Понятненько. Спихнули детки старого отца на чужого человека, да ещё деньжатами разжились. И принимающая сторона не в накладе: бесплатная рабочая сила плюс северная пенсия, плюс фургон.
Тебе не угодишь, Оля. Плохо плохо, хорошо тоже плохо. Не слушайте её, дедушка.
Ольга хмыкнула, отвернулась к окну.
И Галина Петровна не велит торговаться, торопит Дело молодое, новобрачное, подмигнул он. Заново родился! Вторая молодость пришла, второе дыхание, засмеялся довольно. Он ещё был вполне ничего, свежий, щёки увядшие, но румяные в ямочках. Сияли-поблёскивали лысинка, глаза за стёклышками очков, слюнка на сплошных желтоватых искусственных зубах.
Тут и время обеда подошло. Мы завозились с лотками с картошкой и котлетами. Дед замер на секунду, потом: «Была-не была!» ухарским жестом вытянул из корзинки тяжёлую бутыль литра на три, полную кроваво-красной жидкости.
Домашняя наливка, красная смородина с вишней. Галине Петровне очень глянулась.
Купе оживилось, на столе устроилась весёлая складчина. Расторопная проводница Ленуся принесла штопор, тарелки.
В наливке, что характерно, дело в воздухе, чтобы не попал, и в пропорции сахара, иначе в уксус превратится, суетился старик, но никто его уже не слушал. Татьяна, потребовавшая рецепт наливки, тут же о нём и забыла, резала пахучий сыр на закуску. Раскраснелась, расхохоталась, такое ощущение, что заполнила своим большим белым телом в пёстром сарафане всё купе. Не женщина, а сметана!
Ну, за счастливых новобрачных! Совет да любовь!
Ольга, напротив, чем больше потягивала из стакана, тем сильнее бледнела. Без того молчаливая, замкнулась, ушла в себя, посматривала на сложенные на коленях худые руки.
Оль, тебе не хватит?
***
Татьяна вывела меня в тамбур покурить («Чего сидишь, как не родная? Нам неделю вместе кантоваться»). Пуская дым частично в окошко, больше мне в лицо предупредила, что Ольге пить нельзя, становится зла как осенняя муха.
Ты чужой человек, встретились разбежались. Тебе можно рассказать. Мы чего к вознесенскому-то старцу хотим от зависимости лечимся.
Они, Таиьяна и Ольга, вместе работают на большом молочном комбинате. Коллектив женский, дружный, то и дело устраивают девичники. Когда собираются у Оли, той при покупке алкоголя нужно соблюдать точнейший, тончайший расчёт. Чтобы хватило на всех и чтобы не осталось. Не потому что Оля жадная, а потому что не равнодушна к крепким напиткам. Она может жить без спиртного годами и не вспоминать. Но стоит в доме завестись бутылке приходит в неописуемое волнение, как кошка от валерьянки. «Сумасшедшие и пьющие самые хитрые люди».
Ходит вокруг да около, строит из себя писю-сиротку, ах, за кого ты меня принимаешь? И вдруг срывается, пьёт прямо из горлышка, вытрясает в рот до последней капли. Не важно, 0, 5 или 0, 7, пиво, водка или вино, одна или три бутылки.
После три дня в лёжку лежит, помирает, но ничего с собой поделать не может. Потом снова воздержание на месяцы, годы. Такой вид алкоголизма.
***
Танины опасения оправдались. Когда мы вернулись, бутыль была наполовину опорожнена. Дедок грустно поглядывал на тающий винный запас, время от времени пытался втихую водворить бутыль в сумку но Оля отводила его руку, внушительно мотала пальцем перед его носом:
Дед, ты не обижайся. Я тя добра желаю. У меня, если хочешь знать, об тебе сердце кровью обливается. Вот вы, мужики, вообще, каким местом думаете? Чтобы до такой степени отшибло мозги на восьмом десятке Не стыдно? До седых волос дожил.
Оля-Оля-Оля-Оля! предостерегающе возвысила голос Татьяна. И тихо: Её сейчас бульдозером не остановишь.
Ольга буравила тяжёлым взором притихшего деда:
Ты понимаешь, старик, что пора о душе думать, а не о Сейчас ты дееспособный, а если оп-па! выйдешь в тираж? А?! Заболеешь? Будет твоя молодая за тобой горшки выносить, без году неделя?
На деда было жалко глядеть. Он ёрзал, беспомощно, трясущимися руками возился в сумке, делал вид, что ищет что-то. Волосатые ушки просвечивали-полыхали на солнце.
Уволит и выставит без выходного пособия. Побежишь к детям а от твоей квартиры рожки да ножки. Кому ты нужен, старый хрыч без крыши над головой? Ты за сберкнижку а Галиночка Петровна её уже вытрясла. На ремонтик, на квартирку- дачку, то-сё. Здравствуй, дом престарелых? Бли-ин, я поражаюсь безмозглости мужиков! Полное разжижение головного мозга, перетёкшего в штаны.
