Явно соврал он насчет зябкости, да и костер убыл лишь чуть.
А захотелось ему проверить, спит ли воспитанник его вовсе уже не малой, а в старшем отроческом возрасте на ближнем подходе к младости. Уже и на щеках у него пробивается, а жидкой бороденка будет, когда возмужает! не бывает у печенегов густых бород
По возвращении с охапкой топлива заезжий торговец ювелирной всячиной, прибывший в сей край по коммерческой надобности из дальней Земли вятичей, будто бы оставив дома любимую жену Драгомиру, бывшую, согласно легенде от своего натурального старшего родича и Осьмомысла личного его наставника в разведывательном промысле, брюхатой уж третьим, высказал, будто невзначай:
А и крепко спит отрок даже не шелохнулся
Дале, насытив огнь, присел он, простодушный и доверчивый, изготовившись к продолжению рассказа, в коем боле всего занимал его десятский именем Нечай, крепко выручивший в Царьграде, где нынешний Радислав пребывал Молчаном. И было то чрез седмь лет от излагаемых Шадром событий.
Разом жарче стало! И зябкость моя отходит, констатировал выходец из Киева, себе на уме. Пора и вернуться к рассказу. А из высказанного мной ране, запомни: аще останется вдовой жена твоя, ведь рисковое у тебя тайное ремесло, а у княжеского палача вострая секира, ни один примак не сравнится с тобой в ее памяти!
Ибо явно ты из тех, кои могут врезать кулаком не токмо по столешнице, а уважают таковых бабы, хотя лишь в душе! открыто же, из вредности, и не намекнут
Да с чего ты взял оное?! вскипел возмущением Радислав.
А с того! Не провести тебе старого добытчика зверя и птицы! Не бывает торговцев, столь сведущих в ловитве!
Месяца не прошло от твоего прибытия, а уж выдру добыл, чего даже мне не удалось тут доселе. Сам же и ошкурил ее без единого изъяна, а сие вовсе невозможно для того, кто охотится, якобы, лишь на досуге!
Промысловик ты, и вельми знатный! редко доводилось встречать таковых. И не токмо матерый ловитвенник, а натасканный и на иное, ежели вспомнить, что изловчился передать ту выделанную шкуру в дар княгине нашей, зело недоверчивой к племени твоему, языческому.
А ты и болотную рысь взял, а вслед изготовил чучело, коим наново порадовал княгиню. Вслед не осталось у мя сомнений: отнюдь не тот ты, за кого себя выдаешь! И с недобрыми намерениями
Эко, влип я! Ведь сознавал, что рискую с теми добычами и могут заподозрить, однако надеялся, что пронесет А иначе и не приблизился бы к княгине в надежде, что и князю представлен буду. Придется скоро прибегнуть к общему нашему знакомцу, допрежь не опоздал! мигом сообразил Радислав, он же урожденный Молчан.
И прибегнул:
А вот друг твой, Нечай, не угрожал мне зловещим тоном. Поелику благороден он, не в пример тебе!
Нечай благороден? Уж не спятил ли ты?! Истинно насмешил мя! Да к тебе-то он чем причастен?! Кривду несешь Не введешь в заблуждение, и не надейся!
Отвечу, чем. Виделся с ним запрошлым летом в Царьграде, где пребывал он пентархом командиром над пятерыми варангами из Варяжской стражи при тамошнем василевсе.
Недолго был и декархом во главе десятка, да изрядно изувечил свово начальствующего, не поделив с тем полюбовницу, отчего и вернули его в прежний чин Из вятичей он, равно и я, а родом с брегов реки Нары. В Варангу же направили его из Киева за отличие в той битве с печенегами, о коей ты мне рассказывал, будучи и сам героем.
Широк Нечай в обхождении с женским полом, а превыше всего увлекся в Царьграде церковными монахинями и послушницами. И получает от них за пылкость свою подарки, кои вскоре проматывает. Вдобавок сии его и добрым вином потчуют, ибо изобильны ягодами ухоженные монастырские виноградники Ежели жив еще, ведь у него поход за походом из-за увлеченности василевса войнами, наверняка восстановлен в декархах, а может, и приподнят выше, ведь доблести в нем на троих, а мощи и боле, с таковыми-то плечищами! А пожелаешь, приведу и приметы в облике
Обойдусь и без них. Уже поверил, узнав Нечая по повадкам. Истинно он! ни в чем не меняется. И о том, что вятич он с брегов Нары, сам от него слышал. А из Царьграда он не раз мне и малому, еже еще были мы в Киеве, передавал гостинцы с уволенными из Варанги по возрасту и тяжким ранениям
Одного не возьму в толк: благородство-то его в чем?
Крепко выручил он мя. Век не забуду! Аще встретимся, воздам ему сторицей
Получается, он с тобой заодно?
Одного не возьму в толк: благородство-то его в чем?
Крепко выручил он мя. Век не забуду! Аще встретимся, воздам ему сторицей
Получается, он с тобой заодно?
