Но, мастер
Ты корректировал мои пророчества?
Да, великий учитель, но лишь самую малость, неважные мелочи и нюансы.
Жизнь цепь, а мелочи в ней звенья. Нельзя звену не придавать значения.
Я запомню ваши слова, учитель.
Тогда запомни и самое главное: знать путь и пройти его не одно и то же. И не всю правду можно доверять людям.
Олекша уставился на Улугбея своими небесно-голубыми глазами.
И помни. Свет, что горит в наших сердцах, бесценен. Не трать его попусту. Наша жизнь всего лишь мираж. И только две вещи в нем реальны.
Какие, отец?
Любовь и смерть. Любовь достойна того, чтобы ее ждать. Ждать, несмотря ни на что. А смерть того, чтобы жить. Жить вопреки всему.
Северянин поднялся, перекинув котомку через плечо.
Тебе пора, будь осторожен. Не теряй веры в людей, но и не доверяй первому встречному.
Слезы наполнили голубые глаза Олекши. Он крепко обнял старца, понимая, что прощается навсегда.
Спасибо за все. И
Беги, сынок, не заставляй меня явить слезы.
Саксаул почти прогорел и рассвет уже окрасил восток пурпурными красками, а высоко в небесах одна за одной меркли звезды. Олекша спрятал клинок в ножны и сунул палаш в кольцо на поясе. Ученик звездочета всегда не любил утро. Непонятно почему, но не любил. Хотя поднимающееся над землей светило всегда загоняло нечисть обратно в преисподнюю, неся всему живому радость, тепло и свет. Как бы то ни было, пора собираться в путь. А выспаться можно и верхом на верблюде.
До Гулябада оставалось девять дней пути.
* * *
Верблюды медленно, но уверенно шли сквозь дюны, неся на себе товары богатого каравана. Купцы помельче довольствовались мулами. Вооруженный эскорт из сорока всадников обеспечивал безопасность прохода каравана. Караван-баши Юсуф-бей был жаден и скуп во всем кроме вопросов собственной безопасности. Его всадники не зря получали свои деньги и были проверены не одной стычкой с грабителями пустыни.
Иссиня-голубое небо, нещадно палящий солнечный диск, испепеляющий зной и желтый пески пустыни. Тишину и безмолвие этих мертвых земель нарушали лишь скупые крики погонщиков и стоны перегруженных животных. Пустыня. Проклятые земли. Царство самой смерти, караулящей неосторожного путника, осмелившегося вступить в ее владения. Змеи, пауки, скорпионы, фаланги поджидали свою жертву на каждом шагу, под каждым камнем, затаившись у походных костров и вползая спящим под одежду. Пустыня земное чистилище. Прошедшие сквозь нее навсегда очищались от всех грехов, совершенных там, в другой жизни. В другой реальности. Своего рода портал в другую жизнь. Странно, но то же самое рассказывали мореплаватели. Если верить рассказам о Синдбаде отважном капитане и мореплавателе, то морская пучина не менее опасна и смертельна. Тот же зной и таже жажда. То же путешествие в царство смерти. Даже те же налетчики, только там они пираты и корсары, а тут разбойники и басмачи. Падшие души, застрявшие между мирами. Не имеющие пристанища, потерянные во времени и пространстве призраки, обретающие реальность при встрече с караваном. Питающиеся за счет паразитирования на живых. Поэтому они и не берут пленных? Ибо главная добыча этих тварей жизненная энергия жертв, которая питает их. А деньги и золото лишь маскировка для отвода глаз? Может быть, магия порталов и измерений именно так и работает? Чтобы попасть в новую реальность, нужно преодолеть смерть в старой? Может, и нет вовсе ни магии, ни этих песков? Только туннель из одной реальности в другую?
Множество вопросов витало в голове юного ученика звездочета, отправившегося с караваном из Агробы в Гулябад. Белая верблюдица, сильная и выносливая, легко несла скудный скарб и могучее тело голубоглазого богатыря. Улугбей, казалось, пытался дать ему все самое необходимое. Он оплатил легкую, но прочную броню для своего ученика. Серебряная фляга не только хранила воду, но и оберегала от болезней. Зачарованный палаш с крупным рубином в рукояти стоил целое состояние. Столько трат ради пары линз для телескопа? Что-то не вязалось со всем этим. На деньги, которые звездочет потратил на снаряжение Олекши в Гулябад, можно было отстроить новый минарет или обзорную башню. Слишком дорогая поездка, даже если считать письмо в бамбуковом тубусе для магистра Хаттаба ибн Рахима. «Зачем?» этот вопрос терзал юношу, выросшего в бедности и прекрасно знавшего отношение людей к золоту и деньгам. Осознавать себя пешкой в чьей-то игре, правила которой даже не удосужились объяснить, то еще удовольствие. Мысли текли рекой, а вереница груженых верблюдов медленно, но уверенно пересекала безводные просторы песков.
