И родное давно отверг,
Но душа ещё цветом в оттепель.
И в награду епитимья.
Всё не высказать и не выреветь,
Потому что вся жизнь моя
Неокончившаяся исповедь.
«Так тревожно багульник зацвёл в апреле»
Так тревожно багульник зацвёл в апреле,
И в квартире запахло весною сразу,
Будто птицы за окнами вмиг запели,
Повторяя забытую с детства фразу;
Будто снова у дома растёт осина
И не вспыхнет упавшая на пол щепка,
В сорок первом война не отнимет сына,
Не рождённая дочка обнимет крепко;
Будто кто-то с работы вернётся рано
И на гвоздик повесит пальто в прихожей,
И присядет неслышно на край дивана,
Станет радость на чьи-то глаза похожей;
И воскреснет заря на портретах окон,
И не будет свободного дня в неделе
Седина проступает сквозь каждый локон.
Так тревожно багульник зацвёл в апреле.
«Деревья теряют друг друга»
Деревья теряют друг друга.
Слетаются звёзды на крышу.
За окнами первая вьюга,
И я тебя больше не слышу.
Как будто на Северный полюс
Попал я, где ночь без просвета.
И только твой трепетный голос
Осколок вчерашнего лета.
Умолкло письмо на комоде,
И тянется сумрак вечерний.
Я знаю, всё в жизни проходит,
Твой голос в ряду исключений.
Вглядеться пытаюсь в предметы,
В чужом вдруг ожившие ритме.
Никто не ответит мне, где ты,
Но всё о тебе говорит мне.
Давно декабрю не до смеха,
И сердце стучит метрономом.
Твой голос далёкое эхо
И память о чём-то знакомом.
Он песни случайной дороже,
И всё в нём так свято и ново.
Твой голос на вечность положен,
Как будто на музыку слово.
«Свобода диктует: «Твой бог поседел»
Свобода диктует: «Твой бог поседел,
И совесть выходит из моды.
Внимай красоте обнажившихся тел,
Ища объяснения, кто ты.