Тогда я попросил Анну сходить в назначенное время в детский городок. Но она отказалась, очень резонно заключив, что этим самым может дать лишний повод для разговоров. И меня в детский городов она тоже не пустила.
Кинокомедия нам показалась совсем не кинокомедией, состояние было подавленным. Какая-то непреодолимая стена встала между нами.
После фильма я отдал Анне ключи от своего дома, а сам всё-таки решил пройтись по детскому городку, якобы просто гуляю. Однако было уже поздно и если кто-нибудь и приходил, то уже давно, не дождавшись, ушёл.
Анна почувствовала, что я очень переживаю, думая о том, что про письмо узнает её отец. Можно себе представить, каким я рисовался её отцу и о чём, в каком русле, между нами потечёт разговор. Анна сказала, что папа не имеет такой привычки читать чужие письма.
Слушай, а как отец относится к тому, что мы встречаемся с тобой? Очень часто меня мучил этот вопрос, и я его всё-таки задал Анне.
Ты не беспокойся. Мы с отцом всегда понимали друг друга, никогда не было друг от друга тайн. Я ему сказала, что мне с тобой очень хорошо и у него не было никаких вопросов. Успокойся, всё будет нормально. Отец с нетерпением тебя ждёт.
Я ужасно волновался.
Да что здесь такого? Отец же тебя не в свой кабинет вызывает, а приглашает в гости, успокаивала меня Анна. Я помню, когда папа был ещё молодым лейтенантом, его в гости тоже приглашал генерал
14 августа 1988 г.
Время неумолимо шло вперёд и приближалось к заветной отметке. Меня мучил вопрос, скажет Анна или нет про письмо отцу, ведь у неё от него нет тайн. Попробуй потом докажи, что ты не виновен. Да и любые объяснения звучали бы как оправдания, а оправдываться я не хотел.
Странное предчувствие длинным червяком шевелилось у меня внутри, а когда в своём почтовом ящике я обнаружил письмо от Анны, сердце у меня учащённо заколотилось. Разорвав конверт пополам, я достал маленькую записку, текст которой заставил меня содрогнуться, на лбу выступил испарина. С трудом я разобрал:
«Петя, папка в госпитале Любомирский ночью стрелял в него. Пока ничего не знаю. Пожалуйста, будь дома, я зайду к 16:00».
Прочитав такое послание, оставшиеся два часа я находился в неопределённом состоянии. Надо ли говорить, до чего всё это было неожиданным, с ног сшибающим.
Анна пришла ко мне с маленькой Оксанкой. Много плакала, опять курила и рассказала, что было этой ночью, когда была у меня.
Соседка Анны видела, как в час ночи пьяный Любомирский шёл домой с Лордом. Потом она видела, как он вышел из квартиры, с перекошенным от злобы лицом.
Коля, что с тобой?
Ничего, процедил он сквозь зубы, передайте ей, что следующей будет она.
В первый момент соседка не придала этим словам особого значения, пришла домой, но нехорошее предчувствие поднывало внутри. Она позвонила в квартиру Любомирским, но на звонок никто не ответил. И тут же заметила, что дверь не заперта, вошла и увидела страшную картину: Виктор Викторович лежит на полу весь в крови, в квартире следы драки, ковёр на стене содран наполовину. Соседка вызвала милицию. В 2:15 стали делать операцию, делали несколько часов. Сейчас генерал в реанимации, в себя не приходил.
Плача, Анна продолжала рассказывать, как сосед с верхнего этажа слышал ночью четыре выстрела и шум от драки, но даже пальцем не пошевелил, никуда не позвонил, хотя у него есть телефон. Когда Анна его обо всём расспрашивала, он ответил:
У меня двое детей, а я знаю твоего придурка
Происшедшее поразило меня до глубины души. Я понял, что теперь, после всего случившегося, Анну опасно одну отпускать. От её мужа можно ожидать всего. Было однозначно решено, что и эту ночь она с дочкой проводит у меня. Анна сказала, что в 19:00 её вызвали в прокуратуру.
В это время за окном разразился ливень, сверкали молнии, гремел гром и тополя раскачивались под мощные порывы ветра.
Представляешь, Борина к нему пустили, а меня нет, и зачем солдата с автоматом поставили к нему возле палаты?.. Это ведь очень опасно у папки одна пуля прошла в трёх миллиметрах от сердца. И в себя он не приходит.., рыдая рассказывала Анна. Я продолжал успокаивать её. Она пугалась любого шума, вздрагивала от раскатистых ударов грома.
Оксана долго капризничала, не могла заснуть. Потом, всё-таки, её удалось уложить в кроватку. Но иногда она просыпалась в истерике: громко кричала, плакала и яростно махала ручками, закидывая голову назад.
Страшно и больно смотреть на неё. Не трудно догадаться, что Оксанка здорово перепугалась ночью. Ведь всё, что происходило, было в её комнате.
Вечером мы пошли в прокуратуру. Анна побыла там с Оксанкой минут пятнадцать.
