или слышал.
Не, я ничего не видел, я ночью не работаю, Ясенев затряс головой, не сводя со следователя глаз. Борисов продолжал смотреть куда-то в сторону, стоя к собеседнику чуть боком.
Видишь ремонт? кивнул следователь, указывая на мост через рельсы. До моста было порядочно, но пыльные вихри, и стук отбойного молотка иногда долетал и до станции.
Ясное дело, вижу, а что?
Мне-то ничего, а вот участковый наш не доволен, шумят, говорит.
Борисов, выворачивая пакет, захватил ртом последний кусок шаурмы, обильно пропитавшийся майонезом и жиром.
Ладно, бывай, пробубнил следователь, заканчивая обед.
Счастливо, улыбнулся таксист, может, все-таки подброшу, а то после еды сразу в путь? Денег не возьму.
С этого и надо начинать, оживился Евгений, садясь в машину, поехали. В морг.
Не прошло и пары минут, как следователь распахивал дверь автомобиля, остановившегося напротив судебно-медицинского морга.
Глава восьмая
Кабинет доктора медицинских наук патологоанатома Брянского Якова Моисеевича был истинным образцом рабочего места заслуженного человека. Старинная, основательная и прекрасно сохранившаяся мебель. Взять хотя бы дубовый стол под зеленым сукном, а на нем тяжелая бронзовая лампа. По краям стола высились толстые тома медицинской литературы. Книги так же заполняли открытые полки и высокий шкаф. Яков Моисеевич любил чистоту и комфорт, считая их самыми необходимыми вещами для плодотворной работы.
Евгений Иванович, добрый день, привстав из-за стола Брянский пожал протянутую Евгением руку и едва заметно повел ноздрями. Вы ели на вокзале и выпили бутылку пива, пока я вас здесь жду?
Яков Моисеевич, кашлянул Борисов и поспешно прикрыл рот рукой, я.. смутившись, продолжил Евгений, но врач уже не скрывал улыбки.
Извините, не хотел вас смущать. Присаживайтесь. Честно говоря, я заметил в окно, как вы вышли из машины. Машину эту я часто вижу у станции, и знаю, что это такси. Значит, вы приехали от станции, а зачем вам ходить на станцию, если по дороге от отделения до морга, она вам не по пути. Вот я и решил, что вы с утра в делах и просто вырвались перекусить.
Дедукция Брянского не была высшим пилотажем, но ход мыслей патологоанатома отдавал такой незатейливой и беззлобной теплотой, что Борисов невольно улыбнулся, почувствовав себя школьником.
Ладно, отвлеклись, а теперь к делу. Вот заключение, сказал врач, протягивая исписанный лист.
Следователь быстро перевел взгляд на мелкий убористый и по истине каллиграфический почерк. Из текста следовало, что возраст погибшей был около тридцати четырех тридцати шести лет. Женщина продолжительное время употребляла наркотики, что привело к практически полному разрушению печени. Следов алкоголя Брянским выявлено не было. Последний прием наркотических веществ, по расчетам патологоанатома, произошел вчера в первой половине дня. Причиной смерти значилась остановка сердца из-за разрыва сердечной мышцы с одновременным кровоизлиянием в мозг. Сама смерть произошла в интервале между первым и третьим часом после полуночи. Следов насилия, будь то удушье, проникающие или огнестрельные ранения, а также колотых и резаных ран патологоанатому обнаружить не удалось.