Чего зареваная такая, били тебя чтолича?
Да не били, мам! А в тюрьме мы посидели!
По нашим-то понятиям, это ж срам какой!.. в тюрьме оказаться. Раньше-то, кого и осудють хоть на две недели, так до чего ж это ужасным казалося! Чичиха всё вином подторговывала, и вот раз наскочили на неё, забрали и повели в тюрьму. Так все дворы провожали до конца деревни! Видишь, как было!.. Ну, а тогда пришли к нам вечером ребяты, девчаты, а мы си-идим И никакого настроения нетути. Вроде как оборвалося чтой-то в серёдке. А на первое мая Пришли мы с Динкой как всегда, на работу, а там музыка играить, народ разодетый гуляить! Мы домой скореича! Да дальними улицами, по заречью. Прибегаем, а мамка:
Что вы? Кто вас напугал?
Да мам, там же все праздник празднують, а мы в ботинках солдатских
Вот так-то и научила нас власть новая какие праздники праздновать, а какие нет.
Глава 10 И в барабане бегала, и вьюху тянула
Шёл мне уже двенадцатый год48. И всю зиму проработала я на фабрике, но не на той, что раньше, а у Бардюков Да были такие Бардюки, молодой и старый. Спросють так-то: «Ты у какого работаешь?» «Я у молодого. А ты?»» «Ну, а я у старого». Так вот я работала у старого, и платили у него рабочим хорошо. На бородке по сорок копеек в день, а на ческе по пятьдесят, и за эти деньги тогда можно было аж четыре аршина ситца купить. А трепачи и вовсе по рублю в день зарабатывали, двадцать пять в месяц корова столько ж стоила. Фабрика у старого Бардюка была большая, так за зиму я должно десять профессий сменила. И бородила, и костру трясла, и в барабане бегала, и вьюху тянула, и лябёдку крутила А лябёдки эти для прядильшыков были поделаны. Бывало, заправится тот пенькой, спрядёть небольшой кончик и зацепить за ролик. А на эти ролики ремень был накинут, он-то и соединял их с лябёдкой. Прядильшык пятится по просаду и прядёть. А просад этот дли-инный был, на цельный квартал, должно, но открытый. Навес делали только над вьюхой и барабаном, там хорошие, крепкие сараи стояли, с притворами, чтоб пыль вытягивало. И ходили в просадах по четыре прядильшыка, как дойдёть какой до конца просаду, спрядёть нитки, так и поколыхаить ими или крикнить. Тогда съемшык р-раз и сымить их с роликов. Сымить и в жом. Без жома нитки не сматывали, не-ет, обязательно через него пропускали. А был он сделан из то-олстых канатов и когда нитки через него протягивали, то на них ни костриночки не оставалося. Аж заблестять. Так вот когда съемшык срастить нитки с концом, который на вьюхе, то и крикнить нам:
Тяни!
Тогда мы и давай их наматывать на вьюху Что за вьюха Да была она всеодно как большая катушка. И вот крутим мы её, бывало, крутим, а спряденная нитка на нее и наматывается Конечно, трудно было раскручивать, но зато потом Как только намотаешь нитки на эту вьюху, сбросють её, стануть другую надевать, а мы сидим и отдыхаем. Но пряжа-то разная была, вот мы и наматывали какую на вьюху, а какую на барабан. Сбивался он из досок и величиной был нябось с нашу хату. Влезешь в серёдку, а там вал железный. Вот и держишься за этот вал, ступаешь по доскам да так и раскручиваешь этот барабан. Раз, другой еле-еле повернешь, а потом ка-ак разгонишь! Лятить, как молонья какая! Если вдруг упадешь, так все кости тебе переломаить. Поэтому так и налаживалися, чтоб не упасть. Да и по двое бегали. Если одна упадёть, то другая и затормозить сразу Да тормозили просто. Сейчас бяжишь-бяжишь, а потом р-раз, и назад ногами. Только дружно, а то Ну если я назад, а она вперед, что ж получится?.. Ну, конечно, в жару душно в этом барабане было. Пряжа-то как намотается на вицу, так дышать в нем станить нечем! Ну, а когда прохладно, можно было бегать. Другой раз как раскрутишь его, как махнешь, так прядильшык бягить со своими концами что есть мочи! Он же не бросить нитки-то? Вот и нясёцца с ними с того конца просаду. Да в одной руке две, в другой две И как только могли так бегать?.. И бяжать-то еще что-о!.. можно было, но ведь на бягу ишшо и нитки надо было сбрасывать с крюков, что по просаду были поделаны. Такое не каждый и мог, поэтому и бегали с концами молодые прядильшыки. Нитки-то вчетвером спрядуть, а одному, самому прыткому, и отдадуть. Ну, а если мы вовремя не остановим барабан, то и протянем их через жом, концы и уйдуть. Тогда съемшык как вскочить в барабан, как начнёть нас матом крыть! Ему ж теперича надо их назад отматывать, снова через жом пропускать Но на барабане нам отдыха больше было, чем на вьюхе. Его ж как махнешь сразу, так потом и отдыхаешь, пока новые нитки ни спрядуть, а вьюху Ту, бывало, крутишь-крутишь, крутишь-крутишь! Аж сердце чуть не выскочить.
