Из крепости, отделённой от России несколькими тысячами вёрст, блокируемой уже с моря, ожидавшей по естественному ходу событий появления противника на суше, вывозились целыми вагонами сахар, мука, соль, консервированное молоко, зелень, рыбные и мясные консервы и т. д.
Генерал Стессель, объявляя приказ 14-го февраля за 126, в котором говорилось, что отступления не будет, что с трёх сторон море, с четвёртой неприятель, позволял, даже скажу больше, фактически поощрял вывоз предметов первой необходимости, в которых в октябре, ноябре и декабре месяцах ощущался сильный недостаток, вызвавший цинготные заболевания.
Когда генералу Стесселю указывалось, что вывоз продуктов из Артура может его поставить, в случае тесной блокады, в крайне тяжёлое положение в отношении питания гарнизона, то он отвечал, что Куропаткин не допустит изоляции Артура, а если Артур и будет отрезан, то на самое непродолжительное время.
Когда же протесты повторялись, он предложил, как комендант осаждённой крепости, не вмешиваться в его распоряжения.
Подчинённым ему гражданским властям оставалось умолкнуть и безучастно следить, как таяли запасы Артура.
Некоторые купцы, поняв, что в сосредоточивающейся армии сильный недостаток в продуктах, сами уже стали отправлять их вагонами на север.
В крепости творилось что-то невероятное. Она производила впечатление не крепости, готовящейся защищаться до последнего, а какой-то ярмарки, главного продовольственного склада для концентрирующейся на севере армии, в который приезжали и дельце обделать, и в карты поиграть, и покутить»
***
В начале мая настали «чёрные дни японского флота». Самые большие потери под Порт-Артуром произошли у японцев 2 мая, когда на минах, поставленных по инициативе капитана минного транспорта «Амур» Фёдора Иванова, подорвались и пошли на дно два броненосца «Хатцусё» и «Яшима»; а затем столкнулись два японских крейсера один из них затонул. В тот же день напоролись на мины и погибли лёгкий крейсер и посыльное судно неприятеля. В общей сложности за первую половину мая флот адмирала Того потерял семь кораблей. После этого японские суда нечасто решались подходить близко к Порт-Артуру.
В описываемые дни в городе царило воодушевление. Победа казалась возможной, и все пребывали в приподнятом настроении. Газета «Новый край» 10 мая опубликовала стихотворение артурского поэта сапёрного капитана В. Ф. Линдера:
ЗАЩИТНИКАМ ПОРТ-АРТУРА
Теперь, когда судьба сулит борьбу с врагами
За честь родной страны у дальних берегов,
Как ярко в памяти рисуется пред нами
Бой севастопольских прославленных борцов.
Пошли, Господь, нам всем Твоё благословенье,
Твой благодатный лик яви нам в час борьбы,
И в грозный сечи час даруй тем всепрощенье,
Кто вознесёт к Тебе предсмертные мольбы!
Мы смело в бой пойдём, и миру вновь докажем,
Как силен русский дух под сению знамён,
Мы победим врага, не то костьми поляжем,
Как в Севастополе четвёртый бастион.
Мы ляжем за царя, за блеск его державы,
Да воссияет вновь наш древний царский щит!
Да возвеличится Руси орёл двуглавый
И всюду над врагом победно запарит!
Да будут памятны японцам самомнящим
Артурских грозных стен и молнии, и гром,
Вещавших торжество над «Солнцем Восходящим»
Двуглавого орла с Андреевским крестом.
Жаль, что грядущее не оправдало ожиданий, которые питал Вольдемар Фридрихович Линдер в мае 1904 года. Не так долго оставалось до хмурого дня 26 октября, когда его артурский товарищ, военный инженер М. И. Лилье сделает запись в своём дневнике:
«Сегодня умер от разрыва сердца раненый капитан Линдер. Капитан Линдер был в высшей степени образованный и воспитанный человек, много видавший и перенёсший на своём веку. Он недурно писал стихи».
***
Итак, «чёрные дни японского флота» миновали, и на этом русская удача кончилась.
Завершив высадку десанта и не встречая на своём пути сопротивления, японская армия тремя колоннами двинулась к Цзиньчжоуской позиции21 узкому перешейку на полуострове, где были наскоро сооружены укрепления и установлена тяжёлая артиллерия. Впрочем, Стессель считал, что эта позиция слишком удалена от Порт-Артура, потому генерал Фок, отправленный командовать обороной, получил от него указание не слишком рисковать и быть готовым к отступлению. Такое же мнение было и у Куропаткина и он, в свою очередь, приказал телеграммой дать бой, а затем «отступить и присоединиться к гарнизону крепости».
