Единственный минус в нательных украшениях, продолжил он, смакуя мозг. Пару раз уже обжегся о распятия. Что же вы, любезный, ничего не кушаете?
Басараб воззрился на Сумрака.
Дак я за компанию просто, крякнул тот. Нет в сегодняшнем меню привычной пищи.
И он зашелся громким смехом, довольный своей же шуткой.
Чем же попотчевать вас, уважаемый? Басараб буравил его глазами-угольками.
Да я за день наелся, Сумрак отмахнулся. Бабка с первого этажа ругалась с электриком, мне этого дня на два точно хватит.
А, темные энергии, стало быть, понимающе произнес Басараб. Подвальник все ждал, когда бокалы наполнятся по второму кругу. Хотя, можно обойтись и бокалом Сумрака. Потому цепкие пальцы потянулись к нему, резко схватили. Подвальник снова вылакал содержимое почти до самого дна. Басараб с интересом наблюдал за мальчишкой. Немного взгрустнул о том, что все те, с кем он привык проводить время, остались далеко. Впрочем, обещали навещать, если охотники не доберутся до них прежде, чем те соизволят с визитом явиться. Времена-то не самые хорошие настали.
Он вот у нас кошек жрет, Сумрак указал на Подвальника и тот чуть не подавился.
Кошек? Басараб с жалостью посмотрел на мальчишку. Что же не крыс?
Подвальник снова заерзал на диване, мелкими глотками продолжая пить кровь.
Отчего людьми пренебрегаете? Это же прекрасный источник сил, полезных веществ и, что немаловажно, вдохновения на следующие свершения. К тому же, вкус плоти и крови куда приятнее.
Ему свежатинку подавай, Сумрак хлопнул Подвальника по плечу и мальчишка дернулся столько силы вложил. В подвале-то мясцо подгнивает, там даже овощи теперь не хранят.
Глаза Басараба вспыхнули. Он поставил блюдце на стол, отложил приборы.
Дражайший, мой холодильник всегда к вашим услугам! Ну а если пожелаете, то могу сопровождать вас на охоте. Действительно, давайте объединяться!
Подвальник сидел с кислой миной. Его выставили каким-то неумехой. Он, между прочим, однажды сожрал главаря местной банды. А это, на минуточку, больше ста килограмм живого веса, серебряные браслеты, которые жгутся, печатки на пальцах-сардельках и татуировка церкви на спине! Чтобы с таким справиться, много хитрости нужно и сноровки.
Когда с угощением было покончено, Басараб решил устроить экскурсию по квартире. Надо сказать, что все стены в ней увешаны картинами и вообще там имелось множество прочих предметов искусства. В спальне, где стоял гроб, у стены несколько холстов, не оформленных в рамы.
Поглядите-ка, Басараб с гордостью указал на синие и красные пятна на одном из холстов. Закат над Сеной. Подвальник и Сумрак переглянулись.
Сена, господа! сказать, что Басараб оскорбился, значит, не сказать ничего. Париж! Город любви, искусства и великих писателей.
Подвальник склонил голову набок, силясь разглядеть в пятнах что-то отдаленно напоминающее закат.
Писал в прошлом году, все никак руки не дойдут оформить как следует, Басараб мечтательно вздохнул, смахнул с холста несуществующую пылинку. Намереваюсь выставляться в Берлине, но ближе к зиме, сначала нужно закончить серию этюдов.
Сумрак задумчиво потер лоб, пожал плечами.
Ну, в Берлине, значит, в Берлине.
Что за Берлин такой, объяснил бы только кто. Наверное, нечто чудесное, раз Басараб так заливается.
Тут у меня дама в красном, Басараб подвел их к следующему холсту. Красное пятно на сером фоне. Молодой человек с восхищением смотрел на свое творение, даже не находя восторженного отклика у своих гостей.
Женщины, женщины просто неиссякаемый источник вдохновения, Басараб провел пальцем по пятну. Гости кивали, разглядывая один холст за другим. И везде размытые пятна, кляксы, снова пятна. Басараб гордо именовал подобное абстракционизмом, вкратце даже поведал что это за зверь такой. Оказалось, не зверь вовсе, а направление в искусстве, воспевающее отказ от изображения реальных предметов. Подвальник думал про трехцветную кошку, Сумрак просто чесал затылок, делал вид, что все понимает. Но едва оказавшись за пределами квартиры нового соседа, только лишь на небе занялся рассвет, гости с облегчением вздохнули.
Слово-то какое! Сумрак покачал головой. Абстра, абстра-чего-то-там.
Угум, согласился Подвальник. Страшное слово. Пострашнее егошнего имени будет. Басара-а-аб!
И они вдвоем покатились со смеху. Сумрак остался под лестницей, отдыхать от насыщенного вечера и переваривать новую информацию, Подвальник же вышел на улицу, постоял недолго на крыльце, глядя на небо.
Художник, тьфу! От слова «худо жить»!
Мальчишка подошел к двери подвала, остановился перед семью ступенями, ведущими в сырой мрак.
Р-р-раз ступаю как князь! одна ступенька позади. Возможно, абстракционизм был для мальчишки чем-то непостижимым, но вот про князей он слыхал.
Два-а-а за-кру-жи-лась го-ло-ва!
