Всех будоражила мысль о том, что же они найдут, сохранились ли ориентиры, смогут ли они преодолеть ловушки и многое другое, что встретится на их пути. Чем больше времени они уделяли карте и подготовке к походу, тем становилось яснее, что поход очень опасен и есть вероятность, что не все смогут вернуться домой. Радомир даже начал подумывать, а не отменить ли вообще этот поход до лучших времен. Тем более появилась возможность сделать это без ущерба для молодежного движения и репутации сторонников Радомира, как и его самого. Здравый смысл победил. Он принял решение об отказе идти в поход, с намерением озвучить свое решение посредством интернета и СМИ, а также лично перед своей командой на внеочередном общем собрании молодежи.
Наконец, успокоившись, он впервые за длительное время спокойно лег спать, совершенно обессиленным кропотливой работой над походом, тут же погрузившись в глубокий безропотный сон.
Ему снилась поляна среди леса, такая родная и столь милая для сердца, где он встретил ее девочку, изменившую всю его жизнь. И в этом не было ничего удивительного, подсознание часто во сне возвращало Радомира в прошлое, в тот самый миг, когда он испытал впервые счастье и душевную радость, встретив ее и полюбив всем сердцем. И сегодняшняя ночь не была исключением, он принял важное решение и теперь нуждался в одобрении. За многие годы он настолько привык к тому, что каждый раз, как он принимал какое-либо решение, он всегда мысленно возвращался в прошлое, будто спрашивая у поляны и леса, правильно ли он все продумал. Когда же наступало утро, он либо полностью менял свое решение, либо следовал ему неуклонно.
Вот и эта ночь не стала исключением из устоявшейся традиции, он снова был на поляне, утопая в кашке и позволяя жучкам и муравьишкам ползать по нему, как по аэродрому. Но что-то было не так, как обычно, какая-то черная мысль не давала покоя душе, преследуя и нарушая безмятежность. Тревога нарастала со скоростью снежной лавины и уже достигла своего пика, когда на поляне он увидел двух, таких родных и сердцу милых, волков Вихря и Молчуна. Волки наперегонки неслись во всю прыть к Радомиру. Но где же она? Почему ее нет рядом с ее питомцами? Почему они одни? Что-то случилось. Сердце резко заныло, предчувствуя беду. А волки тем временем сшибли его с ног, повалив наземь, и с превеликим усердием принялись его вылизывать, словно пытаясь избавиться от плохого запаха и грязи с каким-то неистовым фанатизмом, отвлекая тем самым его от тревожных мыслей. Его это так раззадорило, что он, забыв обо всем, начал хохотать во весь голос. Так, резвясь и играя с повзрослевшими волками, Радомир на ошейнике Вихря увидел прикрепленный кармашек, в котором оказалась записка. Ему это показалось странным, тем не менее он достал и прочитал ее.
То, что было в послании, его попросту ошарашило, в корне изменив ситуацию с намерением идти в поход. Он пойдет один, без команды и поддержки. А было в той записке следующее: «Я жду тебя, суженый мой, приди за мной и не допусти случиться непоправимому. Поторопись, осталось слишком мало времени».
Он проснулся в холодном поту и с пересохшим горлом, еще очень долго приходя в себя и пытаясь понять, где он и где реальность, где сон и где та самая пресловутая грань между явью? Может, это все просто дурной сон, на который не стоит обращать внимания? Может, это игра его подсознания? Или же это его глубинное рвется на волю и это не сон вовсе, а он и вправду побывал в междумирье? Тогда почему в простой, обычной жизни у него никогда не получалось вызвать ее и ее питомцев, почему в этот раз все получилось и он получил даже послание от нее, а может, и не от нее вовсе? Господи, как же разобраться во всем? Как не ошибиться?
За считаные секунды он, вскочив на ноги с кровати, уже стоял в полной походной экипировке, готовый выдвинуться хоть в поход, хоть на войну, хоть Эверест покорять. Отдышавшись и приведя все свои мысли в порядок, он зашел в кабинет отца. Отец не спал, словно ожидая именно такого визита сына.
Мне приснился сон, молвил отец, добавляя: Тебе нужно срочно ехать, времени совсем нет.
Радомир ничего не сказал, лишь кивнув головой в знак согласия, тут же направившись в гараж собирать снаряжение и снасти для скоропалительного отъезда. К этому моменту большая часть оборудования, карт с маршрутами, экипировки и прочей атрибутики, необходимой в подобных случаях, уже была готова. Вместе с отцом они все погрузили во внедорожник, который в знак благодарности Радомиру преподнес один очень влиятельный бизнесмен, за его работу и за то, что тот спас его сына.
Радомиру удалось то, что не удавалось лучшим специалистам, увлечь мальчишку, тем самым заставив его забыть о таких пагубных пристрастиях, как наркотики и алкоголь. Это стало бичом современной молодежи, которая, не находя себе применения в жестком мире конкуренции прагматизма и безверия, поголовно начинала употреблять запрещенные наркотические препараты.
