Дома все поглощены были сборами. Мама как всегда старалась предусмотреть всё, что может потребоваться мне для обустройства самостоятельной жизни. Из посуды согласился взять только по одной кружке, тарелке и миске. Кастрюлю тоже одну только согласился взять. Уверял родителей, что видел в доме и кружки и вёдра и чугуны разных размеров и сковороды. Но мама даже тазик небольшой эмалированный заставила взять. Переживая, что мне не в чем будет и ноги помыть и вообще помыться. Доказывал, что видел в сенях большой таз оцинкованный с ручками, но это не помогло Мама утверждала, что не известно, что до этого было в том тазу, а мыться следует в чистом. Бабушка в основном переживала за то, как я буду сам себе еду готовить. И смогу ли увезти за один раз достаточно продуктов, чтобы не голодать. Денег с собою постарались дать побольше, а я и не отказывался, потому как и сам ещё не понимал, как сумею устроить свой быт.
Договорились, что родители постараются побыстрее продать хату, мама рассчитается с работы и будут упаковывать вещи для перевозки. Удивляло, что больше всего переживаний у неё было из-за того, что придётся оставить работу. Ей на врачебно-трудовой комиссии присвоили вторую группу инвалидности по общим заболеваниям, и она вообще могла не работать. Но новая работа инспектора кадров, так её увлекла, так понравилась, что она даже переживала, как продолжит её дела, тот кого назначат на это место.
В колхоз заявился после обеда, и главный агроном познакомил меня с бригадиром первой бригады. Звали его Павел Михеевич. Это был высокий, подтянутый мужчина возрастом лет пятьдесят. Разговаривал он медленно, веско, как бы взвешивая каждое своё слово. Он объяснил, что мы с ним почти соседи, и чтобы завтра в половине седьмого я был готов идти с ним по территории бригады. Будем давать наряды колхозникам, трактористам и ездовым на работы, заодно и познакомлюсь с селом, с людьми и с бригадой.
Необходимость подобного обхода была мне не понятной. В нашем районе в колхозах, люди сами являлись с утра в бригадные станы, в тракторные отряды, в гаражи и в мастерские. Из рассказов старших знал, что раньше, при Сталине у нас начальники тоже спозаранок ходили по хатам и в буквальном смысле выгоняли людей на работы. Выгоняли грубо, не вникая в ситуацию. Заливали огонь в печи, если хозяйка не успела приготовить еду, и малые дети на весь день могли остаться не только в холоде, но и без еды. Но ведь теперь сталинские жестокие меры осудили и партийных органах и на лекциях об этом говорили. Боялся, что мне теперь предлагают участвовать в подобных притеснениях.
К счастью всё оказалось гораздо проще. По пути Павел Михеевич показывал, в каком доме кто живёт. Пояснял, что животноводам, шофёрам, рабочим мастерских, начальникам и специалистам давать наряд на работу не приходится. И в эти дома заходить не следует. Заходили только к ездовым, к трактористам и колхозникам, занятым на разных работах. К моей радости вели мы себя в этих домах вполне пристойно и вежливо. Здоровались, бригадир почти в каждой семье спрашивал у того кому собирался поручать запланированную на этот день работу, какое у него самочувствие, как здоровье. Если знал, что в семье болели дети, то спрашивал и об их здоровье и интересовался, не хочет ли хозяин или хозяйка, остаться дома для присмотра за заболевшим. Мне даже показалось, что во вчерашнем разговоре со мною и с главным агрономом бригадир выглядел гораздо официальней и даже строже. А здесь со своими подчинёнными он вёл себя как добрый и заботливый друг или даже родственник.
Через полторы недели таких походов я не выдержал и поинтересовался у бригадира, зачем мы ходим с ним по дворам. Ведь в других местах такую практику давно отменили. А колхозники, заинтересованные в выработке обязательного минимума выхододней сами исправно являются на бригадные станы, и там получают разнарядку кому и чем следует заниматься.
Павел Михеевич ответил:
Знаешь, мне такое кажется не правильным. Так я сразу же прикидываю, что у меня получится выполнить из запланированного, а что следует отставить.
Так ведь если бы они сами, приходили на наряд, было бы тоже самое.
Тоже да не то! Тогда и прихворнувшая явится, в надежде найти, что полегче. И наоборот, дома какая решит остаться по своим делам, в то время как мне позарез побольше людей потребуется. А так я по ходу всё вижу и сразу прикидываю, что и как.
А почему ж в нашем районе, ни один бригадир, если нет неожиданной и срочной работы, не ходит по дворам?