* * *
Караван растянулся на десятки метров. Небосвод зажег свое третье солнце над головами путешественников. Мулы, нагруженные тюками, семенили в середине каравана. Верблюды, плавно качаясь, замыкали шествие. Резвые скакуны охраны проскакали в авангард, уверенные в собственной несокрушимости. Конная охрана оставили караван без присмотра, уйдя вперед, подбирая место для полуденного привала.
Полдень. Самое страшное время в пустыне. Марево раскаленного воздуха поднималось выше человеческого роста. Куриное яйцо можно было жарить прямо на бронзе щита. Кожа под этим светом краснеет и покрывается волдырями. Зной иссушает влагу тела, вытягивая ее вместе с самой жизнью. Ничто не помогает: ни опахала, ни тень шатров. Белому солнцу пустыни нельзя противиться или противостоять, его можно только переждать. Поэтому умудренные опытом воины Юсуф-бея так торопились. Боевые скакуны не верблюды, и жар для них смертелен. А без верного скакуна воину в караване делать нечего. Дюны желтого песка возвышались над караваном, словно застывшее бушующее море. Но едва охрана скрылась за барханом, как справа, с подветренной стороны, раздался жуткий боевой клич. И несколько десятков всадников устремились на беззащитных купцов. Засвистели стрелы.
Несколько стрел пробили шею белой верблюдицы. Она, рухнув на колени, завалилась на бок, прижав массой горба лодыжку северянина. Зазвенела сталь. Истошные крики людей сливались с ржанием лошадей и ревом верблюдов. Купцы, понимая, что потеря товара несет неминуемую голодную смерть, храбро защищали свое имущество. Бой распался на серии поединков. Олекша с трудом вытащил ногу из-под раненой верблюдицы, но едва он сбросил путы, связывающие его с верблюдом, как один из разбойников устремился на ученика звездочета, размахивая большой кривой саблей. Палаш сверкнул на солнце. Выпад северянина опередил мах бандита, кровь брызнула на песок и тут же впиталась, оставив бурое пятно. Олекша огляделся. Всюду сверкали клинки и лилась кровь.
Налетчики вырезали караван. Слева пожилой мужчина умело отбивался от двух бандитов, орудовавших копьями. Олекша бросился к нему. Громогласное «ура!» эхом разнеслось среди дюн. Наседающие на старика грабители обернулись.
Зачарованный палаш расколол щит ближнего и, разрубив ключицу, увяз в рядах ребер. Седой купец, умелым ударом рассек второго копейщика, но рой стрел впился в грудь старику, и тот медленно осел на песок. Трое всадников летело на северянина. Олекша поднял копье поверженного разбойника. Оно было великолепным. Длинное лепестковое жало; прочное, гибкое древко. Страха не было. Юноша прекрасно знал, что нужно делать
Кровь рекой орошала песок. Одолеть торговцев с наскока у басмачей не получилось. Караван-баши Юсуф-бей бился храбро и умело. Несколько торговцев сгрудилось вокруг него. Был среди них и Олекша. С трофейным копьем и большим круглым щитом он могучим утесом выделялся на фоне тщедушного торгового люда. Разбойники откатились назад, перестраиваясь для повторной атаки. Атаман грабителей поднял руку. Его скакун сделал несколько шагов в сторону кучки купцов, ощетинившихся копьями.
Юсуф, я же предупреждал тебя!
Абдулла. Висельник из Агробы. Мои телохранители сотрут вас в порошок.
Караван-баши выпрямился во весь рост и поднял к небу странный цилиндр, из которого вылетел в небо со страшным свистом красный дракон. Дракон взмыл в небо и распался на тысячи искр, огласив пустыню страшным громовым раскатом. Торговцы, побросав оружие, рухнули на землю. Атаман разбойников лишь улыбнулся.
Как раз вовремя, но всадники тебе не помогут.
Абдулла спрыгнул с лошади и направился караванщику.
Ты умен и храбр, но даже ты забыл, что наемник это всегда наемник. Он воюет за тех, кто ему больше платит.
Что же такой босяк, как ты, смог предложить им?
Не все в этой жизни измеряется деньгами. Знания вот истинная ценность этого бренного мира. Черные времена наступают, караванщик. Гулябад охватила холера. Город скоро вымрет, как и весь Шахристан. Боги не зря рассыпали тут песок, Юсуф. Он граница между мирами. А служа мне, можно получить и долю с добычи, и безопасное убежище. Жизнь полна неожиданностей, не правда ли?
Атаман усмехнулся, видя неверие в глазах караван-баши.
Отряд телохранителей, вынырнув из-за дюны, не спеша двинулся к месту побоища. Бывшие охранники вернулись к месту нападения и примкнули к разбойникам, выстроившись за людьми Абдуллы. Юсуф от отчаяния выронил из рук саблю. Он не мог уложить в голове всей подлости предательства.