Еще один прыжок. Подвальник разулыбался.
Три-и-и жо-пу подотри! он гыгыкнул. Более высокой рифмы не нашлось за все время существования считалочки, но кому какое дело, если ему очень весело?
Четыре сожру тебя в квартире! Пять!
Снова прыжок.
Уже иду искать! Шесть! Опять хочу есть!
Осталась последняя, седьмая ступенька.
Семь уже дома я совсем!
Мальчишка прыгнул в темноту, а дверь за ним захлопнулась сама по себе.
Доброго дня, соседи! радостно поздоровался Басараб, выйдя из подъезда и увидев Подвальника вместе с Сумраком на скамейке у крыльца. Октябрьское солнце, кажется, Басарабу не было помехой.
Чёй-та вы, товарищ художник, на улицу выперлись? Не боитесь в головешку превратиться? Подвальник хитро ухмыльнулся. Он за свое существование немало вампиров повидал, но таких недальновидных и отважных не встречал. Им бы все по темным углам прятаться да шипеть на остальных.
Солнцезащитный крем и иммунитет от папеньки, любезный, Басараб улыбнулся во все тридцать два клыка, поправил широкополую шляпу и раскрыл зонтик. Он у меня целую страну в ужасе держал, а это дело ответственное, только ночью промышлять не получится.
Так уж и целую страну? недоверчиво протянул Сумрак.
Вот мы и нашли тему для обсуждения на следующем званом ужине, Басараб достал из кармана пальто мундштук, сигареты. Собственно, почему бы нам на грядущей неделе его и не устроить?
Выперлись-то чаво? повторил Подвальник, высматривая хоть какую-нибудь кошку.
Краски подкупить нужно, Басараб закурил, выдохнул сизый дым. Замечательная погода, не находите?
Дверь подъезда хлопнула и на улицу вышел долговязый юноша с копной кудрявых волос.
Барашка, привет! Подвальник помахал ему. Юноша кивнул, подошел поближе. Басараб оглядел Барашку с ног до головы, протянул руку.
Неуловимый сосед, вампир слегка задрал подбородок, глядя на нового знакомого сверху вниз. Как поживаете?
Барашка неопределенно пожал плечами, снова кивнул.
Он у нас не разговаривает, Сумрак почесал нос. Басараб с интересом смотрел на Барашку.
Не желаете ли присоединиться к нам за ужином на следующей неделе?
Юноша, одетый в брюки со стрелками и сюртук с посеребренными пуговицами, задумался. Снова пожал плечами, мол, можно, отчего нет, затем махнул рукой и неспешно пошел вперед, завернул за угол дома. Скрипнула калитка.
Почему молодой человек отмалчивается? поинтересовался вампир, провожая любопытным взглядом фигурку Барашки.
Да как-то не спрашивали, Сумрак почесал за левым ухом.
Дабы избежать казусов с подбором меню, Басараб посмотрел на тучного мужчину. Поинтересуюсь: чем питается, э-э-э, Барашка?
Поди разбери евонный рацион, хмыкнул Подвальник. Ни разу не видел, что он жрет кого-то.
Сдается мне, что он призрак, Сумрак откинулся на спинку скамьи. Ибо!
Он поднял вверх указательный палец.
Малец намертво к дому привязан.
Интересно, интересно, пробормотал Басараб. А вы, господа?
Где хошь могу шататься, Подвальник шмыгнул носом. Ничейный я и домище мне не указ.
Та же ерунда, поддакнул Сумрак.
Вы кочевые, стало быть, нараспев сказал вампир. У нас так много общего. Что же, пора мне. До встречи.
Он медленно пошел в сторону автобусной остановки.
Выпендрежник какой, а на автобусе катается, Подвальник сплюнул на землю.
Дак может добычу намечает на будущее.
А-а, и то правда, промычал Подвальник.
Дом, который считали своим постоянным обиталищем Подвальник и Сумрак, осыпался старой штукатуркой и во многих квартирах пахло плесенью. Потолки высоченные, окна огроменные. Когда доходило до ежегодной весенней уборки, то у тех, кто собирался эти самые окна мыть, случался приступ мигрени. Сколько работы и потерянного времени! Поскольку не каждый жилец мог похвастать чистыми стеклами, просто занавешивали тяжелыми шторами, пыльным тюлем и старались не смотреть на них. Подвальник немного слукавил, когда сказал, что Барашка привязан намертво к дому. Вернее, не только к нему, но и к запущенному дворику, куда вела железная калитка, приваренная к кованной оградке. Во дворике высаживали цветы, следили, чтобы на клумбы не бросали окурки, любовались цветущими каштанами, когда после суровой зимы приходила теплая весна. Но до весны еще далеко, только недавно осень разгулялась как следует, дворик оделся в багряное и золотое. Потому зашторенными окна становились ближе к моменту, когда сгущалась темнота. Подвальник никому не признавался, но сам любил пошататься по дворику, поглядеть на людей и приятелей из других домов. Жители дома вызывали полицию, жаловались на гогот, улюлюканье, завывания, да только статные люди в форме разводили руками, мол, нет никого. Подвальник тогда страшно оскорблялся: раз не видите, то незачем говорить, что никого нет. Есть, есть! Вот как такой «никого» вцепится в горло, сразу все сомнения исчезнут.