Не знаю как у вас там. А мы так привыкли. И людям это больше подходит. Я тебе даже вот что скажу, ты не перечь, а постарайся уловить в чём преимущество такого подхода. Меня ведь скоро председателем сельсовета поставят. Тебя специально взяли, чтобы на моё место назначить. Так ты не вздумай сразу менять всё. Присмотрись, взвесь и обязательно убедишься, что так оно лучше.
Морозы пришли рано. Поля покрылись снегом, а на дорогах накатались зимники. Заказал на почте телефонные переговоры с мамой. Она подтвердила, что к переезду у них всё готово. Сказал, чтобы на следующий день ждала меня утром с машиной. Из колхоза выехали в половине пятого, чтобы было побольше времени на погрузку. Грузиться помогали все родственники. Загрузили всё, что наметили брать очень быстро. Бабушка с мамой должны ехать до Воронежа поездом. Он и на Пасеково останавливается, но там он стоит мало, и бабушка могла не успеть залезть в вагон. Поэтому мама договорилась, чтобы их отвезли в Митрофановку, там и перрон выше и поезд стоит дольше.
В Красный Лог приехал к вечеру. Вещи помогли выгрузить Сашка колхозный инженер, и Настя зоотехник, с которыми я уже успел подружиться на почти ежедневных посиделках у главного агронома. Как только кузов освободили, попросил шофёра быстрее отвезти меня до Двориков, чтобы поспешить в Воронеж. Потому, что мама и бабушка уже должны были ждать меня на вокзале. До вокзала добрался в десятом часу. Родителей нашёл быстро. Бабушку мама уложила на диван с высокой спинкой в зале ожидания. Вещей у них с собою не было никаких, только продукты. Но мама успела покормить бабушку в буфете горячей сарделькой и кофе с булочкой. И несмотря на её сопротивление сводила ещё и в туалет. Поэтому ожидали они меня почти без волнения.
Я знал, что некоторые водители такси, из тех, что стоят на привокзальной площади соглашаются отвозить пассажиров и за пределы города. Толик Черных рассказывал, что они так не раз ездили из Воронежа к себе в Липецк. Только чтобы меньше платить собирались вчетвером. Вышел на площадь, попытать счастья с такси. И обратил внимание, на стоящую в сторонке у сквера большую черную машину ЗИМ, водитель которой как бы даже поманил меня рукой. Подойдя к ней, спросил у водителя, не сможет ли он отвезти в село Красный Лог меня и моих родителей. Водитель, оказалось, знал это село и даже бывал там несколько раз летом. Прежде чем согласиться он спросил много ли у нас собою вещей и поместятся ли они в багажник и салон. Потому, что втроём мы и так много места займём. Когда он назвал стоимость его услуги, я очень обрадовался, потому как предполагал, что таксисты потребуют гораздо больше. А тут ещё и машина шикарная. Такие ведь правительственными считались.
Приехали в село глубокой ночью. В доме было довольно прохладно. Пока со специалистами заносили вещи при разгрузке грузовой машины настудили в нём Хотел разжигать печку, но родители заявили, что очень устали с дороги, разберут узлы с постелями, постелют перины, укроются потеплее и будут спать до утра.
С бытом, на мой взгляд, не было никаких проблем. Угля и дров у хозяйки было запасено вдоволь, и она согласилась продать их нам. Плита была на две конфорки и мама с бабушкой успевали приготовить на ней всё, что нужно было для еды, и воду для стирки или купания. Русскую печь вообще не топили, потому как и от плиты тепла хватало. По дому ходили в лёгкой одежде и в носках. Так как в обоих комнатах была не привычная для нас доливка1, а настелены деревянные крашенные полы. Мама ещё и дорожки наши дерюжные постелила везде. Воду брали с колодца напротив соседнего дома. Я заранее наполнял водой выварку, таз большой хозяйский и ведро питьевое. Так, что родителям не было никакой необходимости самим идти по воду.
Но мама с бабушкой постоянно твердили о неудобствах. Старые ржавые и продырявленные вёдра при переезде забирать не стали. А теперь не в чем было и дрова, и уголь приносить для печки, и даже мусор выносить из дома. Хорошо хоть веники забрали. И поддувало в печке здесь оказалось гораздо уже, и нашим совком не получалось золу и шлак из него выгребать. Приходилось ладонью это делать. И уснуть по ночам им не получалось. И даже солнце не с той стороны в этом селе встаёт и заходит не туда. Считал такие причитанья мелочными и даже глупыми.