Дневники мотоциклиста. Часть Вторая - Бадди Фазуллин 4 стр.

Места в огромных колониальных окнах-проёмах, что за спиной, тоже перекрыты «предложениями услуг». Спинным мозгом чувствуем, как петля затягивается всё туже на наших чреслах [46]. В разгар выступления дедушек Падрэ Лео шепчет мне на ухо, бледный как полотно:

 Масса Дик, глянь: меня кто-то сзади за ушко трогает. [47]

 ???

 Не знаю, я боюсь поворачиваться.

 Отец, не ссы. Это просто одна чёрненькая тётенька пытается обратить твоё внимание на своё присутствие. Очень, кстати, тактично пытается,  пытаюсь успокоить трепещущего на моём плече товарища.

А сам думаю: «Это тока што: щас тя за твою тугую мошонку начнут трогать. Как тогда запоёшь?» Но Лев другого мнения. Видно, ушко его чересчур интимно, даже сакрально (ой, прости, отец, выдал). А тётя, меж тем, изо всех сил старается показать, что мы идиоты и не о том подумали. И что вовсе не она есть вожделенный объект наших боязливо-похотливых взглядов. И в подтверждение своих слов просит у нас пустую пачку сигарет «для коллекции». Это что же, коллекция типа «а здесь в нашей экспозиции представлены и самые свежие экспонаты пугливые русские алеманы». И в наушниках у экскурсантов звучит:

А, теперь всё понятно с сигаретами: за могучей «мамкиной» спиной пара её шоколадных подопечниц цветёт пышным цветом. Чувствуем, и огородами через окно уже не уйти:

Тут лучик красный на лбу у меня остановился. Ловлю на себе пронзительный прицельный взгляд. Это одна из эскорта Снупи, жгучая «испанка», вылитая Кармен-сюита в исполнении Алисии Алонсо [49] начала свою кровавую охоту. Взгляд, что прицел лазерный: сначала до самых печёнок достал, потом на перекрестье сердца на мгновенье приостановился. А уже оттуда медленно стал прощупывать вниз, щекоча серпом по самому интимному по кошельку.

Нет-нет-нет! Мы так не договаривались! Про такие взгляды. Это же игра ниже пояса, высоко поднявшейся клюшкой. Это вам не «гуд сигарс, чикас». После таких взглядов любой порядочный алеман за дело чести считает повести счастливицу под венец или хотя бы раскошелиться на совместную почасовую жилплощадь. Вот какой взгляд у моей Кармен (звучит Хабанера Бизе). Так весь концерт под дулом и просидел. Изъёрзался на месте, как вошка солдатская. До сих пор этот взгляд прожигает меня до самых внутренностей (или это опять разыгралась изжога?).

Занавес. Посетители к выходу потянулись. И чики, как на праздничной первомайской демонстрации, стройными рядами шагают мимо, намеренно сбавляя ход у партийных трибун, тем демонстрируя все достижения своих народных хозяйств, и с таким же горячим комсомольским приветом: «Мир! Труд! Фоки!» [50] Вот и королева моя испанская взглядом своим, что красноречивее любых слов: «За мной же, мой гардемарин! Мириться, трудиться, фокаться!»

 Всё, отцы, назад дороги нет. Хоть и велика ты, Россия-Мать, а отступать некуда. Пойдёмте сдаваться. [51]

А на выходе уже оцепление. И проход только по узкому живому коридору из френдов и чик. «Коридор» ведёт прямо в подворотню. А на том конце проулка, посверкивая красными огоньками прицелов-сигарет уже поджидает моя Изабелла Кастильская, моя Пенелопа Крус с придворными дамами, уже нервно постукивая веером по ладони [52]. Как счётчик в такси: тик-так, фоки-фок, кук-кук А за спиной слышим, как мышеловка захлопнулась с характерным присвистом: «Пс-пс-с» Словно двери электрички с шипением лязгнули.

Ну вот наконец и мы услышали ТОТ САМЫЙ ЗВУК, о котором так долго твердили большевики в путеводителях да форумах. Нам бы радоваться. Только оптимизма этот чистый в своей сермяжной простоте и непорочной греховности звук в нас так и не вселил: страшно. Что же теперь? Сексуальное гетто на койко-галерах? Или сразу в печь страстей, дотла?

