По прошествии нескольких часов, ранним июльским утром наша «Лада» с желтыми «представительскими» номерами московского региона стремительно приближалась к столице Кубани. На заднем сидении тихо, как ребенок, спал наш водитель, рядом с ним, привалившись головой к запотевшему окну, зычно храпел Игорь Абрамов региональный руководитель продаж, справа от меня «громыхал» басами Лёша Рыбкин Директор по продажам московского представительства. К счастью, могучий храп моих коллег не давал мне самому уснуть за рулем, как дневальному в наряде. Атмосфера внутри салона итак напоминала спящую казарму Во всех смыслах.
По обе стороны трассы простирались бесконечные поля, подернутые утренним туманом. Солнце только что начало всходить, было еще по-утреннему свежо, в открытое окно проникал запах свежескошенной травы и остывающего асфальта.
При въезде в город, с противоположной от нас стороны трассы, в лесополосе притаился пост ГАИ. Заметив одинокий автомобиль, от патрульной машины отделился и направился, точнее медленно поплыл в нашу сторону, огромный как стог сена, толстый сержант-гаишник. Он не размахивал, а скорее на ходу тыкал в нашу сторону полосатым жезлом, словно учитель указкой, призывая нас остановиться. Мы притормозили у обочины.
С трудом преодолев четыре полосы, еще почти пустой в это время суток трассы, гаишник ткнулся могучим животом в водительскую дверь нашего автомобиля. На верхней части его безразмерного туловища одиноко и как-то несерьезно повис автомат АКСУ. Выглядело это грозное оружие совсем по-детски, словно игрушечный автоматик «Огонёк». У меня, как наверняка и у многих моих сверстников, где-то есть фотография, на которой я изображен гордо стоящим у новогодней ёлки, с точно таким игрушечным автоматом на груди.
Необъятный торс гаишника полностью заслонил в водительском окне окрестный пейзаж, в машине опять немного стемнело и стало душновато.
Ваши документы, запыхавшись, с явно пробуждающимися охотничьими интонациями прогудел сержант. Интерес его, конечно же, вызвали «желтые» московские номерные знаки в те времена явление достаточно редкое в регионах нашей необъятной Родины. Профессиональная интуиция предсказывала гаишнику скорую поживу.
Толи от страха быть застуканным выпившим за рулем, толи просто от скуки, но во мне проснулись «чертики». Захотелось импровизации.
Я постарался придать своему лицу максимально озабоченное выражение и высунулся в окно.
А это какой город, товарищ сержант? протягивая через опущенное стекло свое водительское удостоверение и документы на автомобиль, с деланной тревогой в голосе спросил я.
Гаишник на секунду замер. Затем он, повернувшись всем телом, на всякий случай посмотрел на огромные бетонные буквы с названием родного города, величественным монументом, возвышавшимся у него за спиной.
Крас.. КрасНо-Даарр!! немного запинаясь, неуверенно, вслух прочитал сержант, опять, как учитель, указывая в сторону надписи жезлом.
Как Краснодар?! Почему Краснодар?! КРАСНОДАР?! отчаянно заголосил я, Леша, просыпайся! Да проснись же, черт бы тебя подрал! толкал я в бок мирно спавшего и ничего не подозревавшего коллегу.
Я же вам говорил! Говорил же, что нам нужно было направо, когда из Москвы выезжали?! А вы прямо, прямо!! продолжал «бушевать» я.
Лёша Рыбкин с трудом открыл глаза и осоловело уставился на меня. Через несколько мгновений, прейдя в себя, и сориентировавшись в происходящем, он начал мне подыгрывать.
Ты что же географию не учил? Тебя бы не остановили, ты так что, до Черного моря ехал бы? Когда же мы теперь назад доберемся, а, ненормальный? «набросился» он на меня.
Вот сам бы и садился за руль, если такой умный! по-жлобски «парировал» я. Диалог развивался стремительно стороны показательно быстро перешли на личности.
Гаишник ошарашено наблюдал за диспутом двух столичных идиотов. Так ничего больше не спросив, он протянул мне обратно документы, вяло козырнул и растерянно напутствовал нас словами:
Счастливого пути Будьте внимательны Пожалуйста.
Мы медленно тронулись с места. Время в этот напряженный момент тянулось невообразимо долго, как в фильмах про разведчиков, нелегально пересекающих границу.
А ты думаешь, мы где, а? В Краснодаре, деточка, в Краснодаре, в столице Кубани! хором заорали мы, отъехав на безопасное расстояние. «Казарма» проснулась окончательно и начало дико ржать.
