Михаил Крюков
Последний Совершенный Лангедока. Свиток 2
У Господа Бога было пустовато в кассе, когда он создал мир. Он принуждён был занять денег у чёрта под залог всей вселенной. И вот, так как Господь Бог и по божеским и по человеческим законам остаётся ещё должником чёрта, то из деликатности он не может ему препятствовать слоняться в мире и насаждать смуту и зло. Но чёрт тоже опять-таки очень заинтересован в том, чтобы мир не совсем погиб, так как в этом случае он лишится залога; поэтому он и остерегается перехватывать через край, а Господь Бог, который тоже не глуп и хорошо понимает, что в корысти чёрта для него заключается тайная гарантия, часто доходит до того, что передаёт ему всё управление миром.
Генрих ГейнеСвиток второй
Глава 11
День обещал быть знойным. На небе ни облачка. Сжатая узенькими улочками толпа простецов гудела и волновалась. Грубая брань, в которой женщины не очень-то отличались от мужчин, детский визг, шарканье ног почти осязаемо висели в воздухе. Стражники с трудом сдерживали толпу, раздавая удары окольчуженными кулаками и тычки древками копий. Отдельно от простого народа стояли рыцари и богатые горожане с мрачными и замкнутыми лицами.
Маленькая площадь перед храмом, мощёная серым камнем, была пуста.
Где это мы? спросила Ольга, опасливо поглядывая на бурлящую толпу.
Да чёрт его знает! пожал плечами я. Кстати, о чёрте. А, собственно говоря, где он? Такого фокуса он с нами ещё не проделывал закинул неведомо куда, а сам исчез. И как мы теперь вернёмся обратно?
А такой был порядочный дьявол усмехнулась Ольга. Думаю, пока тревожиться не стоит: мало ли, сбой машины времени или срочно к шефу вызвали. А может, он хочет, чтобы мы, так сказать, полной мерой ощутили дух времени.
Дух времени, говоришь? потянул носом я. Дух это ты очень тактично его определила. У меня теперь Средние века навсегда будут ассоциироваться с вонью. Знаешь, компьютеры, космонавтика, искусственный интеллект это не главное. Оказывается, величайшее достижение цивилизации это канализация!
Ну, у римлян, по-моему, некие зачатки канализации уже существовали, ответила Ольга. А вообще, ты придаёшь этому слишком большое значение. Просто не обращай внимания, и всё.
Да как не обращать? У меня от вони аж глаза слезятся. Причём не пойму, откуда больше воняет из сточных канав, от простого народа или вон от тех балбесов, которые в этакую жарищу нацепили на себя столько пафосного тряпья!
Это ты ещё к стражникам близко не подходил. Мне один раз довелось побывать на играх реконструкторов в Польше они в Грюнвальд играли. Реконструкторы вообще люди малость не в себе, а туда съехался народ и вовсе безумный некоторые заказывали себе настоящие рыцарские доспехи, а они, между прочим, дороже «Мерседеса» стоят. Ну, вот и представь: современных тканей им не полагается, значит всякие там шоссы, потом штаны кожаные, поддоспешник, кольчуга, латы. И всё это счастье в июле месяце!
В армии всегда того пахнет. Это я тебе как кадровый военный говорю.
Интересно, а нас видят? переменила тему Ольга.
Вряд ли, мы же стоим посредине площади, а нас не пытаются убить. Впрочем, сейчас проверим.
Я подошёл к самому надменному и пузатому аристократу и помахал рукой у него перед носом. Аристократ даже не пошевелился. Он торчал корявой деревянной колодой и тупо разглядывал паперть храма.
Ну, хоть тут Георгий Васильевич не подвёл, облегчённо вздохнула Ольга. Попробуем понять, куда нас занесло. По обрывкам фраз из толпы можно сделать вывод, что добрые горожане бранятся на языке ок, и за прошедшие века фразеология не сильно изменилась. В средневековой одежде я разбираюсь совсем плохо, разве что в дамских нарядах. Мода ведь существовала уже тогда, но благородных дам я, к сожалению, на площади не вижу, хотя в Лангедоке они пользовались довольно обширными правами и могли посещать церковные службы, казни и другие увлекательные зрелища вместе с мужчинами. Ну, нет, так нет О жилых домах я тоже ничего не могу сказать история архитектуры не моя специальность. А вот храм интересный. Стиль явно романский. Три нефа, богато украшенный портал, что-то знакомое Давай подойдём поближе, может быть, я смогу его узнать? Всё равно все явно чего-то ждут, а поскольку в Средневековье со временем обращались весьма вольно, прождать могут ещё полдня.
