А Аэлита бы ему объяснила, терпел, терпел (ты же не суд эксперт, чтобы делать выводы о его состоянии на данный момент), да не вытерпел в итоге Олдбой такой своей дискриминации с твоей стороны, с вмешательством в его личное пространство, и был таков, но сейчас на всё это нет нисколько времени, и она поспешает Репера тем, чем может.
Везде стоят камеры, и если в последствии возникнут к тебе вопросы, то они укажут на твою непричастность к случившемуся с Олдбоем. А так ты можешь быть обвинённым во вмешательство в чужую частную жизнь и тем самым поставить на себе и на своём будущем крест. Сам знаешь, что обвинение в нелояльности, самое катастрофичное для индивида. И, пожалуй, Аэлита нашла нужные слова, чтобы заставить Репера начать двигаться.
Да, это так. Соглашается Репер, начав подниматься из-за стола. Но тут он вдруг наталкивается на лежащее под головой Олдбоя меню и это заставляет его замереть на полпути к выходу на ноги. Здесь Репер тратит одно лишь мгновение на принятие решения, и как только оно принято, то он резким движением выдёргивает из-под головы Олдбоя меню, на котором тот перед своим падением выводил и вывел одно слово.
Стряпчий. Прочитав это вписанное в меню слово закорюченным шрифтом, с тайной завершённостью и посланием, Репер задался вопросом. И кто это?
А у Аэлиты на всё про всё ответ один. Потом будешь задаваться вопросами, сейчас на это нет времени. И Репер с ней согласен. И он, скомкав меню уже на ходу, убирает его в карман своего пиджака и, не оглядываясь по сторонам, мало что и кого видя перед собой, а имея перед глазами лишь одну цель поскорей покинуть это заведение, чуть ли не впопыхах, быстрым ходом движется в сторону входных дверей. И как это всегда бывает в вот таких случаях, когда тебе крайне нужно поспеть выйти, а все остальные, ты более чем уверен, могут и подождать, то все те, кто может подождать тебя точно, из принципа, а чем я хуже, не считают нужным подождать, когда ты пройдёшь быстро, а встают на твоём пути специально, чтобы тебя не пропустить. И как итог, Реперу приходится своей настойчивой упёртостью и напором на чужие плечи и спины доказывать всем тута, что ему более нужно и необходимо выйти отсюда первым.
А те люди, кто встал на его пути, всё равно считают себя в большем праве быть первым в сторону выхода, хотя бы потому, что они давно здесь стояли и были значит ближе к выходу. И они об этом молчать не собираются, а с эмоциональным и нервным накалом, с использованием патологически нездоровых неуместностей в сторону Репера, ничего не имеющего общего с тем, что они на его счёт тут надумали высказывать на повышенных тонах, начинают задевать его. А Репер, хоть и спешит, тем не менее, он не может мимо пройти всякой несправедливости, особенно если она высказана на его счёт. И он со своей стороны живо кулаком в бочину кому придётся доказывает, как тот на его счёт был не прав.
И за всем этим Репер и не замечает сразу, как он оказывается на мостовой на выходе из забегаловки, в чью сторону он неблагодарно смотрит и специфическими жестами рук показывает тем, кто там стоял в дверях, как он их видит через призму языка глухонемых. Мол, на вас в падлу и языка живого тратить, так что вот это держи.
А его противник в дверях пошёл ещё дальше в своём противостоянии с Репером. И те два олдбоя, с кем так резко столкнула Репера судьба в дверях, взяли и громко захлопнули прямо перед его глазами двери забегаловки, как бы показывая ему, что им глубоко до одного места и плевать на него. Мы тебя знать не знаем и не хотим знать, вот так пренебрегая тобой.
И теперь Репер стоит оглушённый этим звуком своего выдавливания из одной части этого мира, с помещением в нём своего порциума. И хотя он и сам стремился оттуда выйти, ему почувствовалось как-то неудовлетворительно и ненастно в себе, Репер почему-то ощутил себя ограниченным этими дверьми, закрытыми перед ним. Наверное, я очень чувствительно настроен ко всякому проявлению ограничений и несвободы. Подумал Репер, глядя на закрытые двери забегаловки, затем он обращает внимание на себя и на своё нахождениеКак оказывается, на самом краю мостовой, в буквальной близости от проезжей части.
Ещё не хватало под машину попасть. С усмешкой спохватывается Репер, разворачиваясь лицом к проезжей части и Гонщик, твою уж мать. Вылетает из Репера вместе с содержимым рта, после того как с ним по касательной сталкивается мотоциклист. А дальшеА дальше каждый из них поехал в разные стороны, и единственное, что их объединяло они поехали не на своих двоих.