Общими усилиями мы вырвали бутылку с бултыхающейся на дне наливкой из Олиных объятий, вывели в коридор «освежиться».
Зачем вы так, Оля? Ведь он был так счастлив. Много ли счастливых дней у него осталось? Да просто дней? Ну и пусть дом престарелых. Будет хоть что там вспомнить. А может, Галина Петровна ему такое густое счастье подарит, что, если разбавить, на десять лет хватит? А может, она вполне порядочная женщина, откуда вы знаете? И ухаживать будет, и горшки выносить
***
После завтрака мы с Татьяной, отяжелевшие, вскарабкались на свои полки. Она, чистая душа, тотчас уснула, от жары разалелась как заря, соблазнительно разметалась в простынях. Внизу остались дед и Ольга она обмякла, привалилась к пластиковой стенке. Старик, отведя занавеску, с преувеличенно заинтересованным видом разглядывал проносящуюся за окошком зелёную массу придорожных кустов.
Дед, знаешь что? Обженись на мне, а? Правда, правда. Кроликов я не обижаю. Детей у меня нет пенсию твою не отберу. Огорода тоже нет не заставлю вкалывать как ханурика. Дави себе диван на заслуженном отдыхе и смотри в телевизор. Я тебя шапку с помпоном куплю, чтобы лысину не застудил, в сквере буду выгуливать. А ты научи меня баранку крутить, я на права сдам, буду тебя катать на твоём драндулете. По субботам после ванны вместе махнём наливочки, песни попоём. Хочешь шофёрскую?
Девки любят лейтенантов,
Бабы любят шоферОв,
Девки любят из-за денег,
Бабы любят из-за дров, негромко пропела Ольга. У меня родня деревенская, я много частушек знаю. А, дедуш? Я моложе Галины Петровны, лучше, худее. Как ты говоришь что ха-рак-тер-но? Зацени ножки!
Внизу послышалось движение, маленькая возня. Дед отпрянул, обо что-то запнулся, что-то уронил, выскочил из купе как молоденький. Ольга, хлопнув ладонями о бёдра, расхохоталась, перегнулась пополам.
Ой, не могу, поверил! Дед, вернись! Не бойся, не трону, пошутить нельзя. Прошёл, прошёл испытание на верность своей Галине Петровне!
Отсмеявшись, она притихла. За окном по-прежнему летел навстречу молодой, живущий своей жизнью весенний лес, благоухал в приоткрытую фрамугу, жадно распускался зелёным, пышным цветком. Ольга смотрела в окно и тихо плакала, не вытирая слёз. Что было вовсе не характерно.
Между ромашковыми ванночками и массажем
«В сущности, люди, которые выступают за обрезание женщины, имеют самые благие намерения. Они зрят в корень зла. Они просто хотят спасти мир, вернуть Адама и соблазнительницу Еву в Эдем. Исправить первородный грех».
Вышеприведённая фраза принадлежала моему собеседнику, а не мне. Произнеси я подобное («я за женское обрезание») эти слова стали бы для меня последними на белом свете. В ту же минуту тысячи разъярённых женщин всего мира растерзали бы меня не в клочья даже в микроскопические частицы.
Так и есть, горько признал собеседник под ником Vestnik Mira (скромненько и без вкуса). Женская агрессия имеет животное начало и гораздо страшнее мужской.
Всё началось с того, что я перепостила статью про девятилетнюю ингушскую девочку, которой папа сделал ритуальное обрезание. Не сам отец, конечно женщина-гинеколог в поликлинике. Стандартная процедура, в прайс-листе где-то между массажем и ромашковыми ванночками, оценивается в 2 тысячи рублей. Врача и отца будут судить.
И вот, когда я уже забыла про тот перепост, из фейсбучного говорливого небытия выплыл вежливый незнакомец, попросился в друзья, а там и в месседж. Началась переписка, продолжавшаяся даже по ночам. Причём солировал в ней Вестник, мне больше приходилось отбиваться. Я приведу выдержки, слегка их причесав и сократив.
***
Все беды на Земле от женщины, от её прелестей и похоти, констатировал Вестник.
Давайте заменим слово «похоть» на скажем, на сексуальное влечение, предложила я.
Каждая вещь на свете имеет своё название, строго и значительно одёрнули меня. От перестановки, так сказать, слагаемых Кстати, по-старославянски часть тела, о которой идёт речь, именуется «похотник». Часть тела женщины, подчеркнул он.
Ну да, во всём виноваты женщины. А мужчины, как всегда, мимо проходили.
Мужская полигамия задумана Создателем, вступился за своих собратьев Вестник. Их функция как продолжателей рода в течение продуктивного возраста разбросать вокруг как можно больше семени. Роль женщины выносить, родить и воспитать здоровое потомство. Для этого она должна быть физически и нравственно чиста. Чтобы выжить, планете нужно жизнеспособное поколение, а не биомусор. Однако (я прямо-таки услышала в послании горький вздох) в женщину проник дьявол. Облюбовал, сконцентрировался в одной точке. Обустроил там крошечный раскалённый ад. Вы понимаете, о чём я?