После сдачи нескольких экзаменов 24 октября 1941 года мне за подписью Т. Т. Глухенького выдали первый студенческий билет, действительный до конца года. Дата поступления в институт в нем не была указана.
«Галопом по Европам»
Глубокой осенью последовал приказ Наркомздрава РСФСР об ускоренной подготовке врачей. Они остро нужны фронту и тылу. Программу второго и третьего курсов необходимо было пройти за один учебный год. Сразу же появились новые предметы. Все программы стали сокращать, началась учебная гонка.
Заниматься в институте было очень трудно, но интересно. Лекции по топографической анатомии блистательно читал талантливый преподаватель Виктор Христианович Фраучи. Трудно поверить, но в военное время на его лекции по этому сухому и, казалось бы, скучному предмету приходили студенты разных курсов да еще пораньше, чтобы занять место в небольшой аудитории.
Двое заведующих анатомическими кафедрами Северо-Осетинского медицинского института профессор А. Н. Геннадиев и доцент В. Х. Фраучи пожизненно привили мне в 1617-летнем возрасте уважение и любовь к нормальной и топографической анатомии человека. Хорошо запомнились и некоторые другие яркие преподаватели заведующий кафедрой нормальной физиологии Владимир Евгеньевич Робинсон (мы называли его «Робинзоном»), патофизиологи профессор Борис Михайлович Брин и ассистент Нина Николаевна Пронина, ассистент кафедры микробиологии Валентина Давыдовна Беликова. До сих пор помню выразительную лекцию о туберкулезе заведующего кафедрой патологической анатомии молодого доцента Николая Сослановича Гурциева.
Мы очень интенсивно занимались до августа 1942 года, когда фашистские войска начали марш на Северный Кавказ. Оперативные сводки Совинформбюро были весьма туманными, и объявление 7 августа о немедленной эвакуации стало для нас громом среди ясного неба. Документы оформляли во дворе медицинского института. Несколько секретарей печатали на желтой бумаге справки об экзаменах, которые мы сдали или должны были сдать. В конце справки была запись «Переведен на 4-й курс», хотя важные экзамены по пропедевтике внутренних болезней и общей хирургии мы к тому времени еще не сдали. Организованной эвакуации не было. Отец остался в Орджоникидзе, а я с матерью, сестрой и моей справкой отправился через Махачкалу и Ташкент в Новосибирск, где жили наши близкие родственники.
Воспоминания о Северной Осетии остались хорошие, несмотря на очень тяжелые времена. Всю жизнь я глубоко благодарен Тимофею Титовичу Глухенькому. Если бы не он мое будущее было бы совершенно другим.
В мае 2008 года во Владикавказе по нашей инициативе состоялась важная конференция фтизиатров Южного федерального округа с участием многочисленных гостей. В ее организации принимали активное участие уроженцы Северной Осетии: мой заместитель по научной работе Батарбек Малиев, заведующий легочно-хирургическим отделением НИИ фтизиопульмонологии Тамерлан Агкацев, представитель ВОЗ Ирина Абаева. Москвичи были встречены с кавказским гостеприимством и удостоены почетных званий и наград. В свободное время удалось проехать по памятным местам.
Первые шаги в хирургии
В Новосибирске я пришел в медицинский институт с желанием продолжить учебу на четвертом курсе. Однако проректор по учебной работе, известный педиатр Василий Антонович Леонов (кстати, земляк из Минска), взглянув на мою справку, удивленно спросил:
Молодой человек, а сколько тебе лет?
Семнадцать.
А ты когда поступил в институт?
В прошлом году.
Далее стало ясно, что о четвертом курсе не может быть и речи. Я был принят на третий курс.
С началом зимы большие трудности представляла дорога из центра в городскую больницу. Транспортным средством была крытая брезентом грузовая машина, которую приходилось ждать на морозе и затем брать штурмом.
Учебный процесс в Новосибирском медицинском институте был организован хорошо. Занятия по терапии на кафедре профессора Карасева и особенно по хирургии на кафедре профессора Савелия Мироновича Рубашова были интересными и полезными. Другие лекции и практические занятия я не посещал, так как согласно моей справке из Орджоникидзе экзамены были уже сданы.
С. М. Рубашов в двадцатых годах работал в Минске и знал отца. Он обратил внимание на мою фамилию, поговорил со мной и посоветовал войти в студенческий кружок, которым непосредственно руководил опытный новосибирский хирург Сергей Алексеевич Цветков. Я стал дежурить, ассистировал на операциях, сделал первый в жизни доклад о патогенезе механической желтухи, ездил с С. М. Рубашовым в госпитали и помогал ему в операционных. С. М. Рубашов устроил меня также помощником дежурного хирурга в больницу скорой помощи, которая принимала больных со всего города, разросшегося в связи с эвакуацией населения из европейской части страны.
