А вы на фортепьянах хорошо играете? Музыку знаете? Там даже клавиши не все действуют, как следует, и ежели эти рояли привести в порядок, то фортепьянщик меньше ста рублей не возьмет.
Костя вопросительно взглянул на Шлимовича. Шлимович улыбнулся и отвечал:
Слушайте его, слушайте. Он, понятное дело, покупатель и делает критику вашего товара. Неужто вы этого не понимаете? Он на ваш товар делает критику, а вы делайте на его. Ну какой это бархат на ротонде? Разве это бархат?
Это гробовой плис, вот что на гробы ставят.
Ну, ну, ну У самой богатой купчихи лучше этого бархата не бывает. Из-за этого бархата, Константин Павлыч, все подруги вашей мадам в кровь себя от зависти расцарапают, расхваливал Кургуз ротонду. Ну, что же, которую ротонду выбрали?
Да вот эту, которая лучшая, указал Костя.
Тысяча рублей ей цена, если бы не Адольф Васильич привел покупателя. Побей бог, дешевле не уступил бы, а с вас только восемьсот.
Нет, нет. Вы из восьмисот что-нибудь уступите.
Копейки не могу уступить. Уверяю, что только для вас такую цену беру. Очень уж хорошо Адольф Васильич вас рекомендует. Ни для кого другого я не оторвался бы от дела и не поехал бы ваши рояли смотреть. Ведь вот спешная работа, к сроку, кроить надо, а я бросил все и поехал, тараторил Кургуз и спросил: А во что вы ваши рояли цените?
Да я за оба заплатил тысячу рублей
Ой, ой, какая цена! Ужас, ужас!
Костя опять бросил вопросительный взгляд на Шлимовича.
Слушайте вы его! улыбнулся тот. Рояли совсем малодержанные, а новые-то вы знаете ли, что стоят?
Заплатил за оба рояля тысячу рублей, но один из них, который орехового дерева, стоит шестьсот рублей, а черного четыреста. Вы который возьмете?
Оба, оба Пускай уж Все равно махнул рукой Кургуз. Один рояль себе, а другой уступлю зятю. Ему тоже нужен рояль. Только уж вы подешевле
Девятьсот пятьдесят я с вас за оба рояля возьму, отвечал Костя.
Что вы говорите? протянул Кургуз, прищурившись.
Девятьсот пятьдесят. Вы мне дадите вот эту ротонду и сто пятьдесят рублей деньгами.
Пфуй, пфуй, пфуй! покачал головой Кургуз. Да разве это можно? Вы мне должны за ротонду к роялям сто пятьдесят рублей приплатить.
Нет, так нельзя. Адольф Васильич, что же это такое? Ведь это
Шлимович пожал плечами и заговорил с Кургузом по-немецки.
А платье заказывать будете? спросил наконец Костю Кургуз.
Буду, буду. Мне все равно, у кого ни заказывать.
Дайте расписку, что в течение трех лет будете заказывать каждый год не меньше как на триста рублей, а ежели не закажете, то пятьдесят рублей штрафу в год.
Это зачем же расписку-то?
А чтобы вернее было. Тогда я вам уступлю вот эту ротонду за два рояля без приплаты. Вы мне два рояля, я вам ротонду
Нет, нет, это невозможно. И рояли за восемьсот рублей, и расписку какую-то Да и ротонда эта восьмисот рублей не стоит. Я цены мехам знаю.
Ну, как хотите. Тогда разойдемся. Очень вы прекрасный человек, Константин Павлыч, очень вы мне нравитесь, но разойдемся. Будем знакомы, с хорошим человеком приятно быть знакомым, а насчет гешефта разойдемся.
Костя был в беспокойстве и все посматривал на Шлимовича. Тот старался избегать его взгляда и, покуривая папиросу, все отвертывался.
Ну, сто рублей я вам скину за рояли и, пожалуй, согласен на вашу цену за ротонду, а уж больше ничего не могу произнес наконец Костя.
Не могу торговаться, не могу, отвечал Кургуз. Будем большими друзьями. Заходите ко мне, когда идете мимо, пива попить и папироску покурить, а насчет такой гешефт ах, оставьте.
Костя отвел Шлимовича в сторону и стал шептаться. Тот пожал плечами и по привычке поскоблил пальцем подбородок. Мое дело сторона. Я комиссионер и ничего больше, отвечал он шепотом и прибавил: Одно скажу:
без потерь нельзя.
Да ведь я и то уступаю ему сто рублей. Уговорите его как-нибудь. Вы комиссионер, так и уговорите.
Шлимович заговорил с Кургузом по-немецки. Говорили долго.
Ротонду и пятьдесят рублей дает вам Исай Борисыч за ваши рояли, обернулся наконец к Косте Шлимович.
Я вам пятьдесят рублей, а вы мне записку, что три года будете заказывать у меня платье, подскочил Кургуз. Да зачем это? Зачем записку вот я чего не понимаю, сказал Костя.