Мы медленно тронулись с места. Время в этот напряженный момент тянулось невообразимо долго, как в фильмах про разведчиков, нелегально пересекающих границу.
А ты думаешь, мы где, а? В Краснодаре, деточка, в Краснодаре, в столице Кубани! хором заорали мы, отъехав на безопасное расстояние. «Казарма» проснулась окончательно и начало дико ржать.
Я посмотрел в зеркало заднего вида. Уже достаточно далеко, позади, таяло в тумане очертание толи стога сена, толи огромной человеческой фигуры с растопыренными от удивления руками, похожими на воткнутые в стог грабли
Пятьсот поклонов
Вы спрашиваете меня о моем отношении к институту церкви. Модный одно время вопрос, но я до сих пор не могу найти на него однозначный ответ. Я сформулировал его по-конформистски расплывчато хрен его знает!
Итак, представьте: первые числа января 1993 года. Конец Рождественского Поста, канун Крещения. Группа специалистов АО «Росвнешторг» (я в ее составе самый молодой и неопытный инженер-экономист II категории) прибыла в славный город Смоленск, на ликероводочное предприятие с говорящим названием «Бахус». Предстоял шефмонтаж новой, но уже побывавшей где-то в эксплуатации, немецкой разливочной линии.
Знакомство с производством началось с посещения лаборатории разливочного цеха. Обстановка в лаборатории отчетливо напоминала сцены из «Собрания на ликероводочном заводе», Михал Михалыча Жванецкого. Прямо из стены, внутрь лабораторного помещения торчали краны-штуцеры, по-видимому, для взятия проб продукта на разных стадиях процесса розлива. Вдоль стены, граничащей с разливочной линией, но с внутренней ее стороны, бесконечно тянулся, скрываясь за производственным горизонтом, широкий стол из струганных досок.
Убранство стола являло собой «кулацкий шик»: квашеная капуста, соленые грибы, вареные яйца, сало и прочая не очень изысканная, но аппетитная снедь. Короче не еда, а закуска! Для полной ассоциации на столе не хватало только большой, в четверть ведра, бутыли самогона Но ее с успехом заменяла огромная лабораторная колба со свеже произведенным «продуктом».
Осмелюсь предположить, стол этот служил местом проведения многочисленных и разнообразных цеховых мероприятий: от дней рождений работников и их поминок, до празднования 8-го марта и профсоюзных посиделок.
С дальнего торца стола расположилась довольно колоритная компания. Во главе стола огромным черным валуном возвышался местный служитель культа настоятель одного из главных смоленских православных храмов. На его могучей груди и животе горизонтально лежала значительная цепь с распятием Епископальная бордовая камилавка на его голове по цвету почти сливалась с большим и разгоряченным алкоголем лицом.
По обе стороны от батюшки, как народные заседатели в суде, расположились двое крупных мужчин: справа от священника главный инженер завода, слева- главный технолог.
В углу, у лабораторного шкафа притаилась черной птичкой Матушка благоверная супруга Отца-настоятеля. Она постоянно исполняла крестное знамение, скороговоркой произнося при этом тихим, но уверенным голосом только одну фразу:
Батюшка, грех-то какой, Пост же, Отец родной!
Компания широко и весело отмечала удачную «сделку»: завод отгрузил в епархию цистерну очищенной воды для приближающейся крещенской дистрибуции. Так как переговоры, судя по всему, прошли успешно, настроение за столом царило приподнято-возбужденное.
Увидев нашу делегацию, Батюшка обрадовано протрубил: C путниками (командировочные тоже путешествуют, как будто) и в Пост выпить не грех!!
И моментально «махнул» очередную рюмку Спаси и помилуй!
Матушка, перекрестившись, дежурно проохала из-за шкафа: Батюшка! Пост же!»
С путниками имею право! не терпящим возражений тоном, немного « с нажимом», но задорно парировал поп.
После пятого или шестого тоста «за путешественников» священнослужитель по-хозяйски быстро свернул застолье, и неуверенно поднявшись из-за стола, прогремел ставшую почти хрестоматийной фразу:
Ну, а теперь поедем ко мне в трапезную и отужинаем! (естественно, чем Бог послал).
Из-за шкафа испепеляющим взглядом зыркнула Матушка, но Отца-настоятеля было уже не удержать. Главного инженера пришлось бросить на поле боя.
Вся компания наша шумно вывалила на морозный воздух, в заводской двор. Крещенское небо над нами было черное и прозрачное, обклеенное белым конфетти звезд