Воротами в Порт-Артур называли этот четырёхкилометровый перешеек, однако ни Стессель, ни Куропаткин не оценили его важности. Трудно сказать, что думал на сей счёт Александр Викторович Фок, однако приказание он выполнил в точности. На протяжении шестнадцати часов 13 мая продолжалось яростное сражение, японцы понесли большие потери, штурмуя Цзиньчжоуские высоты, и все их атаки в течение первой половины дня были отражены. При этом русские орудия, установленные на открытых позициях, неприятель подавил в течение получаса, и атаки японцев отбивались винтовочным огнём и пулемётами.
А потом русским войскам приказали отступить. Причём приказ об отходе, отданный генералом Фоком, дошёл не до всех подразделений, и в то время как одни покидали позиции, другие продолжали оказывать сопротивление, пока не были убиты или взяты в плен.
Так русские войска оставили врагу главную преграду на пути к Порт-Артуру, которую оборонять было удобнее всего. Заодно сдали без боя и расположенный рядом порт Дальний, даже не успев разрушить портовые сооружения, кои японцы не замедлили использовать для высадки новой осадной армии.
В этот день на боевых позициях был и корреспондент «Нового края» Евгений Ножин. После сражения он сопровождал отступавшие боевые части, оставившие противнику шестьдесят восемь артиллерийских орудий и бессчётно стрелкового оружия; но более всего его возмущало непростительное отношение военного руководства к «подаренному» врагам порту Дальний, о чём он не умолчал в своих мемуарах:
«В Дальнем, помимо многомиллионных городских, портовых и железнодорожных сооружений, остались огромные богатства частного владенья, а также богатые склады строительных продовольственных и материальных запасов, как казённого, так и частного владения.
Всё это досталось в руки победоносному врагу.
Японцы после капитуляции Артура открыто говорили, что русские много помогли японским инженерам в доставке и установке одиннадцатидюймовых орудий под Артуром.
И они были безусловно правы: помогли мы тем, что не разрушили основательно в Дальнем пристани, мола, оснований для подъёмных кранов, железнодорожного пути и мостов.
Благодаря тому, что все эти сооружения, ввиду внезапного и поспешного очищения города, достались японцам почти в неприкосновенном виде, подвоз, доставка и установка 11-дюймовых мортир была произведена очень быстро.
Первая одиннадцатидюймовая бомба упала в Артур уже в ночь на 19-е сентября.
Тот, кто знает, что представляют из себя одиннадцатидюймовые мортиры, насколько они громадны и тяжеловесны, какие сопровождают их большие и сложные механизмы, сколь тяжеловесны их снаряды, тот, конечно, поймёт, какие невероятные трудности пришлось бы преодолеть японцам для перегрузки их лишь с транспортов на берег, не говоря уже о дальнейшей доставке на линию блокады.
Оставленный в неприкосновенном виде в Дальнем мол, стальной путь и слабо разрушенные мосты оказали огромную услугу: ускорили уничтожение судов, стоявших как на внутреннем, так и на внешнем рейде и способствовали этим преждевременному падению Артура.
Самое тяжёлое время наступило для обороны крепости тогда, когда она и эскадра день и ночь бомбардировались этими огромными стальными глыбами, от которых не было никакого спасения».
***
По другую сторону линии фронта тоже работали военные репортёры. Так через два с половиной месяца после падения Дальнего туда прибыли морем несколько иностранных корреспондентов, среди которых был и назначенный состоять при 3-й императорской армии генерала Ноги корреспондент лондонской газеты «Дейли Мэйл» Бенджамен Норригаард22. Незадолго до войны ему довелось коротко посетить этот город, и теперь он имел возможность сравнить положение в Дальнем то, каким оно было при русских, и то, как всё обернулось при захвате его японскими войсками:
«Жизнь в городе текла обычным порядком, как вдруг, вечером 26 мая23, градоначальник Дальнего получает телеграмму с приказанием эвакуировать и направить жителей в Порт-Артур до 4 часов утра следующего дня. Вообразите, что они пережили, когда должны были покинуть свои дома, всё имущество и ночью спешить на железнодорожную станцию в битком набитых повозках, чтобы успеть поскорее добраться до Порт-Артура. Благодаря суматохе и беспорядку не было времени приготовиться к тому, чтобы имущество жителей не попало в руки ненавистных японцев. Многие, вероятно, рассчитывали, что ход войны изменится, и они скоро возвратятся в свои собственные дома. Почти все казённые здания, большие мастерские и электрические станции были подожжены и более или менее пострадали от огня; док и водопроводы также отчасти были разрушены. Что оставалось после пожара, было разграблено китайской чернью, оставшейся в городе, и хунхузами24. Из своих горных обиталищ хунхузы прискакали в город верхом на своих небольших крепких лошадях, вооружённые старыми кремнёвыми ружьями, а некоторые и новыми винтовками.