Чертог завис над снежной шапкой Кайласа. Опуститься на снег я не решился. Мало ли. Вдруг почитатели гипотез о древних цивилизациях в чем-то правы? Чертог же сохранился. Могло остаться еще что-то, что принимают за сверхъестественное, но любая паранормальность, как я теперь понимал, объяснилась бы вмешательством древних или высших существ строителей чертога. Если стоять на вершине табу, то и не надо стоять, мы повисим сверху, не коснувшись ногами священного места. С тех пор, как на меня свалилось всемогущество, я стал более осторожным во всех сферах. Люди могли меня убить или поймать, а не люди легко подложили бы другую свинью, о которой даже догадаться невозможно. В делах собственной безопасности лучше перестраховаться.
Внешняя красота создавала ощущение неуютности, и я включил «видимость изнутри». Маша охнула и, отпрянув, снова прижалась, еще сильнее.
Я, как говорится, сделал красиво: включился малиново-розовый интерьер домик для куклы, мечта девчонок. В глазах рябило от малиновых, алых и розовых оттенков, непривычно выпрямленные стены и потолок мерцали, вспыхивая блестками и переливаясь бриллиантовыми сполохами.
Маша быстро огляделась, глаза уставились на мягкий «подиум». Не внезапность появления пола, стен, потолка и обстановки и не их красота и нереальность в выбранной точке пространства поразили и зацепили взгляд Маши. Первое, что она отметила что место, пригодное для сна, в открывшемся помещении всего одно.
Твой дом?
Да. Живу один, подтвердил я написанную на лице Маши догадку.
Живешь здесь, на Кайласе? Это твой лик нельзя видеть, чтобы не умереть?
По интонации было непонятно, серьезно говорила Маша или иронизировала.
Живу и здесь, и не только здесь. Я не бог, но мои возможности сейчас больше, чем у кого-либо из людей.
Получилось слишком высокопарно, словно я хвастался. Я, конечно, хвастался, но с Машей так говорить нельзя, она любит простоту в словах и отношениях. Если хочу второго надо следить за первым.
Располагайся, я указал на кровать и мысленно приказал стенам открыться в сплошную панораму. Спальное место здесь многофункциональное, сейчас используем его как стол. А вообще, как видишь, у меня тут тепло, давление в норме, и нет ветра. Но если хочешь
По мысленному приказу «на одну секунду пропустить частично» внутрь проник вой бушующего снаружи урагана, незаметного из защищенного помещения. Дыхание перехватило. По лицам и рукам, а у Маши еще и по голым ногам ударило воздушной волной с ледяной крошкой.
Маша вздрогнула:
Не хочу!
Она только-только съежилась, когда прозрачные стены вновь стали непроницаемыми для внешних воздействий.
Прости. Хотелось показать, что у меня уютно и ничего не надо бояться.
Я не боюсь. Маша влезла с ногами на кровать. Или надо бы?
Не надо.
Тогда рассказывай.
А покушать?
Я прекрасно воспринимаю информацию во время еды. Здесь есть что-нибудь вроде скатерти или хотя бы газетка, чтобы подстелить?
Не беспокойся, крошки и потеки впитаются, следы очистятся.
Хорошо устроился. Теперь рассказывай, как это у тебя получилось.
Она принялась хозяйничать, раскладывая между нами пластиковые контейнеры с блюдами и соусами. Как же приятно было смотреть на нее, с удобством расположившуюся на мягком ложе. Нахлынуло столько воспоминаний Казалось бы, достаточно протянуть руку, и счастье вновь накроет нас с головой
Я сдерживал себя. Маша изменилась. Она не делала первого шага и не давала повода, чтобы на такой шаг решился я. Не было ни намека, что прежние времена вернутся. Всемогущество сыграло свою роль, в глазах Маши я стал кем-то значительным, но ни стал более близким. Даже наоборот, между нами ощущалась стена, которой не было прежде.
Стену следовало разрушить. Я решился. Правой рукой набивая рот страшно острой едой, левой я потянулся к Маше просто коснуться, погладить, ощутить нежность кожи и передать частичку своей нежности.
Маша отстранилась.
Не надо. Я снова с Юрой, мы пара. Теперь он мой единственный мужчина. Маша видела в моем ответном взгляде сомнение, которого я не скрывал. Зная Машу, ее привычки и легкое отношение к жизни, в сказанное не верилось. Она поняла правильно и добавила: Мы с ним договорились. Теперь у него есть только я, а у меня только он. Без исключений. Ты хороший, Алик, ты мне очень нравишься, но сердцу не прикажешь. Я хочу быть с Юрой, потому что люблю его.
