Тришка стал почитаться почти как народный герой, те, кого называли «тришники» теперь уже с гордостью носили это имя, и с гордостью рассказывали своим детям и внукам, какой необыкновенный человек раньше жил среди них.
Но всё это было сильно позже, через много лет, после описываемых событий. Вернёмся, однако, во время давнее. Тогда деревни по берегу Великого Озера только строились, а на востоке, западе и юге Великого Края строились великие города.
XXIII. Ершовка
Но идя по улице, Алексашка вдруг внезапно понял, что, во-первых не знает, где находится дом воеводы, а во вторых воевода не сказал ему, во сколько будет военный совет. Узнать время можно было легко Ершовка жила настолько богато, что два года назад, по приказу Буслаева, на самой высокой колокольне города повесили огромные часы с боем сейчас они как раз били было семь часов утра.
Найти дом воеводы было сложнее при свете дня Алексашка там ещё не был. Потому найти его он решил с помощью всё того же Ефима, и пошёл к западным воротам.
Ефим, сидел на том же самом месте возле ворот. Услышав просьбу Алексашки снова проводить его к терему воеводы хотя и нехотя, но согласился. Видимо вчерашняя благодарность не прошла даром.
Они шли по Ершовке на улице уже было людно кто шёл в церковь, кто на работу, кто по делам. Жизнь уже кипела и шла полным ходом.
Вон там воевода живёт. Ефим указывал на двухэтажный терем, развернулся, и пошёл назад к воротам.
Спасибо тебе. всё же крикнул вслед ему Алексашка. Ефим не обернулся, и только махнул рукой.
Хотя терем и выглядел достаточно нарядно, но на Алексашку особого впечатления он не произвёл. Зато огромное впечатление произвели на него окна этого дома ставнями да резными наличниками никого нынче было не удивить они были почти у всех. Впечатление производило другое в окне было стекло.
В принципе, Алексашка знал, что в Ершовке живут богато, и потому был уверен, что на окнах тут мало у кого бычий пузырь, поди у многих и слюда есть. Но вот стекло это было нечто невероятное. Стёкол он не видел ни разу в Бенгаловке их не было ни у кого, даже у воеводы Михайло Никитича.
Алексашка стоял с открытым ртом и глазел на это диво, но тут он увидел во дворе старого конюха Фёдора, который чистил белую лошадь.
Бог в помощь. Сказал Алексашка, чтобы как-нибудь начать разговор.
Фёдор поднял на него глаза:
Благодарствую.
А что воевода? Встал уже?
Нет ещё. ответил Фёдор. Он обычно рано встаёт, но ты же ночью его сегодня и разбудил. Так что спит, сказал раньше восьми не будить.
«А ведь только что часы семь били. Ещё час целый». подумал Алексашка. Он сел на завалинку стал размышлять, что ему сейчас делать. Сначала он решил посидеть тут и подождать. Но через пару минут ему уже это надоело, и он решил пойти побродить по Ершовке, посмотреть город.
«Ничего, авось не заблужусь» думал он, вышагивая по улице.
XXIV. Мегалополис
Первым строительство начал Ростислав Брячеславич. Дорога на восток была самой лёгкой там не было ни болота, как по дороге на запад, ни большого леса, как по дороге на юг. По дороге на восток, правда, было целых два леса но они были совсем не такие большие, как лес на юге, а наоборот довольно-таки маленькие. Оба леска можно было легко объехать степью, а посему ночевать в лесу тут не приходилось. И ещё по дороге на восток была переправа через реку но дружинники нашли брод, и река осталась позади. Всё остальное время дорога шла по полям, а потому не представляла ни малейшего труда.
Наконец Ростислав Брячеславич подъехал к горам, поехал вдоль горной цепи, и добрался до крайнего северо-востока, где увидел место, которое позже назовут Великий Крюк. Это был узкий каньон, где горы почти смыкались, оставляя лишь узкую дорожку между ними, по которой с трудом могли проехать бок о бок двое всадников. Дружина двинулась по каньону, и оказалось, что каньон загнут полукругом, и имеет форму сходную с крюком. А в самом конце каньона, так сказать «на острие» крюка находился перевал. Все двинулись через перевал, и когда преодолели горы, увидели что за ними ничего не было, лишь безжизненная пустыня. В пустыне делать было явно нечего, а потому все двинулись назад.
Ростислав Брячеславич повелел, чтобы на перевале был построен форпост, который позже назовут Восточным Форпостом, а сам город заложил недалеко от «крюка», и потому решил дать ему название Крюковка. Тут дружинники стали уговаривать своего воеводу, чтобы он не называл город так. Говорили, что «Крюковка» название более уместное для деревни или села, а не для прекрасного большого города. А в том, что этот город будет прекрасным и большим никто не сомневался, все считали, что здесь будет главная столица всего края.
