Нельзя. ТАК нельзя даже четырьмя бутылками. Проверь-ка, Вика, запас спирта.
Когда Вика вернулась чернее тучи, я и без слов понял ее ответ. Запас спирта на выходные отсутствовал. Сестричка села рядом со мной, уткнулась мне в плечо и расплакалась.
Сука такая. Меня предупреждали, что у нее и ранее были такие залеты. Поговаривали даже, что у нее запои бывают. Он нее с самого начала работы, как мне показалось, пахло перегаром
Так вот оно что такое! Теперь части пазла складывались. Она в запое. Пришла ко мне за пивом для того, чтобы опохмелиться. Потом смешала спирт и пиво и теперь ее не добудишься.
Доктор, тут еще проблема. Знаете, того инвалида детства? Ну, из второй палаты.
Помню, видел его у вас уже несколько дежурств, маленький карлик с горбами на спине и передней части грудной клетки, с покрученными руками и ногами, с практически идиотским выражением лица Помню, помню. И что с инвалидом?
Да с инвалидом ничего. Он как ее увидел через дверь, так рванулся к Славе и попытался изнасиловать ее. Та в полном отрубе ничего не слышит и не чувствует. Я с таким трудом оттащила его от нее, но он умудриться украсть ключ от сестринской, снова попытался туда прорваться. С буквально мокрой тряпкой опять отбила напарницу. Но его возбуждение не спадает. Он попытался напасть на меня, когда я была одна в манипуляционной. Я просто не знаю, что мне делать. Я боюсь и не хочу сдавать Славу. И боюсь, что этот урод подловит меня, когда я усну, и изнасилует меня.
Вика рыдала, скорее всего, и от страха, и от напряжения, от безысходности, и от усталости. Больные уже давно разошлись по палатам спать, а она и на посту боялась сидеть, и в сестринской ей негде было лечь, не хотелось рядом с подругой нюхать ее «выхлоп».
Запри Славу в сестринской, а сама ляг в ординаторской. У тебя есть ключ от ординаторской?
Ключ есть. Но меня потом будут долго ругать. Мне нельзя там находиться во время дежурства. Заведующая меня просто убьют вместе со старшей сестрой. А объяснить причину я не смогу, потому что тогда уволят Славу.
Ладно, давай сделаем так. Я ведь пришел посмотреть тяжелую больную? Вот и давай я останусь в ординаторской, чтобы наблюдать за ней до утра. Ты тоже там устроишься, а меня никто убивать за это не станет.
Пока я сидел на посту и писал истории болезни, Вика радостно помчалась за ключом, разложила диван в ординаторской, постелила там чистую постель, потом позвала меня. Я проверил, что Слава хорошо заперта в сестринской и пошел в темную ординаторскую. Я был уверен, что Вика разложила для себя второй диван и был очень удивлен, когда лег в темноте и нащупал крепкое девичье тело около стенки.
Не гоните меня. Я всё равно боюсь этого уродца. Он на меня через Вас не полезет, мне так будет спокойно.
Так ведь дверь в ординаторскую заперта. Ты можешь ничего не бояться.
Но Вика обняла меня и прижалась крепко-крепко.
Мне наши девчонки говорили, что дежурить с Вами всё равно, что за каменной стеной. Теперь я им верю и так Вам благодарна! Про Вас много легенд ходит по больнице, я много слышала.
Почему же я никогда про себя легенд не слышал?
А кто же Вам про Вас будет их рассказывать? рассмеялась девушка, подтянулась ко мне выше и начала целовать в губы. Мы быстро избавились от остатков одежды и занялись очень интересным делом: то я сверху, то она. То я массажист, то она минетчица. Словом, половина ночи прошла весьма продуктивно, благо, что приемный покой никого нам не прислал дополнительно.
Того горбатого карлика утром выписали после моего устного доклада заведующей этого отделения. Мы с ней решили не доводить это дело до ушей главного врача, а со Славой она пообещала сама разобраться.
Слава ходила угрюмая несколько недель (как мне рассказала Вика), потом пришла ко мне извиниться с бутылкой хорошего коньяка, ну, что ее не уволили по статье. Честно говоря, продолжать связь с ней у меня не было желания. Спустя пару лет она все-таки сорвалась и накосячила во время дежурства, уволилась и уехала куда-то
Когда я дежурил в этой больнице, Вика всегда радостно встречала меня, искренне радовалась встрече. Если были тяжелые больные в этом отделении, я даже иногда ночевал в ординаторской, чтобы за ними наблюдать до утра. Конечно, ко мне присоединялась и Вика, мы бдили вместе до утра Потом она вышла замуж, но мы всё равно бдили больных вместе
Связывание, шпагат
Связывание, шпагат
К Вам можно? невысокого роста плотно сбитая девушка в медицинском халате стояла на пороге. Мне она показалась знакомой, но я никак не мог вспомнить, кто это или кого она напоминает. Вас просили подойти к нам в реанимацию для участия в кофили консулии. Не помню, как это называется.
