Солнце поднялось выше, тени обозначились ярче, однако ни в домах, рассыпавшихся по холмам, ни на дороге не происходило более ничего интересного. Было около семи часов утра и никто, кроме серой вороны, раскачивавшейся на проводах у того самого столба, не видел этого небольшого, но значимого в последующем происшествия.
***
Через полчаса, когда ворона успела привести в порядок всё своё оперенье и по второму разу пересчитать кривоватые пальцы без одного ногтя на лапах, вниз по улице, в том же направление, что и молодой человек, пронесся внедорожник настолько блестящий, почти зеркальный, что несмотря на бешенную скорость, в его затемненном окне она успела разглядеть и себя, и столб, на котором сидела, и конкурента-ворона с соседней улицы, бесшумно проплывшего у неё за спиной в надежде быть незамеченным.
Несмотря на дикое любопытство, которое всегда вызывали у птицы яркие вещи, ей пришлось сняться с места для очередного выяснения отношений, закончившегося позавчера срывом голоса. Взрыв негодования и на этот раз вылился в пронзительный, но жутко хриплый крик. Не менее хрипло и грубо ей ответили из кустистого сада, через пять домов напротив. Она вздрогнула налету: Ах, ты уже в трёх соснах от помойки! и месть не заставила себя ждать
Двумя красными огоньками вспыхнули круглые глаза старой птицы, как-будто придав ей решимости и ускорение Два красных огонька замедлили внизу ход машины. Вверх из-под колес взметнулся столб песка и пыли И хотя одно являлось лишь отражением другого, общее настроение и тон был задан. В воздухе повисло напряжение
И в тот же миг прозвучал удар могучего колокола с противоположенного берега реки Город проснулся.
***
Блестящая машина вкатилась по новому настилу во двор, и ажурные ворота плавно закрылись за ней. Из зеркального внедорожника вышел человек. Заметив парня в хламиде и кроссовках, прятавшегося в тени крыльца, он улыбнулся.
Что за вид? спросил водитель. Странная маскировка!
Вхожу в роль!
Смотри не заиграйся..
Не переживай. Я-то свое дело знаю. И потом, так легче затеряться в столь древнем, проспавшем всемирную эволюцию, городке. Меня примут за своего
Не знаю, как насчет всемирной эволюции, но вот в революцию он лепту вложил. И «Аллея героев», его главная артерия, очень красноречиво доказывает это. Здешний народ помнит свое боевое прошлое. Так что не выделывайся и будь начеку. Добавь к эстетике этику, а к антуражу соответствующее содержание.
Где-то снова ударил колокол.
Тем более «твои» уже звонят усмехнулся человек из внедорожника, прислушиваясь к нарастающему звону.
Почему же мои теперь наши отозвался парень.
Приезжий обвел его взглядом и хотел что-то сказать, но громкое карканье за забором отвлекло его от мысли устроить перепалку на улице. Владелец блестящей машины быстро прошёл по дорожки к дому, поднялся на крыльцо и оба исчезли за массивной железной дверью.
***
Побег
Егор начал действовать, планомерно исполняя задуманное. Готовиться к бегству, тщательно маскируя, при этом, замысел, играя роль послушного и прилежного ученика.
Он тихо сидел в стороне, не реагируя на колкие, а зачастую и оскорбительные замечания сверстников. Беспрекословно выполнял любые задания на уроках. Отвечал на вопросы многочисленных анкет, доброжелательно улыбался учителям. С охотой занимался у психолога, рисуя такие насыщенные яркими цветами картинки по разработанной воспитателем методике, что у самого слезы вышибало.
Посещал все «духовные» лекции, игнорируемые большинством одноклассников. Крестился даже на портрет Директора в холе. Давился пищей в столовой, обливаясь уже настоящими, а не наигранными слезами. И в конце первого месяца пребывания в «заведении» окончательно убедил всех (от педагогов до детей), что вынашивает некие идеи, отличные от их идей, и замыслил нечто нехорошее, подтверждающее, кстати, критическую характеристику, выданную, прежде, его проницательной теткой.
В середине сентября заговорщик находился едва ли не под круглосуточным наблюдением всего персонала Интерната. План побега стоял под угрозой. От огорчения и бессилия подростку хотелось рыдать в голос, чего не случалось с ним лет с девяти. Квалификация надзирателей не подлежала никакому сомнению!
Пачка денег, которую он так крепко сжимал по ночам, успела намокнуть от горячий прикосновений. Егор практически целовал грязные купюры, вдыхая аромат, ведь это был запах свободы! Он практически не спал, придумывая обходные маневры, запасные варианты. Но мозги, словно вслед за бытом, разом оскудели. Время утекало, а шансов не появлялось.