И проработала я на барабане сколько-то, а ко мне и поставили в пару малого Рыжего, рябого. И всё он чего-то склабился. Как же я невзлюбила его! Вот и говорю раз ходателю:
Не хочу я с ним работать.
Не хочешь? улыбается: Ну, тогда иди клочки собирать.
Да это когда прядильшыки прядуть, то от них пенька на полу остается, вот и надо было ее подбирать. Дадуть тебе фартук, веник, ты и ходишь по просаду. Ну, подбирала я, подбирала, потом так-то нагнулась, а прядильшык взял, да и спустил нитку Ну да, нарочно. Как зацепилася она за волосы, как намоталися на неё! А во больно, сил нетути! Бросила я всё, да опять к ходателю. А он терпеливый был, добрый:
Опять тебе не угодил? смотрить и опять улыбается: Ну, тогда лезь-ка во-он на тот балган. Садись на него верхом и сиди. Весь день сиди и только смотри, как мы работаем. Согласна?
А это такая балка под самой крышей. Летом там жа-арко всегда было, а зимой сквозняки холодные гуляли.
Да-а, «согласна», говорю. Что ж я там делать буду?
Ну, тогда вот что я тебе скажу. Работа есть работа. Легко ли, тяжело, а привыкать надо. Что ж ты бегаешь?
Хороший ходатель был. С такими и работали, а с плохими не срабатывалися. Что ж, будут чтолича у него работать? Рассчитаются и уйдуть. А хорошо ж это разве, если от ходателя рабочие разбегаются? Вот я такая то когда костру трясла. Ну накричи он на меня, прогони, не приди я потом? Бародильшыца то за день так кострой заготится49, что та под шшеть подопрёть! Закричить, зашумить Как же ходатель меня прогонить? А мальчишек, которые лошадь на масленке гоняли, как же ты их прогонишь? Нешто сам мастер потом в погоншыки пойдёть? Не-ет, милая, так-то все и было связано. Лишних рук не держали, а с нужными поступали по-хорошему, а что сейчас говорять, что хозяева, мол, лиходеями были, злодеями Не знаю, много я где работала, а только раз один и попался Да расскажу, расскажу.
Пошли мы как-то с девчатами работать к Тетеричу. А про него говорили, что он крепко грубый, хоть и платить хорошо, деньги не задерживаить. И правда. Платил нам, как бородильшыцам, хоть работа и легкая была, кипы жмыхов льняных перебирать. Отломишь кусок жмыха, сотрешь им плесень с цельного и переложишь на другую сторону А покупали эти жмыхи для коров, телят. И была у этого Тетерича еще маслёнка, как раз рядом с нашим сараем палатка стояла и мужики в ней си-ильные работали И вот раз сунулся Тетерич к масленшыкам этим, да как заорал, заругался матом! А потом что-то и затих. И вдруг видим: как катится кубарем из этой палатки через порог, да ползком, ползком в сторону, а масленшык веревкой его лупить. Ну, покричал этот Тетерич, покричал возле палатки, поплевался-поплевался, да и пошел. Во, как Могли за себя постоять, у кого сила была! А над нами, девчонками, можно было и поиздеваться. Что ж этот Тетерич устраивал? Сейчас выйдить на балкон, позовёть нас из сарая, сунить своему сыну кнут в руки И было-то этому малому еще годов десять, должно Так сунить ему кнут, а он, паразит, как начнёть нас гонять по двору, как врежить-врежить этим кнутом по ногам! Бегаем с девками, прыгаем, как козы, а батя стоить на балконе и хохочить. Весело ему!.. А малый до тех пор нас гоняить, пока мужики из маслёнки ни выскочуть да ни начнуть ругаться. Ну, а потом повадился этот малый и в палатку к нам приходить, как что, и вотон. А посреди неё горкой семя льняное был насыпан, и вот как только начнёть нас гонять, а мы в это семя прыгать. Но в него-то как сиганёшь, так сразу и завязнешь, а малый этот сразу кнутом тебя, кнутом!.. Во, видишь, какой паразит был! Терпели мы, терпели, а потом и сообразили. Начал так-то нас гонять, а мы возьми да толкни на него кипу жмыхов. Загремели они на него Забился под ними, закричал, а мы подхватилися да бежать. И что уж с этим малым сталося, потом не слыхали, но к Тетеричу больше не вернулися, тут-то он нас и видел.
Так что были, были издеватели, но на нашей фабрике ходатели умели ладить как Серков, о котором я тебе уже говорила. Поставил он меня тогда к двум прядильшыкам бородильшыцей, а я, как на грех, и приглянулась одному. Так что ж, подойдёть, бывало, ко мне, возьмёть горсть пеньки еще не бородёной и пошел прясть. Он же опытный прядильшык был, мог и из такой А мне и легче, кон то мой растёть, могу я теперича и в обед отдохнуть подольше, и домой уйти пораньше. Ну, а потом начал он ухаживать за мной. Как обед и вотон. А раз пришел да как облапить! А я ж этого терпеть не могла! Как толкнула его от себя-то, да к ходателю. Ну, тот на него: