Но мозг того, кому были адресованы эти слова, уже отключился. Единственное, что он мог воспринимать девичье тело, от которого его отделяли сантиметры расстояния и тонкая почти прозрачная ткань. Иван решил дотронуться до него, чтобы убедиться это не мираж, и погладил руку Агнешки выше локтя. Девушка убрала его пальцы, но не отодвинулась.
Ты, Ваня, очень тяжёлый, не в смысле веса, а в смысле отношений, сказала она и сама взяла его ладонь. Так нельзя. В отношениях должна быть лёгкость. Польские парни это понимают, а русские нет.
Она продолжала что-то рассказывать, сжимая руку Ивана, и не замечала, или делала вид, что не замечала, как вторая рука парня ласкала её волосы, шею, плечо. И только когда сброшенная бретелька уронила ночнушку и оголила грудь, Агнешка шепнула:
Холодно, и скользнула под одеяло.
Иван, хоть и не ждал такого развития событий, без промедления оказался рядом, продолжив руками, губами ласки неожиданно доступного женского тела, которое с жадностью откликалось. Сосок, миг назад бывший мягким, как переспелая ягода, стал твёрдым, но не потерял нежности. Там, где он касался её, всё покрывалось гусиной кожей, и она изгибалась навстречу этим прикосновениям. По мере того, как партнёр становился смелее, дыхание учащалось, но шёпотом «друзьям туда нельзя» и руками Агнешка устанавливала границы дозволенного, штурмовать которые Иван продолжал яростно, но без особого успеха, получая наслаждение от того, что доступно. Сколько времени прошло в этом хаосе движений, объятий и неистовых желаний парень, впервые ощутивший близость и сладость женского тела, не знал. Может, прошло мгновенье, а может, пронеслись часы, прежде чем Агнешка, с неимоверной силой обхватив, задышала часто-часто, потом затряслась всем телом и с глубоким выдохом сказала тихим низким голосом:
Обними меня крепче.
Иван отозвался на призыв и прижимал её к себе до тех пор, пока содрогания не прекратились. Агнешка поцеловала его горячими губами и выскользнула из объятий. Босые ноги простучали по полу многоточием, скрипнула дверь. Иван остался, соображая, что это было и было ли что-то вообще.
Спустя какое-то время, когда через открытую форточку долетели звуки метлы дисциплинированного дворника и послышались моторы ранних автомобилей, зашла хозяйка в халате и разбудила громким шёпотом:
Вставай, тебе пора. Мне ещё убрать постель нужно. Скоро родители приедут.
На лекциях Агнешки не было. Встретил её Иван, только когда спешил в столовку. Она шла навстречу под руку с красивым светловолосым парнем. Увидев Ивана, расплылась в улыбке, подбежала и обняла его. Потом представила красавцу:
Джегож, познакомься. Иван мой лучший друг в России. Иван, это Джегож мой лучший жених везде.
Улыбающийся Джегож и смущённый Иван обменялись рукопожатиями.
***
Вечером Иван сидел в подвале у Пашки, который видел мрачное настроение друга и пытался развлечь его новостями из мира зарубежной музыки. Про это Пашка знал больше всех на курсе. Он сопровождал свои рассказы бренчанием на гитаре, менял пластинки, показывал вырезки из журналов. В конце концов он понял бесполезность своих стараний и просто спросил:
Агнешка?
Когда Иван кивнул утвердительно, Пашка подошёл к полке, порылся немного там, выбрал пластинку и поставил её. После короткого шипения полились простые и чарующие звуки флейты, которым вторило фортепиано. Мелодия незамысловатая, но в то же время пленительная, она повторялась и манила. Когда стихли финальные аккорды, Пашка снял пластинку, осмотрел её на свет на предмет чистоты и поставил на место. А потом, глянув на друга, со вздохом произнёс:
Это полька произведение простое, лёгкое и привлекательное. Но короткое. И двуличное, на удивлённый взгляд друга пояснил: Полька это чешский танец.
ТАНГО
В конце первого семестра, когда уже ударили хорошие морозы, превратившие однокурсниц в одинаковых матрёшек, что, впрочем, было хорошо, потому как не отвлекало от подготовки к предстоящей первой сессии, на входе в фойе появилось объявление:
ВНИМАНИЮ ПЕРВОКУРСНИКОВ. ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ ПРИГЛАШАЮТСЯ В КРУЖОК ТАНЦЕВ.
