Таким образом, диалектический историзм находит ответы на два основных вопроса философии, сформулированных Ф. Шеллингом. Это известные связки: каким образом развитие бессознательно-духовного (читай: объективного глобализма) приводит к сознательному? Или: каким образом сознание, вернувшись к истории, может материализоваться? То есть, в современных условиях это действия субъективного глобализма. Ответ равносилен пониманию вопроса происхождения глобализма.
История глобализма наука о будущем. История зародилась с жизнью, ее не отделить от существования, как извечного становления. Время кажуще-субъективная «стрела» мироздания, но оно участвует в развитии далеко не на равных основаниях с диалектическим историзмом, она лишь маркер процесса, свидетельство неизбежной субъективации. История глобализма являет собой настоящее в массе рефлексий: от прошлого к настоящему и обратно, он сам по себе живет и действует в лице истории. Выходит, что все есть история?
Обычно считается, что «принцип историзма только устойчивость. Однако устойчивость, проявляющаяся в единообразии, стала основой принципа униформизма». Но устойчивость это лишь одна сторона «медали», поскольку без изменчивости, собственно процесса, который обеспечивает эту устойчивость, не может быть существенного развития. Более того, сама устойчивость это лишь характеристика явленного, которое вообще лишено развития, а представляет собой мгновенные срезы-вакханалии самого процесса. Таким образом, принцип историзма в бытийной трактовке подлежит обязательной корректировке на диалектический глобальный лад.
С другой стороны, следует учитывать и такое течевидное образование, как актуализм. Актуализм возможность переноса настоящего на прошлое. Однако в истории остаются события, а не процессы, и не их связь с ними, которые в «растворенном» виде, подспудно их рождают. В таком случае, актуализм выглядит субъективным переложением объективного на свой априорно-соотносительный лад. Действительно, возможность переноса прошлого должна подразумевать и основываться на некоем глобальном процессе, которого в подобном рассмотрении просто нет.
Речь должна вестись о диалектической материализации настоящего в историческое русло. При этом оно может происходить лишь за счет объективного процесса развития, его направленности на такую материализацию. Перенос настоящего в прошлое невозможен сам по себе, он выглядит гипотетическим построением в субъективной беспомощности осознания, которое необходимо оживить. Так актуализм должен переходить в диалектический глобализм.
Существует классическое гносеологическое мнение «конкретный историзм» Гегеля, согласно которому рассмотрение предмета должно быть историческим. Но чисто историческое не дает ключ к целостности, оно должно совпадать с будущим (логическим). У Гегеля единство историзма соединено с принципом развития, но сам принцип развития неясен. Его саморазвитие «абсолютной идеи» выглядит наивно в отношении действующих сил. А оно заключается в принципе «невозможности неразвития», восходящего от неизбежной поляризации для необходимости существования. Невозможности несуществования. Невозможности неглобализации. Все неполяризованное остается в «сундуке» под таинственным названием «вещь в себе».
Подобное мы встречаем у Иммануила Канта, имея в виду его «вещь в себе», которая не может развиваться и существовать в принципе из-за отсутствия связей. Историческое рассмотрение глобализма должно обязательно сочетаться с объективной направленностью и обязательно выливаться в дальнейшем в действие, в материализацию такого рассмотрения. Это предусматривает диалектический историзм.
Глобализм истории, отнюдь, не только утилитарная ценность, но иобщечеловеческая, то есть глобальная. Общечеловеческие ценности вырабатываются веками исторически, а их значительная роль, как в воспитании личности, так и в становлении общества известны, собственно на них основан грегарный отбор. Причем вырабатываются они с помощью субъективно-объективного механизма развития существования и глобализма. И развиваются так же в ходе направленного на будущее свободно-принудительного равновесия, этакого «привязывания» личности к обществу, из которого вытекают целостные потуги осознательной деятельности.
В недавнем прошлом было широко распространено мнение, что историзм это «принцип познания вещей и явлений в их развитии». Это материалистический «кондовый или «суконный» историзм «продукт определенного исторического развития». Что такое «историческое развитие»? Речь, к великому сожалению, снова и снова идет об изменении явленных макровещей как атрибутов некоего внешнего «мира» то есть, при этом должна происходить редукция прошлого. А это только объективная (процессная) глобальная история, которая абсолютно чужеродна истории явленной. Хотя бы в том отношении, что они отнюдь не переходят и не трансформируются друг в друга: процесс становится только там, где явление уже исчезло. У эмпиристов или позитивистов историзм вообще отсутствует фигурирует фигляр только субъективной истории. У религии историю делает боженька фатальная сверхъестественная человеческая комедия. Так замыкается круг мнения, что «история ничему не учит».