Догадлив ты! уклончиво, однако же с глубоким подтекстом, ответствовал торговец ювелирной всячиной, он же, по разнообразию талантов своих, не токмо коммерческих, искуснейший охотник, умелый скорняк, да и таксидермист не из последних, еще удалец и везунчик на попечение внутреннего гласа.
Сей и подсказал! телепатически и незамедлительно:
Срочно подольстись к ловчему! Падок Шадр на неумеренную похвалу! Она его пята Ахиллесова. И хотя не ведомо тебе оное крылатое выражение, упомяну, что довелось мне лицезреть слепого сказителя Гомера въявь; ежели б, по ветхости лет, не хромала у него дикция и не шамкал по причине беззубости, впечатлил еще боле!
И учти: потому он взъелся на тя, что ревнует к охотничьим подвигам и опасается конкуренции. Ведь до твоего прибытия был незаменимым. Расстарайся, сколь можешь, а развей его огорчения! И набейся в младшие друзья ему, уступив старшинство и восхваляя его трофеи
Будешь умел и вкрадчив в том, проникнется он к тебе, а допускаю, пособит и украсть емкости с нефтью, ведь затаил на Киев великую злобу за свое изгнание! А сам и повинен был, ибо браконьер, и из личной корысти злостно прикончил княжеского оленя на мясо и рога, продав их на торге за добрую цену
И сразу же разбежался Радислав фонтанировать лестью на своего ночного визави, начав с того, что преклоняется пред охотничьими умениями Щадра и каждодневно завидует, понимая: ни за что не достичь ему таковых вершин!
А дрохвы?! воскликнул он, невежливо тревожа сонную ночную тишь, упомянув пред тем ловчие подвиги Шадра едва ли не по всей линейке тмутараканской фауны, исключая лишь сусликов и полевок. Мыслимое ли дело добывать да раз за разом! столь осторожных птиц неимоверной величины?! Мне о таковом и не мечталось! Ты же и тут превзошел! Ибо щедро дано тебе от неба, и сам к тому прибавил! Крут Нечай-богатырь, а ты впятеро круче!
Да уж! отозвался ловчий, уже потеплев к подозрительному коммерсанту и не скрывая полного согласия с его восторгами в свой адрес. К дрохвам могут подобраться совсем немногие! Из лучших в обеих ловитвах киевского Владимира вем таковых, опричь себя, лишь двоих, а и то не вполне уверен в них
А ты, зрю я, разбираешься в умениях! Хвалю!
Благодарствую за похвалу, однако предпочел бы обучение под твоим началом! Поелику, зело уступая тебе в мастерстве и ловитвенном опыте, наделен я прилежанием и послушностью старшим. И пущай никогда не дотянуться до тебя, а превзойду всех иных! И гордиться мной, своим учеником, будешь!
Помыслю о том на досуге. Не обещаю, а надейся! Все ж, пора и продолжить, молвил потенциальный наставник. И перешел к продолжению
III
Накрепко запомнилось курсанту Ратше, наново ставшему Молчаном по возвращении в родное городище, жаркое лето 1003-го, оказавшееся ровно 950 лет спустя, вслед за переменой политического климата, напротив, холодным.
Ведь славной выдалась ловля банды и главаря! в чем по прошествии многих столетий аналогично преуспели Глеб Жеглов и Володя Шарапов, не зря просидевшие всю ночь в целях пресечения разухабившейся малины.
В том же вельми отдаленном от Ратши веке имелась и еще одна знаковая схожесть с делами давно минувших дней из старины глубокой, подразумевая легендарную речь пред телекамерами некоего верховного главнокомандующего суверенной державы, населенной россиянами, понимаешь, представлявшими неведомый дотоле этнос.
Причем, его извилины, сплошь в загогулинах, утомило вовсе не солнце подозрительной величины, предвещающей репрессивные меры от сотрудников НКВД, коими может быть схвачен за самое-самое даже враждебно-мохнатый шмель на душистый хмель, облачившийся, заметая следы, в гимнастерку комдива РККА с эмалированными ромбиками из красной меди в петлицах. А все же не обломилось им с цаплей серой, сиганувшей от них в камыши!
«Операция очень и очень тщательно подготовлена; скажем, если 38 снайперов, то каждому снайперу определена цель, и он все время видит эту цель. Она цель перемещается, и он глазами, так сказать, перемещается, постоянно, постоянно, вот таким образом. Ну и по всем делам как задымить улицы, как дать заложникам убежать. Когда заложники разбегаются, их трудно убивать».
Под началом Невзора, не прибегавшему к задымлению, оказалось 44, сам он 45-й, что превышало число снайперов из зимы 1996-го. И невозможно предъявить ему, аки некоему главкому, за хмельные пляски и помахивание тестикулами на ростовской эстраде. А разве пытался дирижировать, пошатываясь спьяну, германским оркестром? Вовсе нет! Однако и у него не получилось выстругать без сучка и задоринки, избежав форс-мажора