Ростислав Брячеславич повелел, чтобы на перевале был построен форпост, который позже назовут Восточным Форпостом, а сам город заложил недалеко от «крюка», и потому решил дать ему название Крюковка. Тут дружинники стали уговаривать своего воеводу, чтобы он не называл город так. Говорили, что «Крюковка» название более уместное для деревни или села, а не для прекрасного большого города. А в том, что этот город будет прекрасным и большим никто не сомневался, все считали, что здесь будет главная столица всего края.
Кое-как Ростислава Брячеславича всё-таки удалось уговорить, и он согласился не называть будущий город «Крюковка».
Ну а как же мне его тогда назвать? спросил он у дружинников
Тут все замялись. Почему-то никто о названии будущего города даже не подумал. А когда спросили как назло ничего в голову не приходило. Все чесали затылки и молчали.
Наконец, молчание нарушил сам Ростислав Брячеславич:
Ладно, если не хотите, чтобы он «Крюковка» назывался, пусть тогда называется «Горный» и дело с концом.
Все вынуждены были согласиться. Название «Горный» многим, тоже не очень понравилось оно было не Бог весть какое, и мало подходило для будущей столицы Великого Края, но всё же, более подходило городу, чем «Крюковка». Поэтому разговоры решено было закончить, и приступить к постройке форпоста и города.
XXV. Ершовка
К немалому удивлению Алексашки, смотреть в Ершовке оказалось особо не на что. Хотя может быть это оттого, что Алексашка далеко и не уходил боялся заблудиться. Да и колокольня с часами должна быть видна. Самым интересным местом был торг в центре. Лавки уже открывались, торговцы раскладывали там свои товары. И чего тут только не было туши животных, только сегодня, ещё до рассвета пойманная в небольшой здешней речке свежая рыба, соленья в кадках, мёд в бочонках. Рядом продавали хомуты для лошадей, ткани, сапоги. Чуть дальше гончарные изделия. Ещё дальше всё, что было сделано из дерева корыта, посуда, ложки, и даже игрушки для детей. В конце торга располагались лавки кузнецов, и продавалось всё, что связано с металлом от мечей и наконечников для копий до чугунных котлов и ухватов.
Денег у Алексашки всё равно не было а потому он решил не травить душу и ушёл с торга. Алексашка с надеждой поднял глаза на колокольню и посмотрел на часы скоро ли? Но нет было только десять минут восьмого.
Алексашка выругался, и побрёл было, куда глаза глядят. Но тут же спохватился нет, «куда глаза глядят» нельзя. На постоялый двор к хозяину тоже нельзя скажет, мол, плати. И Алексашка не придумал ничего лучше, как снова пойти к западным воротам. «Может Ефим и денег даст» подумалось ему.
Ефим явно скучал. День сегодня был не ярмарочный, а потому работы у него было немного. В город пока вошли только пара крестьян, да въехала одна телега. Заметив снова пришедшего к воротам Алексашку, он спросил:
Ты чего тут опять?
Воевода спит, сказали через час приходить.
Гм. промычал Ефим. Видимо он не знал, что тут сказать. Но, в конце концов, решив, что сказать видимо что-то нужно, показал рукой за ворота, проговорил Видал? А если бы ярмарка была, то уже сейчас бы не протолкнуться было. Все крестьяне бы окрестные сюда приехали с товаром.
Весело тут на ярмарках? спросил Алексашка, тоже скорее для того, чтобы сказать хоть что-нибудь.
А то. глаза у Ефима засверкали, Торгуют все, гуляют, вино рекой льётся. Скоморохи обычно тоже приходят, представление куклами показывают. Называют его гментот, как бишь еготиятр, во! Я раз ходил чуть живот от смеха не надорвал.
Кукольный театр Алексашка и сам видел скоморохи и в Бенгаловку частенько захаживали. Потому слова Ефима не произвели на него особого впечатления. Но решив и дальше продолжать убивать время разговором, он спросил:
А тебе, небось, скучно у ворот-то стоять, когда все гуляют?
Какой там, самое лучшее время! Крестьяне и меня не забудут. Как в ворота въезжают кто яблоко даст, кто пирога кусок али калач. Пару раз даже ананас давали и дыню. А некоторые прямо возле меня останавливаются, открывают бурдюк да целый ковш вина мне наливают. К концу дня бывает, стоишь у ворот уже еле на ногах держишься наелся, напился, ещё бы и спать повалиться, да нельзя, служба.
Ефим совсем замечтался, и даже закрыл глаза, видимо вспоминая весёлые ярмарочные дни. Но договорить им не дали.