С. М. Рубашов в двадцатых годах работал в Минске и знал отца. Он обратил внимание на мою фамилию, поговорил со мной и посоветовал войти в студенческий кружок, которым непосредственно руководил опытный новосибирский хирург Сергей Алексеевич Цветков. Я стал дежурить, ассистировал на операциях, сделал первый в жизни доклад о патогенезе механической желтухи, ездил с С. М. Рубашовым в госпитали и помогал ему в операционных. С. М. Рубашов устроил меня также помощником дежурного хирурга в больницу скорой помощи, которая принимала больных со всего города, разросшегося в связи с эвакуацией населения из европейской части страны.
В больнице скорой помощи было очень мало врачей, и особенно оперирующих хирургов. Благодаря хирургу Борису Александровичу Вицину я получил первый практический опыт в диагностике и лечении травм и острых заболеваний органов брюшной полости.
Осенью 1942 года Вицин разрешил мне сделать под его контролем первую большую операцию ушивание прободной язвы желудка. Затем меня оформили врачом-травматологом станции скорой помощи.
Другая справка со станции скорой помощи от 26 июня 1943 года была оправдательным документом в случаях частого пропуска лекций и практических занятий, так как для получения зимней одежды, рабочей продовольственной карточки и заработка денег я одновременно устроился грузчиком на военный завод имени В. П. Чкалова.
В числе студентов Новосибирского медицинского института и моих друзей были Иосиф Фейгенберг и Борис Табачник. Первый из них стал физиологом, неврологом и специалистом по педагогике с мировым именем. Его книги изданы в России, США, Китае. В конце 1960-х годов мне довелось его два раза оперировать по поводу паховых грыж с хорошим результатом, прослеженным более 30 лет. В настоящее время Иосиф живет в Иерусалиме, где нам удалось повидаться. Недавно я получил от него письмо с выражением добрых чувств:
Вчера друзья собрались к нам,
И было их немало,
И пили водку «ПЕРЕЛЬМАНЪ»
Из гербовых бокалов.
Лишь я не пил (какой дебил!),
Но Мишу помнил и любил.
Борис Табачник стал популярным гинекологом-онкологом, жил в Риге и успешно руководил соответствующей службой в Латвии. Недавно мне сообщили, что он скончался.
В 1943 году в Новосибирский медицинский институт был откомандирован мой отец. Он работал на кафедре хирургии у Бориса Федоровича Дивногорского, которая базировалась в крупном госпитале на главной улице города Красном проспекте (теперь в этом здании областная больница). Некоторое время я как студент-практикант помогал в этом госпитале на операциях ассистенту кафедры Раисе Николаевне Вьюковой и врачу Марине Александровне Карпековой, ответственной за переливание крови. Позже Р. Н. Вьюкова стала фтизиохирургом, в 1967 году защитила на базе Новосибирского городского противотуберкулезного диспансера докторскую диссертацию, затем работала в Казахстане.
Больница в Белово
Весной 1943 года студентов распределяли на производственную практику. Я искал и нашел «самостоятельную работу» в больнице, где не было хирурга. Это была городская больница в промышленном городе Белово Кемеровской области.
Приняли меня хорошо, поселили в небольшой палате и зачислили как больного на питание. Естественно, что отсутствие врачебного диплома и мой молодой возраст были серьезным препятствием к желательному доверию. Не способствовал ему и внешний вид приехавшего «доктора», на котором были темная рубашка с расстегнутым воротником, изрядно мятые старые брюки и поношенные ботинки. Однако деловой и симпатичный главный врач внимательно прочитал привезенную из Новосибирска характеристику, положил ее в ящик своего стола и зачислил меня по приказу и.о. ординатора хирургического отделения. Затем он сказал о необходимости установить хорошие отношения с сестрами и санитарками и хотя бы первое время быть максимально осторожным в хирургии. Ситуация резко улучшилась уже через 12 часа. В приемный покой (так почему-то часто называют это самое неспокойное отделение) доставили женщину с четкой клинической картиной внутрибрюшного кровотечения при внематочной беременности. Показания к срочной операции были очевидны. Масочный эфирный наркоз провела пожилая акушерка, ассистировала врач-стоматолог. Типичное удаление разорванной маточной трубы прошло достаточно быстро и благополучно. Позже мне рассказывали, с каким любопытством вся больница следила за происходящим в операционной.