Она набрала кучу книг и села в самом дальнем углу огромного читального зала. Безусловно, она читала очень умные книги. Не просто читала, а даже что-то конспектировала в тетрадь, не обращая никакого внимания на то, что происходило вокруг. И так немногочисленные посетители постепенно расходились, и какое-то время она оставалась вообще одна в этих безмолвных стенах, среди пустых столов и стульев.
Лена сидела такая маленькая, такая, казалось, всеми позабытая, такая несчастная, но настолько увлечённая своим немодным нынче занятием чтением книг что невозможно было и предположить, что она не то что скоро, а вообще покинет этот зал. Легче поверилось бы в то, что она так и останется здесь навсегда, на веки вечные. В лучшем случае превратится в новенькую красивенькую книжку и отправится на пыльную полку; в худшем в библиотекаршу, старую, меланхоличную и одинокую, если, конечно, её вовремя не успеет спасти какой-нибудь добрый и обаятельный библиотекарь.
Однако она, посмотрев на часы, встала, сдала книги, торопливо оделась и вышла. Пока шла по коридору, зазвонил мобильный. Она быстро, будто и не слушая даже, проговорила: «Да еду уже. Скоро буду».
Выйдя из университета, она поспешила на остановку, где села в маршрутку. В маршрутке пробралась вглубь салона и села к окну.
Мимо проплывали люди, машины, деревья, дома. Она смотрела в окно, но, кажется, не видела ни людей, ни машин, ни деревьев, ни домов. Её глаза были холодны, как лёд, черты лица тверды, как камень. Правда, лицо её от этого стало только красивее. Но это была какая-то страшная красота.
Лена уехала далеко и вышла где-то ближе к окраине города: там, где начинались тихие и симпатичные улочки с коттеджами.
Коттеджи все походили друг на друга, точно инкубаторские цыплята из-за чего здесь не мудрено было и заблудиться. Но она, видно, хорошо знала эти места. На главной улице уверенно свернула в проулок, вышла на другую улицу, от неё снова в проулок и потом на ещё одну улицу, где наконец и нашла нужный ей дом.
Позвонила. Дверь открыл пожилой мужчина в спортивных штанах, по пояс голый. Вид у него был не то помятый, не то ленивый. То ли он слегка выпил, и опьянение начинало оставлять его, то ли попросту устал.
Он вяло улыбнулся и, зевнув, пробормотал:
Проходи, Леночка.
В прихожей мужчина принял от неё пальто, как-то лукаво посмотрел ей в глаза и сказал:
Поднимайся наверх. Там Лёшка Пухлый и Родя.
И всё? спросила она.
У-ты, пуси!.. усмехнулся он. Не всё. Скоро подъедут.
Лена сняла обувь, по-хозяйски прошла на кухню, что-то выпила и уже на лестнице спросила его:
Новенькие будут?
Он из уборной крикнул:
Ну а как же!
Поднявшись на второй этаж, она зашла в комнату, где стоял большой диван, на котором сидели двое молодых парней. Один высокий, сутулый, лицом угрюмый и страшный, другой попривлекательнее, но очень толстый.
Парни пили пиво и о чём-то жарко спорили, но когда Лена вошла, сразу замолчали. Глаза у них сузились, а губы скривились в ухмылках.
Она села к толстому на колени и одной рукой обняла его за шею. Угрюмый встал и принялся стягивать с неё джинсы. Она не сопротивлялась. Толстый снял с неё кофту и лифчик. Она расстегнула ширинку у него на брюках и стала делать ему минет. Угрюмый по-мужицки грубо и властно овладел ею сзади.
Потом в комнату пришёл пожилой мужчина, который впустил Лену в дом, теперь совершенно голый, и они имели её втроём.
Вскоре они закончили, и она спустилась вниз. На кухне открыла холодильник и, достав бутылку минералки, долго и жадно пила. Обжигающе-ледяные капли проливались изо рта и скатывались по её дышащему жаром обнажённому телу на пол.
Когда приехали ещё двое мужчин, ей пришла смс-ка от Васи: «Буду возле универа в 21:00. Люблю». Ответ она набирала долго, потому что кто-то подошёл к ней сзади, упёр грудью в стол и вошёл в неё. Локти ёрзали по столу, руки не слушались, но она всё же написала: «Я тебя тоже люблю».
Этот кто-то вышел из неё, но появился другой. Потом её отнесли наверх и снова имели. Она еле дышала, глаза были мутные, губы дрожали. Казалось, что ей вот-вот станет плохо. Но нет один за одним выдохлись мужчины: сначала толстый, затем пожилой, за ним и «новенькие» попадали на диван и принялись курить. Последним сдался угрюмый.
А она лежала на полу, вся в мужском семени и ласкала сама себя. Вдруг затихнув, встала, сходила в душ, оделась и молча ушла.
А она лежала на полу, вся в мужском семени и ласкала сама себя. Вдруг затихнув, встала, сходила в душ, оделась и молча ушла.
