Он говорил слегка нервно, возбужденно, готовый в любую минуту прослезиться, и все пытался подобрать слова, для того, чтобы передать дочери как же прекрасна жизнь, как она удивительна, если не превращать ее в место собственных страданий, в юдоль скорби, а увидеть совершенно с иной стороны. С той, с которой он никогда раньше не умел этого делать, и потому ему так жадно хотелось этим поделиться.
Я жалею о том, что раньше никогда не думал, сколько в мире на самом деле интересных возможностей: для радости, развития, роста, изобилия, удовольствия. Жалею, что жил размышлениями, а не действиями, что не совершал каких-то юношеских безумств.
Папа, дочь снова улыбнулась. Кажется, это называется «кризис среднего возраста». И он хорош тем, что помогает пересмотреть всю свою жизнь и начать жить иначе. Так что, наверное, это очень хорошо, что ты едешь в путешествие. И все, о чем ты говоришь вполне осуществимо. У тебя впереди для этого просто куча времени.
Он судорожно сглотнул и тоже улыбнулся ей в ответ.
Я не буду тебя задерживать. Ты, наверное, спешишь. Он понимал, что разговор дается ему невероятно тяжело, и вряд ли он сможет сдерживать себя дальше, чтобы не разрыдаться или не впасть в истерику. Вот бумаги, я подробно расписал в них что и как. Глянь на досуге, когда будет время. И здесь он тоже все рассчитал, зная, что дочь вряд ли будет открывать их без необходимости, сунув в бардачок машины и просто забыв о них до поры до времени.
Она поспешно доела суфле, потянулась поцеловать его через стол:
Папочка, я очень рада тебя видеть, но мне и правда надо бежать. Спасибо за чудесный вечер. Взяла бумаги и махая ему рукой, быстрым шагом пошла к выходу из ресторана, на ходу набрасывая плащ.
Он расплатился по счету и отправился в сторону той же двери, медленнее, чем она, задумчиво и не спеша. Выйдя за порог, он поднял голову на усеянное звездами небо, вдохнув прелый и плотный воздух летнего вечера. Постояв так минут десять и не опуская головы, он также медленно шагнул на проезжую часть. Оставалось пятнадцать минут до ее прихода и чуть больше одного дня до
1
Тупой и резкий удар опрокинул его навзничь. «Любоваться звездами бывает опасно», мелькнуло у него в голове перед тем, как он потерял сознание. Серебристый джип, свистя тормозами скрылся за поворотом, даже не сбавив скорости.
«Все логично. И правильно. Быстро. Просто. Нелепо», он продолжал мысленно разговаривать с самим собой, хотя это и казалось абсурдом.
А смерть когда-то бывает красивой и целесообразной? голос рядом казался очень знакомым.
Он повернул голову, картинка вокруг задрожала и покрылась мелкой рябью, словно поверхность воды. Пытаясь ее рассмотреть, он вглядывался одновременно во все, что его окружает и механистично и совершенно спокойно отмечал след от джипа, свое тело возле входа в ресторан, и невнятную тень, которая превратилась в высокого статного юношу с переменчивым и неуловимым лицом. Теперь он понял, что именно его он встречал у своей кровати каждый вечер.
Ты пунктуален. И я не знаю, какой бывает смерть. Мне не с чем сравнивать. Я так понимаю, что теперь пришло время узнать это на себе?
Примерно так. Он смотрел на своего новоприбывшего с некоторым интересом.
Почему я еще думаю и говорю? На этот вопрос ты можешь ответить?
Я сказал, что ты умрешь, но я не сказал, что все для тебя закончится и прекратит существовать. Это разные вещи.
Что они делают с моим телом? Пока они говорили, подъехала скорая. Один из врачей выносил носилки, второй в это время ставил ему капельницу.
У тебя еще прощупывается пульс, ответил он. Слабый, но всё таки есть.
Я вернусь обратно? он обрадовался, как ребенок, возможности, что это путешествие может иметь билет в обратный конец.
Это вряд ли. Юноша прикурил сигарету и стал пускать аккуратные фактурные кольца дыма в воздух.
Как ты можешь курить, если не имеешь тела? Он вспомнил зыбкое облако дыма, которое иногда слегка мерцало около него по ночам, будучи еле видимым.
Я не могу. Это мои воспоминания о том, как я это делал, когда был жив.
А ты был? Неожиданный поворот. Ему хотелось расспросить парня поподробнее, но скорая в этот момент рванула с места, включив сирену на полную мощность. Пойдем скорее, я хочу узнать, куда меня повезут.
Почему я еще думаю и говорю? На этот вопрос ты можешь ответить?