Скажите, где Вы будете? Спросили её в прокуратуре. в пятом доме?
Анна молча кивнула головой. Выйдя из прокуратуры, она сказала, что спрашивал про меня и Борин.
Когда я порывался пойти в прокуратуру и сказать им, что всё это намного серьёзней, чем они думают, и нас нужно спрятать подальше, Анна меня не пустила. Сказала, что завтра меня должны вызвать в прокуратуру к 17 часам.
Потом мы пошли к ней на работу, где она написала заявление на отпуск, Так как детского белья у Анны не было, мы решили сходить к ней домой и взять. Анна вновь меня не пустила с собой, мол, боится за меня, и пошла одна. Мы договорились, если муж дома, то она выглядывать в окно не будет и через три минуты я ворвусь к ней домой с топором. Если всё нормально, то она махнёт мне рукой.
Всё обошлось. Анна махнула рукой, вышла из дома и сообщила мне кучу новостей.
Во-первых, Любомирский приходил домой (там остались следы от его грязных сапог и следы от лап Лорда) и вытащил все съестные продукты из холодильника, вытащил вино и водку.
Вторая новость этой ночью на Кустанайском поезде приезжает мама Евгения Фёдоровна. Пока находится в Магнитогорске.
Ночь была беспокойной. Мы не включали свет и сидели, как мыши, затаились. Под окнами ходили толпы людей, звучала музыка. Анна сказала, что Любомирский взял дома магнитофон, несколько кассет и что кто-то с такими же записями ходит внизу. Несколько раз за окном лаяла собака. Анна узнала Лорда. Сердце учащённо билось, и я уже видел, словно наяву, как её муж бродит возле нашего дома с магнитофоном и собакой.
Встретить Евгению Фёдоровну Анна мне не дала очень боялась за меня.
Мама сама благополучно доберётся её встретят. Она уже не раз бывала здесь. Где я нахожусь с Оксанкой, знает Саша друг семьи. Мама ночью обязательно зайдёт к нему. Если сочтут нужным, сами найдут нас, сказала Анна и продолжила, к тому же, за эти дни я так устала, а разговор с матерью будет тяжёлым и долгим.
Добираться ночью до вокзала было действительно страшновато. Кто его знает, что у Любомирского на уме? И одних их оставлять дома было нельзя. Я согласился с Анной, положил топор рядом с собой и впервые за несколько суток поспал.
15 августа 1988 г.
Анна была права, говоря о том, что мать вряд ли останется довольной от наших встреч, тем более, если узнает из-за чего всё произошло. Когда мы утром подошли к их дому, Евгения Фёдоровна сухо поздоровалась и стала целовать свою внучку.
Бабушка всю ночь проплакала, где вы пропадали?.. А на меня даже не посмотрела.
Я подождал Анну у подъезда несколько минут. Спустившись, она сказала, что ей пришло ещё одно письмо, написанное тем же почерком. Но на этот раз внизу письма подписался Николай.
В письме ей угрожали. Но сейчас Анна не показала мне письмо, оно было длинным. Я прочитал его, когда пришёл к ним в обед:
«Анна!
Не хочу говорить с тобой, но нужно. Всю прожитую с тобой жизнь я считал тебя честной женщиной. И я знаю ты была ей. Сейчас я могу сказать тебе, что видел не мало баб, но ни одну из них не могу сравнить с тобой. Ты для меня среди всего этого хлама была совершенством. Марине до тебя далеко. Для меня было полной неожиданностью своё возвращение домой. И тем более твой поступок. Ведь сколько раз я делал тебе больно, но у тебя и в мыслях не было изменить мне. Умный какой выискался. Какое право он имеет ласкать тебя? Я всю жизнь не баловал тебя ласками, а он что, умнее? Я всё продумал. Моя ошибка вышла с отцом. Но он мужик здоровый, выдержит. Но ты, сучка, запомни пока я с тобой не рассчитаюсь, ни одна собака меня не найдёт и не возьмёт. Знаю, что меня ждёт, и знаю, на что иду. Но, тем не менее, я сделаю то, что задумал. А Петьке скажи, пусть пользуется моментом, пока у него есть время. Пусть ещё попробует тебя, а ты, может, хоть раз удовлетворишься. Ведь, как ни как, а темперамент у него есть. Ещё скажи ему, что он мне нужен. Я трогать его не буду даже пальцем. А чтобы не будил во мне зверя, пусть не торчит на балконе. Мне нужна только ты. Но не надейся, что легко умрёшь. Я ещё узнаю, как он ласкал тебя. Долго ты него не проживёшь. Ждите жену. Адрес пермский будет у меня в кармане очень скоро. Вот тогда-то я и встречу тебя. Запомни уезжать бес толку. Дальше вокзала ты не уйдёшь я вижу каждый твой шаг. Видел, как вчера джентльмен подавал тебе руку. Хочет культурой взять. Пусть радуется. Время есть. Ещё раз говорю, что его не трону. Пусть не писает в штаны. Он мне не нужен. Но ты запомни, получили от него удовольствие, получишь и от меня за все десять лет