Я посмотрел на храм. На фоне разнокалиберных и довольно неряшливых домов он поражал суровой простотой и соразмерностью. Храм был сложен из тщательно подогнанных блоков белого камня. Фасад завершали две квадратные башенки левая низкая, а правая высокая колокольня. Внутрь вели три портала с полукружными арками. Порталы были богато украшены скульптурой и резьбой.
Вот никогда не думал, что простой белый цвет может быть таким ярким.
В одной старинной книге красиво сказано, что «мир, скинув с себя рубища старости, оделся белым покровом церквей», ответила Ольга.
Мы подошли к паперти. Центральный портал отделялся от боковых колоннами, по три с каждой стороны, причём по странному капризу зодчего дальние колонны были большими, а ближние к порталу маленькими, их базы покоились на прямоугольных тумбах. Основание колонн поддерживали изваяния не то зверей, не то демонов.
Мне кажется, что храм начали украшать резьбой и скульптурой снизу, а потом бросили, то ли денег не хватило, то ли времени.
Может, и так, рассеянно сказала Ольга, разглядывая тимпан[1] центрального портала. Смотри, это же Апокалипсис. Вот Маjestas Domini
Кто, прости?
Христос на троне. А вот тетраморф орёл, лев, бык и ангел. У католиков они символизируют четырёх евангелистов. Орёл Иоанна, лев Марка, бык Луку, ну а ангел Матфея. Всё, кажется, я знаю, куда нас занесло. Это церковь монастыря Сен-Жиль-дю-Гар.
Совершенно верно, раздался знакомый голос, и она посвящена святому Эгидию.[2]
Георгий Васильевич! облегчённо воскликнула Ольга. Наконец-то! А мы уж
Ну, что вы, что вы укоризненно покачал головой дьявол. Разве можно было такое предположить? Просто вышла небольшая заминка, и я прошу прощения за невольно причинённое волнение.
Георгий Васильевич оглянулся на площадь.
Пока гм шоу не началось, давайте осмотрим храм. Уверяю вас, он того стоит.
Голос дьявола приобрёл гнусавые интонации профессионального экскурсовода.
Порталы Сен-Жиль-дю-Гар, друзья мои, интересны тем, что здесь впервые в Лангедоке представлен полный цикл Страстей Христовых. Вот, извольте видеть. На левом откосе и архитраве[3] северного портала изображён вход Христа в Иерусалим. Это вот сцена подкупа Иуды и изгнание торгующих из храма. Дальше идёт пророчество Петра, омовение ног и Тайная вечеря. Отсюда плохо видно, но дальше «Поцелуй Иуды», «Взятие под стражу» и так далее. Южный портал трагичен, на нём изображён «Суд Пилата» «Бичевание» и «Несение Креста». Обратите внимание, с каким совершенством выполнены скульптуры в тимпанах, особенно «Поклонение волхвов» и «Распятие». Все изваяния раскрашены и позолочены с большим мастерством. По тогдашним временам роспись обошлась монастырю в огромную сумму, но дело стоило того, ведь в результате получилась настоящая Библия в камне.
Зачем это понадобилось монахам? удивился я.
Так ведь XIII век! Почти никто не умеет ни читать, ни писать, да, собственно, и читать-то ещё нечего, ведь первые рукописные книги светского содержания в Лангедоке появятся век спустя. А между тем, вдалбливать Писание в тупые головы простецов было как-то надо, да и паломникам полагалось что-то показывать. Монахи ведь жили с дохода от пилигримов, а мимо этого монастыря лежит знаменитая паломническая дорога к могиле апостола Иакова в Сантьяго-де-Компостела.[4] Так что, монументальная пропаганда в чистом виде. Дьявол искоса взглянул на меня, но я сделал вид, что не заметил ехидного намёка. А теперь, перейдём к осмотру внутреннего убранства Впрочем, нет. Кажется, начинается. Давайте отойдём вот сюда, здесь нам будет отлично видно и слышно.
Тяжёлые двери храма торжественно открылись, и я вздрогнул, казалось, на площадь дохнуло холодом. Монахи с натугой вытащили и установили на паперти аналой.[5] За ними из церковного сумрака появились священники в богатых, расшитых золотом одеяниях, в тиарах и с посохами. Они что-то положили на аналой и выстроились за ним.
Дары Христовы и священные реликвии, тихонько пояснял Георгий Васильевич. Сзади стоят епископы, числом девятнадцать. Трое спереди архиепископы, а впереди всех, вон тот, жирный, с выпученными глазами Милон, легат папы Иннокентия.
Священники в своих тяжёлых, негнущихся облачениях застыли, подобно статуям на фасаде храма. Над площадью повисла тяжёлая тишина. Замолчали даже дети.