Он улыбнулся, отпив из стакана какой-то мутной жижи и утерев рот рукавом куртки.
Да, это была именно она. Малая часть событий той войны, нашедших отражение в хрониках. Еще бы, ведь это был тот самый перелом, которым можно было гордиться, которым можно было прикрываться. Я вместе с братом вошел в одну из тех двух групп, которые должны были синхронно атаковать центры управления за десятки тысяч километров друг от друга. Двадцать три человека. Все заслуженные бойцы, герои войны, прошедшие всю ее на своих ногах. Двадцать три самых везучих парня во вселенной. Мы подобрались максимально близко к городу. Нас отделяло одно плато, примерно пять-шесть километров. Решено было выступать ночью. Уж не знаю, есть ли это в хрониках, но стратегия казалась идеальной. Идеально возможной. Первая из целей находилась в полушарии, где наша активность была очень низкой, поэтому было решено атаковать ее в первую очередь. В таком случае, враг, застигнутый врасплох, начал бы переброску сил, и тут мы смогли бы выполнить свою функцию. Так и произошло. Приблизительно в полночь мы получили сообщение, что первый центр взорван. Это был сигнал к наступлению. Мы побежали. Сначала строем, потом, когда под ногами почувствовался метал, рассредоточились. Где-то на полпути мы услышали его. Именно услышали, так как кромешная тьма не позволяла ничего разглядеть, а грохот ударов механических лап по металлическому полу города разносился на десятки километров в этой неестественной тишине. Вы слышали о том, как там тихо?
Где? На Орионе? Нет, не слышала, ответила я, увлеченно делая зарисовки в блокноте.
О, это самое невыносимое. Здесь, на Земле люди уже позабыли, что такое тишина. Там так тихо, что слышно собственное сердцебиение. Поэтому любой шум разносится на огромные расстояния, не искажаемый ни ветром, ни любым другим способным на это явлением. Нам оставалось около километра, когда он показался впереди. Глупо было предполагать, что мы не встретим его у входа в город, однако я помню, как страх и отчаяние буквально сковали ноги. Я пытался тогда гнать от себя эти мысли, как наверно делали и все остальные. Но если один из стражей увидел нас на пути к городу, то эта девчонка должна была довольно быстро разгадать наш замысел. Наш командир, Клинт Доусон, скомандовал разделиться на две группы. Одна должна была отвлечь стража, пока другая пробиралась в город. Я с братом попал в первую группу, и мне было поручено командование. Маневр удался, и страж направился в нашу сторону. Но далеко мы отбежать не успели. Я только увидел краем глаза, как Доусон с остальными слились с поблескивавшими стенами где-то в стороне. Тактика борьбы со стражем была отработана до автоматизма. Он догнал нас через пару минут и уже на подходе начал жечь металл под ногами. Мы рассредоточились, стараясь запутать его. Иногда это получалось, и он мог впасть во временный ступор, видно из пробелов в программе, но чаще всего он моментально перестраивался и продолжал преследование кого-то одного. Так и произошло в тот раз. Он направился в сторону одного из бойцов. Это был Йоши, отличный солдат, пилот, такой же как и я, бесстрашный и чертовски гордый. Жаль, но все понимали, что ему конец. Он и сам это понимал и постарался выкроить для нас пару лишних секунд. Я помню это чувство, когда даешь команду разделиться, и несколько мгновений ждешь его вердикта, за кем он побежит. Мне было стыдно и стыдно сейчас, но когда он побежал за Йоши, я испытал своего рода облегчение. Парень пал спустя несколько долгих секунд, тварь не стала жечь его, она просто догнала и раздавила его своей многотонной ногой, как мы давим тараканов тапком. При этом треск его костей отозвался глубоко внутри моего черепа. Тех нескольких секунд, которые страж потратил на Йоши, нам хватило, чтобы перегруппироваться и подступить к нему сзади на расстояние удара. Он чуть было не опередил нас, попытался прорвать окружение, побежав прямиком в центр полукруга, но не успел. Мы выстрелили импульсом, десять залпов одновременно. Это обездвиживало его на несколько десятков секунд, так что можно было подобраться вплотную. Один из бойцов взобрался на спину и прилепил взрывчатку на уязвимый люк. Тот страж так и не пришел в себя после импульса, его разорвало на две части, и грохот от падения наверно был слышен за десятки километров.
Ух ты, впечатляет, вымолвила я, вдохновляясь услышанным.
Нет, не впечатляет. Я бы описал это чувство, как сладость мести. Каждый раз, когда я участвовал в уничтожении одной из машин Ориона, я испытывал это чувство. Я чувствовал, даже не знаю, благодарность тех, кто не дожил до этого момента, чувствовал облегчение, чувство исполненного долга, он некоторое время молчал, глядя в практически опустевший стакан, будто завороженный.