Меня она тоже любила, когда Юра на время сошел с дистанции. Я не сомневался, что других, с кем Маша активно проводила время, она тоже любила, иначе не подпустила бы к себе. В каком-то необъяснимом мужской логикой странном смысле Машу можно было назвать порядочной. Чем и притягивала к себе, как магнитом.
Итак, Маша и Юра решили стать однолюбами. Любопытный факт. И весьма впорный.
Юра женат, напомнил я.
Маша вздохнула.
А у меня осталась барщина по пятницам, иначе я не согласилась бы на его условия. Не представляешь, как меня каждый раз трясет от мысли, что он продолжает спать с женой.
Барщина Маши закончится с выходом замуж. Сделанное совести послабление продолжится до развода Юры, и обоюдный выход на условия договора «мой любимый человек мой единственный» случится одновременно.
Маша изменилась. Разница между прошлой Машей и нынешней налицо, прежняя не упустила бы возможности увлекательно провести время. Но к изменам ее приводило недовольство обстоятельствами, с которыми Маша была не в силах бороться. Око за око, «он спит с другой, и я тоже, мы квиты». Знал ли Юра, что его подружка спит с другими, неизвестно, но сам он пользовался свободой в той же количественной степени кроме Маши спал не «с другой», а тоже «с другими». Взаимное вскрытие правды привело к разрыву, Маша сошлась со мной, но мое таинственное исчезновение вновь свело Машу и Юру, теперь на новых условиях. Не верилось, что они продержатся долго. Маша, в надежде на чудо или из глупой убежденности в силе любви, придерживалась иного мнения. Мне стало интересно, как она собиралась контролировать Юру. Он не ограничивал себя раньше, почему должен был делать это теперь? Разве что-то изменилось? Мне так не казалось. Возможно, я неправ, а мое мнение обычное желание самца смешать соперника с грязью, чтобы заполучить лакомую самочку. Но я вступил в игру только что, еще не завершен даже мой первый ход. Посмотрим, кто выйдет победителем. Кто победил, того и правда, и тогда не важно, как было на самом деле.
Наверное, пора начать рассказ о себе, иначе, вижу, ты меня побьешь, начал я, прожевав и собравшись с силами для битвы за самку, которую не собирался оставлять в руках бессовестного пройдохи. Еще раз отмечу, что сейчас ты не спишь, и все, что вокруг нас я обвел взглядом волшебный закат среди снежных вершин, реально. А я не бог, не маг и не кто-то чужой, вроде инопланетянина, который спрятался под шкурой известного тебе человека.
Маша передернула плечами. О том, что личину бывшего приятеля мог надеть кто-то другой, она не думала, теперь ей стало страшно.
Кто же ты? не выдержала она.
Эльф.
Эльф? повторила Маша с кривой улыбкой.
Не поверила. Придется бить козырем, на котором выстроена вся легенда.
Мой папа, как ты знаешь, мне не биологический отец, из-за чего в моей жизни случилось столько неприятностей. Недавно я узнал о себе правду. Меня нашел мой настоящий отец.
Глава 2
Как выяснилось, мой настоящий отец эльф. Существо другого вида. В разных странах люди называли эльфов разными именами, я употребляю одно из самых распространенных и, так сказать, раскрученных. В старых сказках оказалось много правды. Человечество забыло о великих цивилизациях прошлого, чужие достижение оно приписывает себе, ученые из кожи лезут, чтобы придумать, как древние люди строили то, что не могли построить, и почему знали то, что узнать никак не могли. Отголоски настоящей истории сохранились в народных преданиях, но им никто не верит.
Маша сидела на кровати, сложив ноги по-турецки, глаза блестели и, округлившиеся и вытаращенные, по размеру догоняли шарики для пинг-понга:
Эльфы существуют до сих пор?!
Увы. Сидя напротив Маши в такой же позе, как и она, я горестно развел руками. Древняя цивилизация погибла по тем же причинам, по которым двигается к пропасти нынешняя. Взаимная ненависть из-за стремления преобладать. Сначала эльфы были едины, они воевали с орками и победили. Внешнего врага не стало. Эльфы стали врагами самим себе. Они разделились на темных и светлых, каждый отстаивал свою правду. Темные эльфы бились со светлыми эльфами, и совершенно не важно, кто победил оставшиеся начали войну на выживание. Партии войны делились между собой по территориям, по языку, по вере, по убеждениям, по любому поводу и без повода. Каждый считал себя умнее других. Настали времена, когда эльфов остались единицы. Плодами исчезнувшей цивилизации воспользовались люди, их становилось все больше, а эльфы продолжали воевать на полное уничтожение. Люди считали эльфов богами, войны эльфов вошли в предания как войны богов.