Только для того, чтобы не потерять приятного знакомства. Не дадите записки забудете меня.
Только для того, чтобы не потерять приятного знакомства. Не дадите записки забудете меня.
Странно это как-то. Для того, чтобы быть знакомым, брать записку!
Только на триста рублей! Только на триста рублей! Неужели вы не заказываете себе платья на триста рублей в год!
Такой молодой франт, такой красивый мужчина ай, ай!
Да ведь это значит связать себя.
Зачем связать? Никогда связать Просто для хорошего знакомства. Я живу хорошо. У меня дочери молоденькие, племянницы молоденькие. Бывают вечера, по вечерам танцы, и мне очень приятно видеть, когда хорошие молодые кавалеры танцуют с моими дочерьми. Вот мое рожденье будет, будут гости вот и приходите. Я билет пришлю.
Спасибо. Я и без расписки приду.
Без расписки забудете. Вы большой человек, богатый наследник, а я человек маленький, ну, и забудете.
Костя улыбнулся.
В первый раз слышу, чтобы знакомство по расписке сказал он.
А это на американский манер. В Америке все так. Как увидят хорошего кавалера из аристократической торговой фирмы сейчас расписка! Не понимаю, чего вы боитесь этого расписка. Для самого себя вам мое платье не понравится можете рекомендовать товарища. У вас большая фирма, столько приказчиков можете приказчиков рекомендовать, старался объяснить Кургуз. И у меня много таких записок. Есть одна записка от гвардейский офицер. Потом один хороший купеческий сын из москательной фирмы дал такую записку. Кургуз наклонился и прошептал: Дал даже один статский генерал. Хотите, покажу?
Не надо, не надо, ответил Костя, взглянул на Шлимовича и спросил: Адольф Васильевич, как тут быть?
Да давайте, давайте. Ведь записка эта вас нисколько не стеснит. Неужели в год не можете ему рекомендовать давальцев на триста рублей? Ведь это такие пустяки.
Ну, хорошо. Я согласен, дам записку, но только чтобы мне в придачу к ротонде сто рублей
Ах, какой экономный человек! воскликнул Кургуз. Вот уж сейчас видно, что купец. Ну хорошо, хорошо. Я вам в придачу к моему товару сто рублей, вы в придачу к своему записку и берите ротонду. Пусть ваша мадам щеголяет и Исай Борисыча вспоминает.
Он махнул рукой, хлопнул Костю по ладони и прибавил:
Садитесь и пишите записку.
Давайте бумаги и перо и диктуйте, что писать, отвечал Костя, радостно улыбаясь, что, наконец, приобрел хорошую ротонду и может ею утешить сегодня Надежду Ларионовну.
Он подсел к прилавку. Кургуз придвинул к нему письменные принадлежности.
Глава XIV
Веселый и торжествующий уходил Костя Бережков от портного Кургуза после того, как он сменял рояли на меховую ротонду. Он чуть не прыгал от радости, что наконец-то сегодня вечером он поднесет Надежде Ларионовне ротонду и та, утешившись подарком, переменит гнев на милость и будет к нему расположена по-прежнему.
За ротондой я эдак часу в десятом вечера заеду, сказал он, прощаясь с Кургузом.
Хорошо, хорошо, отвечал тот, улыбаясь. Чем чаще вы будете навещать мой магазин, тем мне будет приятнее.
Шлимович сопровождал Костю. Когда они вышли на улицу, было уже темно. Горели уже фонари. Костя схватил Шлимовича за руку и с жаром проговорил:
Очень и очень вам благодарен за ваши хлопоты, Адольф Васильич! Через ваши хлопоты я теперь совсем другим человеком стал. А то ведь, верите, ходил как кикимора, повеся нос. Надя пристает: «Купи ротонду», а в деньгах перемежка. Занять не знаешь где. Да и не умею я как-то в долг брать. Другие вон как умеют! А я не умею. Нигде никогда не занимал.
Шлимович взглянул на часы.
Скоро шесть часов! Целый день я с вами сегодня провозился, сказал он. Были спешные дела, а я ни на биржу, никуда не успел.
Отплачу, Адольф Васильич, отплачу. Ведь вот вам надо комиссионные.
Да, я попросил бы вас сегодня. Ведь уж это так заведено.
Извольте, извольте. В трактир зайдем, что ли? Хотите в «Малом Ярославце» пообедать? Впрочем, мне нужно на минутку показаться в лавку и узнать, что там делается. Заедем вместе и потом сейчас в трактир обедать.
Зачем же в трактир? Меня Лизавета Николаевна дома ждет к обеду. Я уж и так опоздал. Она ведь также стоит вашей Надежды Ларионовны и сердитая-пресердитая. В лавку вашу заедем и потом ко мне. Там со мной и рассчитаетесь.
Ох уж эти женщины! вздохнул Костя. Но мне, Адольф Васильич, хотелось вас угостить.
Потом угостите. Разве в последний раз видимся? Поедемте ко мне.