Нет, не впечатляет. Я бы описал это чувство, как сладость мести. Каждый раз, когда я участвовал в уничтожении одной из машин Ориона, я испытывал это чувство. Я чувствовал, даже не знаю, благодарность тех, кто не дожил до этого момента, чувствовал облегчение, чувство исполненного долга, он некоторое время молчал, глядя в практически опустевший стакан, будто завороженный.
Расскажите, как вы сумели отключить щит.
Мы сумели, практически спросил у меня Манува, очнувшись от кратковременного забытья, что тут рассказывать? Прорвались в город, нашли установку и взорвали ее ко всем чертям. В городе мы встретили еще одного стража, который раздавил всех. Остались только мы вдвоем с братом. На уничтожение потребовалась сотня-другая миллионов жизней, но это ведь пустяки, верно? Что это в сравнении с гармонией и процветанием, которое у нас есть сегодня? А безопасность? Да за нее можно все отдать! Я отдал за эту безопасность жизнь своего брата. Это был один из последних дней там, на этой проклятой планете. Все уже закончилось. Без щита мы поменялись местами, теперь уже машины прятались везде, где только можно, а мы лишь пытались удовлетворить свою жажду, желание мести, желание крови. Я видел, как моего брата сожрала тварь, вылезшая из-под земли. Это произошло у меня на глазах, после стольких месяцев везения. Скажите, как по-вашему, мне не плевать на гармонию? Верно, это риторический вопрос. Я вернулся на Землю героем, обо мне говорили, складывали легенды до сих пор складывают. Здорово. Помню, как мы с Роджером мечтали о том, как станем знаменитыми, как будем в каком-нибудь миротворческом корпусе, как будем читать лекции молодежи. Я даже помню тот день, когда мы пришли записываться добровольцами в призывной пункт. Мы были счастливы. Мы были глупы.
Он осушил стакан и со звоном поставил его на крышку стола.
Итак, продолжим, сказал он, видимо, поборов нахлынувшие вместе с неприятными воспоминаниями эмоции, первое время после возвращения все было отлично. Но, хоть вам этого и не понять, никто из нас не вернулся оттуда прежним. Даже те, кто не принял участия ни в одной стычке, даже на них война наложила отпечаток. Скажу вам по секрету, я до сих пор не могу нормально спать. Наверно это останется со мной навсегда, тут он как-то странно осекся и с трудом сдержал истерический смешок, и дело вовсе не в кошмарах. Я просто слишком привык ждать, когда наступает ночь. Ждать их, понимаете? Там, на Орионе это был единственный способ выжить всегда ждать. С нами в отряде служил паренек, француз, Жиль Готье. Мы называли его «Туз». Вероятно, вы читали о нем в хрониках. Он вместе со мной прошел большую часть той войны. Молодой парень, ему не было еще и тридцати лет. Он сошел с ума уже дома, на Земле. Его заперли в психушку, и там закончил свой яркий путь. И таких примеров я могу привести сотни. Мне повезло чуть больше, хотя, признаюсь, я и сам частенько подумывал свести счеты с этой жизнью. Но для того, чтобы решиться, нужно иметь нечто большее, чем смелость. Я тоже не стал исключением из «сынов войны». Утешение нашлось очень скоро, на дне бутылки. И чем дальше, тем глубже находилось это дно. Все складывалось вполне гармонично и, главное, безопасно, верно? Но тут появился он, наш герой. Монро, черт его побери. Сколько раз этот парень менял мою жизнь?! Сначала я поступил в академию только потому, что туда поступил он. Потом я преисполнился решимости записаться добровольцем, потому что он струсил. Ну и, как итог, именно из-за него я не закончил жизнь, как рядовой бродяга с Сириуса. Нэйт Монро мой ангел-хранитель. Апатичный ангел. Знаете, хоть он никогда бы мне об этом не сказал, но у него были серьезные проблемы с головой. В общем, у нас было много общего. Он наполнил мою жизнь смыслом, снова, как прежде. Я тогда и не догадывался, что именно произошло после возвращения на Землю. Позже я понял это. Просто война закончилась. Я часто думаю зачем ему это было нужно? Зачем вся эта нескончаемая бойня с угрозой для жизни? Я пару раз спрашивал его, но, похоже, он не очень любил касаться этой темы. Я знаю, что он был гражданским пилотом, вполне неплохая должность. Он вроде даже был женат ну и зачем было таскаться со мной, нянчиться, терпеть меня? Я не такой уж особенный, просто мне часто везло в жизни. Он же был совсем другой: умный, хитрый, талантливый, особенный. С самого детства я всегда завидовал ему, пытался подражать, пытался угнаться
Тут он снова замолчал, доливая в стакан очередную порцию устрашающего на вид напитка.