Увлечение археологией, походы и экспедиции, физически тяжелый труд, природа, горные реки и сплавы по ним, лес, охота и чистота мыслей сделали свое дело. Этот парнишка стал настоящим другом Радомиру, не вспоминая о своих лихих временах, да и вспоминать-то особо было нечего! Зато с момента их дружбы мальчишек все время окружали приключения и испытания, достойные отважных мужчин.
Юноша стал не только хорошим другом, но и хорошим сыном своему отцу. Он с достоинством перенимал его знания, делая его по-настоящему счастливым, вселяя надежду, что все, что он когда-либо создал и еще создаст, не канет в Лету, а будет продолжать жить, перейдя по наследству от отца к сыну, став достойной заменой, когда придет время.
С тех пор команда юных археологов-путешественников имела самое лучшее оборудование и снаряжение, о котором только мог мечтать любой геологоразведочный институт. А вот внедорожник и банковскую карту с неограниченным финансовым лимитом Радомир получил лично. Он никогда не пользовался карточкой в личных целях и всегда предоставлял очень подробный отчет на что, где и когда были потрачены какие-либо средства, а главное, чем была вызвана та или иная необходимость траты денег. Поэтому ему всегда доверяли.
Теперь, когда он так скоропалительно собирался в поход, обдумывать, как, на что и сколько ему нужно средств, у него не было возможности и времени. Подойдя к столу у себя в комнате, он включил «Мак» и, войдя в почту, стал писать письма с указаниями и распоряжениями, необходимыми для работы в его отсутствие, а также на случай, если ему понадобится помощь извне.
Своему другу он написал следующее: «Опасно. Твоя помощь нужна извне. Она меня ждет. Я должен ее спасти. Друг, она зовет меня. Иду на Север в Беловодье. Один. Подстрахуй. Радомир».
Он еще раз аккуратно проверил все оборудование, уложенное во внедорожник, вещи, гаджеты, съестные припасы, оглядев по-хозяйски свою комнату, остался довольным и вошел в гостиную, где его уже ждал отец. В полной тишине они посидели на дорожку, и обнявшись отец проводил сына до калитки, где в полной готовности его ждал внедорожник и совсем не легкий путь.
С легким сердцем он включил зажигание и, выехав из дома, взял путь в сторону Питера. «Доеду до Питера, найду проводника и отправлюсь на поиски», роились мысли в голове решительного и отважного юноши. Он был уверен в правильности своего решения, ведь он еще никогда не принимал столь важных решений, от которых зависело столь много жизней. Впервые он так встревожен, и сердце не находит покоя, впервые тоска по ней так сильно гложет изнутри. Душа мечется и рвется вон из границ сдерживающей плоти. Такая боль нечеловеческая, иногда сбивающая дыхание до темноты в глазах. Сердце усиленно качает кровь, гоняя ее по венам. Страх моментами заставляет цепенеть, и это ощущение опасности и угрозы для его суженой никак не хотело покидать его.
Не смотря на спидометр, он гнал. За окном один пейзаж сменялся другим, не оставляя в памяти следа. Мысли не переставали роиться. Все изменилось в день его совершеннолетия, в день, когда ему исполнился двадцать один год. Будто он достиг наивысшего своего предела и дверь в неведанное и запредельное отворилась сама собой. А ведь еще месяц назад он был абсолютно беспечен и никогда не испытывал тревоги. Все изменилось в ночь его рождения. В ту ночь он проснулся весь в холодном поту, с тревогой на душе и с чувством, что держал в своих объятьях Злату, свою Златоцвету так ее величали там, откуда она, с ощущением тепла и порхающих бабочек внизу живота. Но в этой гамме смешанных чувств было еще что-то липкое и темное, тоже рвущееся наружу. Чувства обострились до предела. Тоска, тоска по самому себе странно, но именно по самому себе и откуда-то из глубин взявшееся уныние переполняли его. Он не понимал, боялся, чувствовал ломку, но не мог найти причины этих чувств. Тем более не мог себе объяснить причины, вызывающие столь сильные эмоции липкого, крадущегося и все обволакивающего страха и ненависти.
Мысли о своей суженой на какое-то время его успокаивали, но даже они теперь пробуждали в нем страх, только вот уже за нее. Окружающие стали замечать, что с их Радомиром творится что-то неладное. Не то чтоб он сильно и резко изменился, нет, просто теперь его тоска по ней стала не просто осязаема, она стала очевидна. В нем словно потихоньку стал угасать свет души, отчего он стал терять свою привлекательность, становясь совершенно обычным. Друзья понимали, что бессильны и не могут помочь своему боевому товарищу. Поэтому они просто молча наблюдали, ожидая кульминационной развязки. Радомир мучился от боли. Он понимал, что в тот день, когда он впервые увидел на поляне девочку с волчатами, она что-то с ним сотворила, что-то запредельное, то, что не подвластно объяснению его разума, что-то, что на многие годы сделало его счастливым, наполненным и живым. И это что-то переставало действовать, погружая юношу в пучину мглы.