И куда ж этот цирк летит? Если не секрет, конечно.
Арсеньев. Дальний Восток.
Технарь присвистнул и нахмурился.
По идее оттуда драпать надо, а вы в самое пекло.
Мухин пожал плечами.
Почему драпать?
Дык говорят там со дня на день землетрясение будет ого-го. Япония вся под воду, Владик цунами накроет и вообще
Кто говорит?
Технарь поскрёб лысину.
Ну, Интернет там, Одноклассники, всё такое.
Санёк хмыкнул.
Помойка твой Интернет, понял?
А я то что. Я ничего. Вечером смотри себя в Ютюбе, классно получился.
Да пошел, ты.
Санёк оттолкнул технаря, с трудом сдерживаясь, чтоб не заехать козлу в морду. Но тут, блин, не его епархия, это у них Женька специалист, первый там или второй дан. Коренастый, поджарый, с переломанным, словно горный хребет, носом, и рассечённой кастетом правой бровью. С непривычки взгляд его чёрных глаз мало кто мог выдержать. Что-то там плясало такое адское, то ли тяжёлое детдомовское детство, то ли два года десантуры. В общем, охотников это выяснить было мало.
Гебята, кушать позвал Зильберман.
Как там ни пыжился Сан Саныч, просидели они в Томске почти до трёх пополудни. Пока технари нашли подходящее для Яков топливо, пока все бумажки оформили. Санёк всё это время блаженно кемарил на крыле, нежась в лучах жаркого августовского солнца.
Так! Клуб построиться!
Хренов был злой до красных ушей, поэтому среагировали все быстро, даже Зильберман, который когда надо дисциплину уважал и даже таки немножечко любил.
Во-первых, Коста! Если твоя тварь ещё раз свалится мне за шиворот, выкину из кабины обоих. И насрать, что у твоего Михасика нет парашюта.
Во-вторых, Зильберман со своим борщом.
Шеф подошёл к крылу, сервированному как в лучших домах Парижа.
А что, Йося, ты взял только четыре фарфоровые тарелки и супницу? А где стулья, скатерть и фамильное серебро, Йося? Я таки спрашиваю. Это же всего двадцать килограмм. Можно было взять твой большой дубовый стол, принайтовали бы к крылу, зато кушали бы как люди.
Зильберман молчал, разглядывая выбеленную солнцем бетонку, шеф прошёлся вдоль строя.
В-третьих, Мухин. Трусы и самовольный взлёт прощаются за отличную посадку.
О как. Подумал Санёк Это что, робкие ростки справедливости?
Шеф прикрыл глаза рукой, потом спросил Женьку.
Заправочный лист где?
Уже в кабине, шеф. Я проверил, все чики-пуки.
У тебя?
Санёк похлопал по нагрудному карману комбинезона.
У меня тоже, того Чики-пуки.
Ну, раз у вас всё чики-пуки, поехали.
Тут мимо промчался запыхавшийся аэродромщик.
Молодой человек! Заорал Зильберман купите чудесный чешский сервиз. Я вас умоляю, молодой человек, недогого. Парень кинул на Йосю недоумённый взгляд и помчался дальше. Чтоб я так жил. Вздохнул горестно Зильберман ему не нужен сегвиз.
Сан Саныч, Мухин и Коста переглянулись, и дружно заржали в голос.
Смотрите! Он его ещё и впарит за три цены
Шеф вытер слезу и полез в кабину.
Хер с тобой, Йося. Бери свой сервиз.
Ты так и не попгобовал богщ, Саша. Циля так стагалась.
Саныч, покачиваясь от смеха, отмахнулся.
Иди в жопу, Зильберман! У меня сейчас таки случится инфаркт.
Остатки борща перелили в термос, грязные тарелки и супницу во французском стиле запихнули в пакет. Саня прошёлся по контрольному листу, завёл двигатель и натянул гарнитуру.
Шеф, взлетаем тоже парой?
А как же, маленький. Мы ж типа чемпионы Европы, не забыл?
Это его «маленький» осталось с тех времён, когда единственным упорным курсантом клуба был Саша Мухин. Шеф тогда пил несравненно больше, но и возился с мелким Саньком, словно с родным сыном. Хренову бог детей не дал, и нерастраченный отцовский инстинкт он обратил на пацанов заштатного Энска. Прошло пятнадцать лет, Санёк вымахал на метр восемьдесят, бросил два института, два раза развёлся, платил алименты на ни разу не виденную дочуру, а для Саныча он по прежнему был «маленьким».
Так, нам зелёный свет. Пошли.
Саня накинул газу, увеличил шаг винта, и Як плавно тронулся. Они долго маневрировали, наконец, выползли на широченную взлётку и земные мысли улетучились. Вверху была манящая лазурь неба, белый пух облаков и свобода, ограниченная лишь запасом топлива.
Александр Юрьевич, вам наша уточка больше не нужна? Передайте, пожалуйста.