В недавнем прошлом было широко распространено мнение, что историзм это «принцип познания вещей и явлений в их развитии». Это материалистический «кондовый или «суконный» историзм «продукт определенного исторического развития». Что такое «историческое развитие»? Речь, к великому сожалению, снова и снова идет об изменении явленных макровещей как атрибутов некоего внешнего «мира» то есть, при этом должна происходить редукция прошлого. А это только объективная (процессная) глобальная история, которая абсолютно чужеродна истории явленной. Хотя бы в том отношении, что они отнюдь не переходят и не трансформируются друг в друга: процесс становится только там, где явление уже исчезло. У эмпиристов или позитивистов историзм вообще отсутствует фигурирует фигляр только субъективной истории. У религии историю делает боженька фатальная сверхъестественная человеческая комедия. Так замыкается круг мнения, что «история ничему не учит».
Логика диалектического глобального историзма как процесса, захватывающего массу явлений-фактов, заключается не только в изучении или редукции прошлого. Она неизбежна в его адекватной оценке со стороны: личности при постоянных рефлексиях собственных поступков, общества при выработке общечеловеческих ценностей. Происходит развитие прошлого (оживление истории) развитие в формализованном состоянии его как консенсусного ноумена, как общечеловеческих ценностей. В дальнейшем процесс продолжается на стадии конструирования и моделирования-оптимизации лучших действий, исходя из имеющейся исторической основы моделей будущего. Идет реализация наиболее оптимальной на данный момент времени версии. Действие непременно должно завершать цикл воспроизводства истории, связывать в целостность «плохое» прошлое» и «светлое» будущее в глобальные процессы, происходящие во Вселенной.
Поэтому при учете исторического прошлого речь должна идти не только о реконструкции прошлых состояний или событий, как это обычно делает историческая наука, но и о приложении в виде этакой саморазвивающейся реконструкции к будущему. Говоря иными словами: история должна учить, чего она часто не может сделать, допуская глобальные кризисы и войны, по простой причине нашего нежелания учиться у нее. Более того, можно выразиться кратко-точно: мы должны учиться у истории, а не ждать готовых редукций и рецептов будущего для совладания с негативизмами глобализма. То есть, в условиях кризиса умов необходимо самим вести наступательную тактику. Нужно исходить из исторических достижений и действовать как активное начало нашего существования. При этом учитывать стратегическое направление, задаваемое, как одухотворенную тенденцию, историей.
Известная всем позиция униформизма постоянно отрывает историю от человеческого существования, от человека, Она не в состоянии обеспечить даже мало-мальски должного предвидения будущего в глобальном исполнении. Отсюда, отчасти, периодические кризисы, когда историю рассматривают как замертвевшее и отжившее создание. При этом трансгуманисты считают, что она ничему научить не может, а возвеличивают свой субъективистский разум, который, отнюдь не безгрешен. Можно задаваться сакраментальным вопросом предвидения будущего, отвечать на него так или этак. Однако, идя изъезженными монолектическими путями, даже в принципе не увидишь «ни зги».
Будущее можно «увидеть» лишь в процессе его формирования как тенденцию и этого достаточно для наличия путеводной звезды в лице истории. Поскольку этот путь мы уже проходили не раз и не два, значит, в школе «высшей истории» мы не учились. Принцип исторического развития глобализма чужд униформизму и конформизму, и даже актуализму. Более того, диалектический историзм чаще выглядит как антиактуализм, поскольку нацелен на будущее, а не наоборот. Принцип развития глобализма должен сочетаться с историзмом и в таком обличье действовать.
Следует учитывать, что состояние или явление глобализма всегда симметрично относительно своей устойчивости в униформистском понимании. Процесс же всегда асимметричен. И не потому, будто мы его понимаем в сказочном априорном переложении, а из-за его каузальной причастности к механизму развития. В диалектической связке глобализма, в которой они постоянно находятся вместе, это означает поляризацию их сущности. Сущность в развитии вообще не может быть симметричной и устойчивой, поскольку симметрия (двойникование) признак отражения объективного в субъективном. Но не развития, благодаря постоянной поляризации. Сам признак симметрии характерен лишь для неконформных (статических, гипотетических, то есть, бабушкино-сказочных) систем в случае их репликации под действием внешних факторов. В любом раскладе, при таком рассмотрении сами системы должны рассматриваться более широко, глобально. Они должны становиться динамичными, но динамичными не в бытийном современном осознании, а в истинно-диалектическом, процессно-явленном исполнении глобализма.