Ещё не хватало под машину попасть. С усмешкой спохватывается Репер, разворачиваясь лицом к проезжей части и Гонщик, твою уж мать. Вылетает из Репера вместе с содержимым рта, после того как с ним по касательной сталкивается мотоциклист. А дальшеА дальше каждый из них поехал в разные стороны, и единственное, что их объединяло они поехали не на своих двоих.
Глава 6
Нокса и его тесты.
Вас не мучают неправильные пищевые привычки? обращается с вопросом к молодому человеку (фиксация на его ограниченности по возрасту, конечно, недопустима в общих случаях, но сейчас не общий, а частный и мотивированный на его успех случай), претенденту на личность в одной из сфер востребованности, сидящему, сперва можно сказать, на стуле, затем, через стол, и как итог, напротив, не менее чем он развитый к росте, зрелости и качественной представительности человек с именем Нокса. Кто, занимая место и как видно, пока что своё за этим столом, в этом, пронизанным значимостью и холодной высокомерностью кабинете, в выполненном хайтековом стиле, имеет перед этим молодым человеком большую значимость, что для себя это итак ясно, а вот для тех, кого стоит спрашивать и кто стоит за всем этим благоустройством события, а изначально построения архитектуры строения этого небоскрёбного здания (его идей и затем самого монументального воплощения их), где расположился этот кабинет, то это даже не спрашивается.
А молодой человек, пребывая здесь в качестве претендента на зачисление на одно из мест в этой организации, которую представляет Нокса, кем он и был вызван сюда, для своего тестирования, принимает всё как есть.
А по мне разве не видно? вопросом на вопрос отвечает молодой человек. И Ноксе может и видно, что видно по мнению молодого человека, но ему хочется слышать, а не видеть ответ на свой вопрос очевидности.
Значит, настаиваете на том, чтобы я привлёк к вашему узнаванию логику. Делает неожиданный вывод Нокса. А логика, между тем, инструмент не нашего миропостроения и понимания. Им пользовались устроители, даже не прошлого, а запрошлого мира. А мы ставленники новой реализуемости себя, и наш инструмент меры и сшитья этого мира произвол. И как, я надеюсь ты понимаешь, не в клишированном значении себя. А кто понимает, тот ближе к реализации себя ставленником высшего приоритета. Здесь Нокса делает задумчивую паузу и поднимается на ноги, чтобы пройти к панорамному окну и сделать вид, что из него смотрит, тогда как чего он там ещё не видел нового, если каждый чуть ли не день здесь, в этом кабинете, бывает, и пока не занял своё место, смотрит мимоходом в это, даже не окно, а на панорамный вид, открывающийся из самого высокого окна этого высоковысотного и высокомерного здания.
А вот для чего Нокса решил сделать такой вид, то на ум приходит только одно дать пространство для манёвра мысли молодого человека, сидящего в гостевом кресле. А пока молодой человек, претендент на прежде всего внимания Нокса, перебитый на мысль его выходом из-за стола, пытается сообразить, что от него сейчас ждут ответа на вопрос Нокса или молчания, Нокса своим заявлением ставит точку в этой его дилемме.
Вижу необходимость обрисовать объективность необходимости и присущие принципы построения уже существующей реальности, а не как пытаются осторожничать, называя всё сейчас происходящее только предпосылками к этой новой реальности. Заговорил Нокса, принявшись прогуливаться вдоль панорамного окна. И такие эффектные и на многие мысли наводящие виды Ноксы на фоне внизу и очень далеко лежащих сказочных земель Средиземья, а лучше Океании, как воображается молодому человеку, замершему во внимании к этой фантастической картине, с макушками зданий домов из этих земель выделяющихся и где-то вдали видно русло реки, уходящей прямо в заоблачность небес, наводят на те самые мысли молодого человека, к которым его и хотел подвести Нокса, выйдя сюда, к панорамной картине мира во вне, а не к обычному окну. А именно: Нокса один из тех немногих, кто уж точно не все, и кому доступно столько многого, что могут себе, даже не позволить, а этим могуществом сродни вселенского, наделены только избранные единицы.
А вот теперь, когда всё это знание Ноксы, как не самого простого могущественного человека, обрушилось пусть лучше будет на не совсем окрепший ум молодого человека, то и его понимание молодым человеком должно качественно изменится. И Нокса, искоса поглядывая на своего слушателя, кому итак столько уже с его стороны дадено он избран из огромного числа претендентов на выбор, приближен к нему и теперь ему раскрываются многие тайны, на которых зиждется это мироустройство и бывает, что ломается, всё же даёт тому немного больше времени, чем при обычном разговоре, чтобы он осознал всю величину этого момента Нокса с расстановкой акцентов на знаковые места, неспешно ведёт своё введение в дисциплину тайн человеческих и нечто больше от них и от другого.