Девчонки, почти все, побежали записываться. Но образовалась вечная проблема подобных мероприятий катастрофически не хватало парней. Даже при том, что девичья часть курса пустила всё своё ещё не отточенное в различных перипетиях личных отношений женское обаяние на обеспечение должного участия мужской части. Увы, их старания результата не имели. Намерению постичь секреты хореографии мешало однозначное, но, к сожалению, ожидаемое:
«Я на танцы? Ни за что!».
Когда функционирование кружка стало под вопросом, на собрание курса пришёл начальник военной кафедры, по странному стечению обстоятельств имевший такую же фамилию, как руководитель кружка танцев, и просто предупредил:
Если хоть один студент первого курса не явится сегодня на тренировку по танцам, то он будет очень сожалеть об этом все оставшиеся два года, пока не перейдёт на второй курс.
Кто-то с задних рядов выкрикнул, что до второго курса осталось всего полгода, на что грозный офицер, выискивая глазами смельчака, отчеканил:
А особо умные могут и через три года после службы в военно-морском флоте попасть на второй курс.
Вечером в зале не появились только те, кто имел освобождение от воинской службы. Поэтому парней оказалось даже больше девушек, о чём вслух не преминула заметить староста курса. Парни, увидев учителя танцев стройную брюнетку с большими карими глазами в облегающем платье, вдруг резко не захотели покидать ненавистные ещё минуту назад уроки танцев.
Меня зовут Маргарита Игоревна, обладательница стройной фигуры и больших миндалевидных глаз в арсенале имела ещё и приятный голос. Я хореограф.
Она пересчитала взглядом присутствующих и обратилась к старосте:
Всё сходится. Мне тоже нужен партнёр.
И приосанились будущие танцоры от перспективы прикоснуться к точёной фигурке в танце, а может, и после как знать. А объект вожделения одной половины присутствующих и ревности другой расхаживала перед ними, грациозно покачивая узкими бёдрами и рассказывая о том, чем они будут заниматься. О танце. В финале она поинтересовалась, с изучения какого танца всем хотелось бы начать. Перечисляя названия, она слегка схематично, но весьма эффектно демонстрировала основные элементы, чем отвлекала парней от мыслительного процесса так привлекательно она это делала. Девушки в это время стеснялись своим думам и желаниям, поскольку фантазировали о более интимных ритмах и движениях.
Когда учитель дошла до польки, у Ивана сорвалось:
Только не полька!
Хореограф была далеко от Ивана, но услышала, а потому приблизилась. Уже в каждом её шаге можно было прочитать заинтересованность. Она остановилась напротив единственного, кто озвучил хоть какое-то мнение, и сначала одновременным движением головы и руки, а потом ещё и голосом попросила растолковать столь категоричное неприятие этого прелестного танца. Иван смешался, не ожидая общего внимания и необходимости объясняться, облизал в момент пересохшие губы и выпалил первое, что пришло в голову:
Я хочу танго.
Блеск глаз, взлет бровей, наклон головы все в ней выдавало очередную волну интереса. Оценив смелость молодого человека, хореограф громко его похвалила, обвела взглядом всех студентов и, ткнув пальцем в грудь Ивана, констатировала:
Значит, будет танго. Думаю, мы растопим декабрьские сугробы аргентинским темпераментом и русской страстью, глядя уже на Ивана, озвучила то, что в минуту превратило мечты многих в этом зале в прах. А ты будешь моим партнёром.
В конце занятий заявился военрук. Большой, статный, в военной форме, он по-хозяйски приобнял ту, кого желали все мужчины танцевального кружка, показывая, кто на самом деле обладает этой жемчужиной, и утрировано громко спросил жену:
Нареканий к личному составу нет? А то мы здесь быстро порядок наведём.
Хореограф съёжилась в его объятиях, но твёрдо, хоть и тихо, прошептала:
Сюда в ботинках нельзя. Это ведь танцевальный зал.
После этих слов военный человек сделался только ещё более грозным к «личному составу», похлопал по плечу супругу, развернулся и почти строевым шагом покинул помещение.
Сегодня в парах не работаем, расправив плечи, будто скидывая руку, только что лежавшую на ней, сообщила ни на кого не глядя учитель танцев, разучим только шаг.
Сказать, что прогресса в постижении тайн этого страстного, требующего искры и даже пламени, танца у Ивана не было не совсем верно. Он старательно учил и выполнял предлагаемые движения и связки. Усердие и дополнительные тренировки в маленькой комнате общежития давали результат, но партнёр и хореограф всё равно была категорически недовольна.
Страсть, Иван, где страсть? когда говорила, а когда кричала она красному от напряжения и от выговоров ученику, Нет страсти, нет танго!