На счастье обнаружили брешь в оцеплении: прямо посреди улочки вход в забегаловку «Эль Рапидо». Куда и не замедлили укрыться. Лучше б не заходили это не брешь в оцеплении, а очередные хитроумные силки: тут как раз их арьергард обосновался. На драфте. Вот уже во второй раз я чувствовал себя последним Плейшнером на Блюменштрассе, точней на Улице Роз. Падры в том же коматозе: «Нам бы ночь отстоять, да днём отлежаться from Dusk till Dawn» [53]

И тут на нас напал нервический смех. Мы сидели ночью в самом центре Кубы, посреди грязной улицы на бордюре. Смотрели друг на друга и ржали как оглашенные, до коликов. Мы валялись от смеха прямо на грязном и обоссаном тротуаре. Нашими устами смеялся сам Сатана. Ибо и ему было страшно.

Видимо, наше неадекватное поведение возымело действие и цепь поредела. Мы увидели небольшой свет в конце тоннеля, куда и устремились. Нам вослед ещё неслось «пс-пс», но уже довольно вяло. Только ненасытная троица с «бельэтажа» во главе с «мамкой» и пачкой сигарет наголо по-прежнему преследовала нас, ещё надеясь заманить пугливых алеманов в сети продажной любви. Вот какие вкусные ушки у нашего Дона Лео-Пэдро [54]! Но и эти ненасытницы, едва мы пересекли магическую черту центральной площади, оставили беглецов.

Да, этот бой при Санта-Кларе мы проиграли. Да и не битва это была: когда в койку загоняют как в колхоз, любое желание опадёт. Впору было залить наши выпяченные от ужаса квадратные «шары»: где «Чивас», пацаны? Вернувшись в «Сра Сисси» и всё ещё остро переживая своё позорное отступление, конкретно нарубили свои бледные от страха тяпки, устроив вечер откровений. Прямо по картине «Охотники на привале».

(Интересно, у кубинских стен есть уши?)

15.12.06, Пятница. День Девятый

13 045 км пути (1 325 км по Кубе)

На удивление хорошо выспались с Братом Мариком на совместной койке. По-братски, точней по-валетски: никто ни к кому за ночь так и не пристал (после вчерашних вечерних событий не до приставаний). За завтраком Сра Марта ставит тарелку с омлетом на середину стола. Я, как самый дальний, к себе подтягиваю. Но такое «нахальство» безнаказанно сходит с рук только одному из нас отсутствующему в Саге Брату Деметрусу(он у нас младшенький, и все последние вишенки на торте его. Но и за пивом потом тоже бежать ему). И падры не замедлили:

 Ты совсем, блин, офигел? А если это на всех? На середину ведь поставила.

 Падры, но ведь тут едва на одного

 И думать об омлете не смей, пока всем остальным не подаст, рыга!

Это была прикольная «торжественная минута молчания», пока её не прервал бряк следующей тарелки с омлетом. Во всё это время тётя Марта как-то искоса посматривала на нас и думала, поди, «ну и рыги мне перепали на постой». Позже Марик высказал предположение, что наша Марта не такая уж и Клава, какой прикидывается. А, возможно, даже по-русски сечёт. Но возможности подловить тётку так и не представилось.

Настроение после вчерашних перипетий кефирное: прогулка по городу и в путь, проездом через монумент Че (ага, мы уже научились вовремя открывать путеводитель). «Ля покурив» и «ля приняв на грудь», выдвинулись в город: себя показать, людей посмешить. Хотя вчера уже довольно себя показали. И достаточно посмешили.

Центр. А чего вчера вечером так срались-то: вокруг совершенно нормальные люди. Ни вышек, ни оцеплений. И всё вчерашнее светопреставление не более чем страшный абстинентный сон. Но нет, не сон: на площади уже поджидает вчерашний велосипедист, со вчера «случайно проезжающий мимо». А мы про двадцатку-то уже знаем. Как зашипели мои гуси-лебеди, крыльями замахали на него. Прогнали супостата, в общем.