Я сказал, что ты умрешь, но я не сказал, что все для тебя закончится и прекратит существовать. Это разные вещи.
Что они делают с моим телом? Пока они говорили, подъехала скорая. Один из врачей выносил носилки, второй в это время ставил ему капельницу.
У тебя еще прощупывается пульс, ответил он. Слабый, но всё таки есть.
Я вернусь обратно? он обрадовался, как ребенок, возможности, что это путешествие может иметь билет в обратный конец.
Это вряд ли. Юноша прикурил сигарету и стал пускать аккуратные фактурные кольца дыма в воздух.
Как ты можешь курить, если не имеешь тела? Он вспомнил зыбкое облако дыма, которое иногда слегка мерцало около него по ночам, будучи еле видимым.
Я не могу. Это мои воспоминания о том, как я это делал, когда был жив.
А ты был? Неожиданный поворот. Ему хотелось расспросить парня поподробнее, но скорая в этот момент рванула с места, включив сирену на полную мощность. Пойдем скорее, я хочу узнать, куда меня повезут.
Центральная областная больница, ответил его спутник, не трогаясь с места.
Голубая с колоннадой по фасаду?
Именно так. И если ты сейчас хорошенько ее представишь, то мы можем оказаться там раньше, чем скорая.
Он изо всех сил зажмурился, пытаясь вызвать в памяти здание больницы, в которой он, волею судеб, несколько раз бывал. Но миллион вопросов одновременно врывались в его голову и требовали ответа. И еще он чувствовал себя прозрачным для всех звуков и света; они проходили сквозь него, словно волны, какими-то непонятными приливами и отливами цепляя все его существо так, что он вливался в них непостижимым резонансом и словно дрожал в унисон вместе с ними. Наверное, так чувствует себя человек без кожи остро, ярко и так сильно, как только это возможно, ощущая мир вокруг себя. Парадокс этого состояния был в том, что именно сейчас он чувствовал себя еще более живым, чем при жизни.
Хватит танцевать. Просто представь больницу. Незнакомец прервал ход его мыслей.
Танцевать? Я разве делал что-то подобное?
Ты идешь по волнам, которые тебя окружают, а не формируешь те, которые нужны тебе.
Эмм Прости, конечно, но я всего пять минут, как умер. Я попробую еще раз. Что-то стало подсказывать ему, что юноша не такой тертый калач, как ему казалось с самого начала. Он был уверен, что у его кровати каждый вечер стоял рок, сила, владеющая судьбами, в конце концов какой-нибудь посланец с небес, чья работа провожать умерших или вершить правосудие после смерти. Дело, однако, принимало совсем иной оборот. И парень казался ни тем и ни другим, а, подобно ему, застрявшим там, где ему быть не пристало. Но это потом. Он обо всем расспросит его потом. А сейчас он снова зажмурился, и попробовал представить больницу. И на этот раз у него получилось.
Приемный покой был переполнен. В коридорах сидели и лежали люди, кто-то постанывал, держась за живот, у кого-то голова была перемотана грязной тряпкой с подтеками крови. Он вдруг почувствовал, как что-то резко поддернуло его вверх, пространство вокруг закачалось и поплыло. Его спутник приблизился к нему вплотную, и он ощутил исходящую от него тревогу.
Дефибриллятор, скупо произнес он, но что-то выдавало его волнение.
Рывки продолжались и он снова зажмурил глаза, чтоб остановить крутящуюся перед глазами карусель. Хотя все внутри него ликовало. Они вытащат его. Они вернут его обратно!!!
Тебе нравится идея провести оставшиеся дни своей жизни в виде овоща?
Стоп! Логика, его хваленая логика тут же начала выстраивать в его уме новые цепочки смысловых связей. «Оставшиеся дни» значит они все таки есть. Парень врал. Или, как минимум, не знал всего. И он явно нервничает. Как много своего смысла мы вкладываем во все, особенно там, где трудно дотянуться до истины. Безликая и всесильная фигура смерти оказалась встревоженным нахохлившимся цыпленком. Но остается тогда всего лишь один вопрос: «Для чего?»
В эту минуту толчки ослабли. И вовремя. Он почувствовал, что злится, раздуваясь и превращаясь в небольшой вихрь, вырываясь из чужих стонов, волн боли, отчаяния и безнадежности, которые поначалу так плотно окружили его.
«Для чего?» он произносил это, как грозный вопрос внутри себя, но парень все понял. Он стал неуловимо таять прямо у него на глазах. Еще секунда и он метнулся к нему и прижал его в углу у входа насколько это слово могло быть вообще уместно. Не имея привычного тела, он весь представлял собой в ту минуту сплошной разъяренный комок воли. «Для чегооооо?» прорычал он.