Консилиуме? расхохотался я.
Точно. Когда Вас ждать?
Да прямо сейчас иду.
А можно я пока у Вас тут в кабинете посижу?
Только не курить. Ненавижу накуренные кабинеты, как у вас в реанимации.
Я не курящая. Так можно?
Можно. Тебя запирать?
Хорошо бы.
Ладно сиди. Приду поговорим.
Консилиум долго не продлился. Больная была мне знакома по приемному покою, динамика ее состояния с тех пор была подробно отражена в истории болезни, результат лечения налицо. Я высказал свое мнение и подписался под ним.
Прости, напомни, как тебя звать? спросил я сразу же, заходя в кабинет, где у окна сидела оставленная там сотрудница.
Ульяна, точно. Это же дочка нашей сотрудницы. Как же ее фамилия? Ну, это не важно.
У тебя что-то случилось?
Нет, всё нормально. Просто я скучаю.
Но ты же дочка ? я назвал ее маму.
Да, дочка. Мама сегодня дежурит тоже. Она меня немного достала своей опекой. Прибегает к нам в отделение каждые полчаса с каким-нибудь вопросом или пожеланием мне.
Но это же нормально для мамы.
А я хочу домой. Там мой Витек. Я соскучилась.
Ну, поскучай, поскучай. Это правильно. А чего не скучаешь у себя в отделении?
Да там Словом, я призналась девкам, что мой Витек из того же колхоза!.. И я ничего в постели не умею. Они и подшучивают весь день. Надоели! Уже вечер, а они никак не уймутся.
Да завязала бы им рты, и всех-то проблем, пошутил я.
Так они меня и спрашивали, умею ли я играть в связывания. Я и призналась, что даже не представляю, о чем идет речь. А они ржут, словно конопли наелись
Так тебя научить, как играть в связывание? Или только рассказать?
Лучше научите. Я понимаю, что это что-то из постельных игр?
Я достал из шкафа несколько простых кусков ленты, которые давно валялись тут. Я не знаю, зачем, возможно кто-то после Нового года много лет назад положил и забыл. Я много раз перекладывал их из одного угла в шкафу в другой и не мог найти им применения.
Ульяна сняла халат, осталась в нижней рубашке. Устроилась на кровати на животе и с интересом наблюдала, как я сортировал ленты.
Значит так. Я завязываю ленты так, чтоб их можно быстро развязать, достаточно только потянуть за любой конец, я связал ей руки за спиной и дал попробовать развязать всю конструкцию. Можно, конечно, связать тебя и покрепче, в том числе и наручниками, но не в этих условиях. Получилось развязаться? Вот и хорошо. Если тебе что-то не нравится, сама развяжешься или скажешь мне, и я тебя сразу развяжу. В идеале связываются или привязываются и ноги
Я поняла, поняла. А что потом?
А потом я задумался. Дочка сотрудницы, просто молодая неопытная женщина из деревни, вечереет Была не была. Потом?
Я снова подошел к кровати и сел на ее край. Залез рукой под нижнюю рубашку и начал гладить ей ягодицы. Ульяна вздрогнула, но ни слова не сказала. Было похоже, что происходящее ей нравилось. Постепенно ее лицо раскраснелось, а ладони связанных за спиной рук словно что-то искали. Я вынул из штанов уже эрегированный орган и просто дал ей в руку. Дамочка громко удовлетворенно вздохнула и стала его теребить, поглаживать. Значит, я делаю всё правильно.
Я снял с себя одежду, снял с нее трусы и сел верхом на бедра. Между достаточно раздвинутыми бедрами было хорошо видно ее внутреннее основание ног. На губах стали выступать капельки жидкости. Ну, раз такое, то пусть Я потрогал эту жидкость своим членом, погладил им по губам, размазывая эту влагу, и начал раздвигать губы, постепенно надавливая головкой посередине. Никаких препятствий не было, ни со стороны влагалища, ни со стороны самой Ульяны. Она громко дышала, иногда словно постанывала, стараясь уткнуться в подушку лицом, чтобы стонов не было слышно.
Мой член уже глубоко вошел в нее, потом толчками стал то выходить наружу почти полностью, то снова входить в глубину. Я взял ее связанные за спиной руки и стал их подтягивать вверх, словно она была на дыбе. Ульяна стала подергиваться и буквально зарыдала в подушку. Вытянулась, как струна, стала подмахивать мне тазом. Это было на столько восхитительно, что я очень быстро кончил.