В 21:00 возле университета её ждал Вася. Они погуляли. Лена была приветливой и очень нежной с ним. Ближе к одиннадцати он проводил её домой, а когда они зашли в подъезд, робко обнял и попытался поцеловать, но она вырвалась, мимолётом чмокнула его в щёчку и исчезла в своей квартире.
Мама смотрела телевизор, но когда Лена пришла, сразу выключила, ласково посмотрела на дочь и сказала:
Давай поужинаем. Я не ела. Тебя ждала.
Давай, мам.
Они пошли на кухню, мама накрыла на стол, а Лена взяла какую-то книгу и стала читать.
Леночка, потом почитаешь, взмолилась мама. Поешь нормально.
Надо подготовиться к завтрашнему семинару, с улыбкой ответила она.
Мама всплеснула руками и послушно умолкла.
Когда они поужинали, Лена вздохнула и сказала, закрывая книгу:
Пойду спать. Устала очень.
И, будто сонная, побрела к себе в комнату. Мама любящим взглядом проводила дочь и в очередной раз порадовалась, какая хорошая у неё девочка. Материнское сердце преисполнилось счастья, а депрессивная поволока в глазах немного рассеялась.
В шесть пятнадцать прозвенел будильник. Лена встала, посмотрела в окно, потянувшись и хрустнув косточками. Потом пошла в ванную, открыла воду и долго смотрела на себя в зеркало над раковиной. Она смотрела на себя прямо и равнодушно без какого-либо интереса.
Через четыре года Лена окончила университет и вышла замуж за Васю. Поступила в аспирантуру. В личной жизни тоже всё было хорошо.
Правда, Вася очень удивился, что Лена не девственница, но она так сильно на него обиделась за такой вопрос, что в дальнейшем это никогда больше не обсуждалось.
Как-то Васю насторожило ещё и то, что Лена очень уж опытна в интимных делах и в порывах страсти ведёт себя как-то на себя не похоже, но заподозрить её в чём-то он не мог и искренне порадовался, что ему так повезло с девушкой. Ведь она и красивая, и умная, и нежная. Во всём понимает мужа, во всём слушается его.
Единственная её слабость, думал он, книги. Ему ни разу так и не удалось отговорить свою молодую жену от поездки в библиотеку.
День рожденья
Или, Или! Лама савахфани?
Евангелие от МатфеяНаходиться дома было невмоготу. Его комната стала похожа на гроб.
Ему не хотелось быть в гробу, не хотелось быть мёртвым. Хотелось быть живым. Он вышел на улицу и сразу же направился в самое средоточие жизни центр города. И пусть обычно его привлекали места, где тихо и неторопливо, сегодня центр притягивал как никогда.
Поначалу к суетливому ритму центра города было трудно подстроиться. И всё же он подстроился.
Ведь он был музыкантом, а ритм для музыканта всё равно, что сердце. Сердце игнорировать нельзя, даже если это сердце опостылевшего города.
Центр снова не оправдал светлых ожиданий. Центр жил своей жизнью, а именно от неё от такой его жизни и страдала душа.
Небольшой городок советского типа почти сельские деревянные улочки вели к нескольким оживлённым кирпично-бетонным улицам и площади с потемневшим от времени памятником Ленина напротив здания городской администрации. Безликие серые коробки. Неуместные рекламные вывески на них. Торговый дом «Голливуд» «Всегда свежие продукты по смешным ценам». Парикмахерская «Гламур», ИП Коровушкина Ю. Ю. «Хотите стать настоящей королевой? Приходите к нам!». Развлекательный центр «Богема» «Внимание! Акция! Только один день! Распродажа конфиската!». Магазин «Грация» «Самая лучшая женская одежда европейского стиля для пышных дам». Ресторан «У Князя» «Дешёвое разливное пиво! Две кружки по цене одной!». Супермаркет «Медведь» «Требуются охранники». Салон красоты «Очарование» «В продаже женское бельё из Беларуси. Большие размеры!». Кафе «Майами» на двери грязный лист бумаги, приклеенный скотчем, с корявой надписью от руки «Возле кафе не блевать!!!». Городской Дворец культуры плакат «Приглашаем на праздничный концерт, посвящённый Дню города, Лейся, песня!. Выступает фольклорный ансамбль ГДК». Тот же самый плакат с развесёлым гармонистом красное лицо, чуб, торчащий из-под картуза на афише возле воняющей мочой автобусной остановки.
Да, как бы ни манил иной раз центр, его оживлённые кирпично-бетонные улицы, надежд он никогда не оправдывал. Было до тошноты муторно идти по колдобинам тротуара, по плитке, уложенной узбеками к прошлогоднему Дню города, и воротить взор от рекламы и магазинных вывесок, от разбитых дорог со стёртыми в протухшую серость «зебрами», от унылых пятиэтажных коробок, в которых живут люди. Да, люди!..