Александр Юрьевич, вам наша уточка больше не нужна? Передайте, пожалуйста.
Саня аккуратно извлёк из-под сиденья трёхлитровую бутыль с широким горлышком и передал назад Зильберману. Спустя минуту послышалось характерное журчание, и Йося облегчённо вздохнул.
Второй, заходим на посадку. Азимут 180.
Мухин в первый момент растерялся. Какая посадка, внизу зелёные горы и на ДжиПиЭсе никаких аэродромов нет.
А куда садиться-то, шеф? У меня на карте ни одной базы.
Трынди поменьше, есть там база. Уж ты мне поверь.
И правда есть. Яки вошли в плавный вираж, и тут за очередным хребтом открылась вдруг узкая долина с серой полоской среди вековой тайги. Встали на глиссаду, выпустили шасси, Санин зоркий глаз различил на окрестных сопках пару ЗРК. Может С-300, а может чего другое, замаскировано больно хорошо, вот только когда на полосу заходишь и видно. А на самой бетонке чего только нет, вертушки, Миги, Сушки разных мастей. Даже Антей старый с краю стоит, в камуфляж раскрашенный, то ли прикол такой у местных вояк, то ли и, правда, команда из Москвы была. Там же ребята юморные, шутят, а вся страна, как дурная, красит тут же. Только срулили с взлётки, движки заглушили, глядь уазик несётся. И выползает из него грузный полковник, добротный такой, кило на сто двадцать с гаком, и с Санычем обнимается, руку трясёт, только что не облобызал шефа.
Ну, здравствуй, пилот Хренов, басит полковник и улыбается золотом.
Всё ясно. Встретились боевые друзья, щас такой бухач начнётся, за неделю не улетим. Санёк выбрался из самолёта, посмотрел на низкое солнце и покачал головой.
Ты мне топливо достал?
Обижаешь, Саша! Всё, как просил, шестьсот кило девяносто первого.
Полковник приобнял Саныча за плечи, пойдём, дорогой, уже налито. Пока мои твоих заправят, посидим, выпьем за встречу. Полковник открыл дверцу уазика, наморщил лоб, мы с тобой, сколько не виделись, лет пятнадцать? Эх, жалко, что ты пролётом
Ну, извини, Вась. У нас чемпионат, сам понимаешь. Может, на обратном пути
Дальше уже слышно не было, боссы погрузились в машину и уехали, а на место уазика подкатил топливозаправщик.
К удивлению «грачей» Сан Саныч управился на редкость быстро, от силы полчаса и вот он уже выбирается из аэродромного УАЗа. Морда красная, видно, что хорошо принял, но вполне себе ещё адекватный.
Так, валим по-быстрому пока при памяти. С Иванычем пить, это на пару суток минимум, моя бедная печень на такие финты уже не способна.
Шеф, так стемнеет через час, мы куда плюхнемся-то?
Бегом по машинам! Будет вам площадка. Шеф поднял глаза к небу там такая красотища, глаз радуется. Коста, ты рулишь, я за штурмана.
Ну. Раз шеф дал команду, по газам и в небо.
Меньше чем через час под крыльями распростёр свои воды великий Байкал. Закатное солнце играло прощальными бликами на глади озера, расцвечивало розовым верхушки сосен, вычерчивало рельефно горы. Справа по курсу остался НП Сухой Ручей, и шеф дал команду на снижение.
Пройдёмся на бреющем разок, а то вдруг там туристы ям накопали. Они ж долбанутые, они могут.
Впереди показалась свободная от деревьев площадка с изумительной песчаной косой. Метров пятьсот в длину прикинул Саня главное чтоб ровная. Он снизил обороты, выдвинул тормозные щитки и повёл машину в десяти метрах над землёй. В посадочной конфигурации можно спокойно поддерживать сто двадцать км, а на такой скорости рассмотреть площадку запросто. Нормалёк, на песок не полезем, ориентир мусорный контейнер в конце косы. Саня убрал щитки, накинул газу и вошёл в боевой разворот. А шеф уже садится, заметил он и по той же схеме.
Александр Югьевич, вы увегены что мы сядем? Хгенов он и есть Хгенов, а вы сможете?
Не дёргайтесь, Иосиф Давидович, на земле будем в любом случае, ещё ни один самолёт в воздухе не оставался.
Мухин убрал газ, снова выдвинул щитки, выпустил шасси и уверенно повёл самолёт на посадку. Пару поворотов и перед капотом зелёная гостеприимная травка, ручку от себя, потом на себя, задние стойки коснулись земли, Як подпрыгнул раз, другой, третий, попытался дать правый крен, но Санёк его поймал, вернул на место и всё ж утвердил непослушную массу на грешной земле. Оставалось аккуратно, без рысканья затормозить. Подрулив к первому Яку, Саня выключил двигатель и только теперь понял, что мокрый как мышь. Во как. Мозг, значит, уверен, что сядем, а организм-то побздёхивает.