Пачка денег, которую он так крепко сжимал по ночам, успела намокнуть от горячий прикосновений. Егор практически целовал грязные купюры, вдыхая аромат, ведь это был запах свободы! Он практически не спал, придумывая обходные маневры, запасные варианты. Но мозги, словно вслед за бытом, разом оскудели. Время утекало, а шансов не появлялось.
В двадцатых числах сентября, наконец-то, пришло спасение. Ухищрения дали плоды. Хотя и не совсем те, на которые Егор рассчитывал в начале. Убедительная демонстрация хорошего аппетита, бесстрашное употребление блюд из нехитрого меню, включая супы, отвергавшиеся остальными учениками, привели мальчика в карантинный блок медсанчасти. Сильнейшие признаки отравления скрутили живот. А когда температура перестала сбиваться в течение двух следующих дней, директор принял волевое решение перебросить подопечного в стационар городской инфекционной больницы.
Повезли Егора все в том же пазике, в котором забирали из дома. Круглосуточное наблюдение было снято, и в первую же ночь подросток покинул палату, двинувшись в путь.
Глава 2
Домик в деревне
Когда год назад отец стал зарабатывать приличные деньги, недаром преподавал на кафедре экономики и имел кандидатскую степень, он сделал несколько важных и дорогих подарков семье. Во-первых, купил большого пушистого шпица своему сыну. После, обставил новыми вещами квартиру (увы, они не долго радовали хозяев). Свозил всех на море. И не на местную лужу, как обзывали внутренние водоемы столичные эстеты, а на отдаленный и от этого еще более прекрасный курорт. Установил секретный сейф, оказавшийся теперь так кстати. Венчал же небольшой, но драгоценный список приобретений домик «в деревне». Да, именно в деревне!
По примеру институтских коллег, и по модному нынче поветрию, он вдруг решил, что семейству необходим свежий воздух, физический труд, близость к природе все то, чего продвинутые люди совершенно лишены в современных мегаполисах.
Течение «к истокам», действительно, приняло в последнее время какой-то массовый характер. Особенно в научной среде, и не столько среди гуманитариев или зоологов, как можно было подумать, сколько среди механиков и технарей. Отец как-то, посмеиваясь, рассуждал об этом на кухне: «Создаем технические новинки и гаджеты, а сами тянемся к мотыге и топору». При этом он поглаживал недавно отращенную бородку, любуясь отражением на стеклянно- силиконовом китайско-шведском столе.
К слову, ученые со степенями повсеместно отращивали бороды (у кого пока не было). Их жены облачались в нечто просторное и «ниспадающее». Продвинутые семьи выезжали в заброшенные деревни, желательно не далее 100 км от столицы, где скупали земли «сотками» и на подобе Льва Толстого, засучив рукава, взращивали органические грядки с луком и прочей зеленью. А затем, радостно показывали знакомым мозоли, полученные при первом же столкновением с реальностью сорняком, заполонившим бесхозные поля гораздо раньше новоявленных любителей природы.
По-правде сказать, домик, купленный отцом, находился вовсе не в деревне, а в небольшом провинциальном городке. Но главному условию отвечал располагался в 150 км от столицы. Отец ездил туда лишь однажды, заключать договор, грозясь, что летом непременно проведет в деревне весь отпуск.
Тогда покупку отца Егор не оценил, но вот год спустя, в новых экстраординарных обстоятельствах, появление жилища стало очень своевременным и бесценным активом. Именно там мальчик рассчитывал укрыться от опеки и надзора. Об этой собственности родня не имела понятия, да и вряд ежегодный отдых в глуши входил в планы ушлой тетушки, не представлявший собой ни класс зоологов, ни механиков, ни, тем более, технарей. Однако и сам мальчик пока не представлял, какие трудности ожидают его на пути «возвращения к истокам».
***
Пробираясь в метро, Егор на ходу просчитывал свои шансы. Подводил приблизительную смету. К счастью, размокли не купюры, а бумага, в которую, как в кошелек, были завернуты деньги. Да и сумма уже не казалась незначительной в маленьком городке, при скромных тратах, на нее можно было и год протянуть. Пока он двигался к цели, его рука, словно в жесте принимающего присягу чиновника, приклеилась к нагрудному карману, хранившему добро. Толпы дачников в конце сентября заполонили перроны столичных вокзалов. Переполненные электрички бежали во всех направлениях. Карта области, как страшная гротескная паутина гомерического паука, украшала стену рядом с кассами.